Александр Мартынов - В заповедной глуши

• Название: В заповедной глуши
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

Четвёртая и пока последняя книга цикла «В заповедной глуши». Помните! Мир, который описан тут — СУЩЕСТВУЕТ рядом с вами и может за вами придти.

---

Нет уж, давайте без вопросов, — я отстегнул фляжку с пояса и подал мальчишкам. — Там стакана два… было, — закончил я слегка растерянно, глядя, как они по очереди присасываются к фляжке, булькая и давясь. Коротко стриженый потряс горлышко над широко открытым ртом и со вздохом вернул фляжку мне. — Да-а…И как же вы вообще отправились в путь без воды?

— Так получилось, — длинноволосый утирал губы рукой, развозя грязь. Посмотрел веселее. — Ну… тогда и представляться не будем. Я так и буду Саша. А он — Паша.

— Лёва, — я подал ему руку. — Задов. Фамилие такое. Но можно просто Лева. Устраивает?

— Устраивает, — он пожал руку. Я задержал его пальцы на миг и спросил:

— Фехтованием давно занимаешься? — он отдёрнулся, я постучал по ладони: — Мозоли… Ладно, — и я, не переспрашивая, пожал руку «Паше». За это рукопожатие успел заметить, что ноги у него в куда более порядочном состоянии, чем у «Саши» — у того сильно сбиты. «Из села или беспризорный… — я вгляделся в лицо. — Беспризорный. Фехтовальщик, знающий французский, волосы ухожены были ещё недавно — и с ним вместе шагает явный «бесик». Оба русские, из России. Идут вдвоём полевой дорогой в Белоруссии. Обувь берегут, а барахло недешёвое. Воды нету. Уже интересно…»

Но говорить ничего не стал.

Мальчишки зашагали слева от меня, держась чуть в стороне, но не пытаясь отстать или обогнать. Я пошёл медленней и, как обычно бывает после остановок, понял: устал я здорово. А они и вообще едва волоклись; «Саша» явно захромал. Я услышал, как они вполголоса переговариваются, то ли думая, что я не слышу, то ли им просто было всё равно: " — Устал? — Да ладно… — Давай скажем остановиться… — А воды-то всё равно нет. — Я жрать хочу, знаешь…»

— Петь умеете? — поинтересовался я, не оборачиваясь, потому что было ясно — им остановка тоже на пользу не пошла, вот-вот начнут «выпадать в осадок». А значит, надо было их как-то подтянуть.

— Всё перепели уже, — сказал «Саша». — С утра орали, пока не охрипли. Думали, машина какая-нибудь подберёт…

— Знаете такую? — я посмотрел на них. — Только учтите, у меня ни слуха, ни голоса… — я прокашлялся и начал одну из своих любимых, из Третьякова:

В нашей жизни всё взаимосвязано.
Вот наешься варенья — и слипнется!
Ведь недаром по поводу сказано:
Как аукнется — так и откликнется!
И какой тебе жизнь представляется —
Так она непременно и сложится.
В равной мере всем предоставляется.
Сам не сможешь — само, брат, не сможется!
Но если хочешь быть правым — не бегай налево,
Если хочешь быть первым — не спи за рулём!
А захочешь, чтоб рядом была королева —
Для начала попробуй сам стать королём!

Они ничего, шагали по пыли и слушали, правда слушали, не вид делали.

Ничего просто так не прибавится.
Пустота непременно заполнится.
И если сверху чего-нибудь свалится —
Значит, тут же чего-нибудь вспомнится!
Вот такая, браток, философия!
Не смотри на меня, как на шизика…
«Нету, — скажешь, — по жизни пособия!»…
…Да это ж просто — начальная физика!..

И, когда я допел куплет, «Паша» неожиданно поддержал припев:

Но если хочешь быть правым — не бегай налево,
Если хочешь быть первым — не спи за рулём!
А захочешь, чтоб рядом была королева —
Для начала попробуй сам стать королём!

— В нашей жизни всё взаимосвязано, — завёл я третий куплет под их одобрительное молчание:

Каждый сам принимает решения…
А в учебнике физики сказано,
Что, — я поддёрнул рюкзак и поднял палец:
Угол падения равен углу
Отражения…

— Ничего песенка, — сообщил «Саша». — И поёте вы не так уж чтоб плохо… Ваша?

— Да ну что ты, с чего взял? — искренне удивился я. «Саша» пожал плечами:

— Да… вид у вас такой. Я вообще думаю, что вы врёте и в какой-нибудь группе играете. Типа «Коловрата» или «Вандала»[3].

Я заржал — искренне, весело. Мальчишки уставились на меня сердито, и я сообщил:

— Вон впереди родничок. Вы мне принесли удачу… Палатку ставить умеете?..

…Во всяком случае, «Саша» палатку ставить умел. Зато «Паша» отлично развёл костёр. Правда, перед этим они минут пять булькали и урчали, швырнув майки и поклажу на траву, под холодной струёй, льющейся из обрезка ржавой трубы в склоне свободного от ржи холмика. Рядом висела на воткнутом в землю деревянном столбике мятая алюминиевая кружка с выцарапанной многозначительной надписью:

С НАМИ НАШ БОГ!

Я тоже напился и умылся как следует. В принципе, я не люблю раскладываться на ночлег на дорогах или даже около них — старое туристское суеверие и вполне современная опасливость вместе взятые… Правда, тут выбора просто не было. Как, кстати, не было и топлива для костра… Но «Паша», пока мы ставили палатку, припёр откуда-то коряжину, которую разделал моим топором, взглядом спросив разрешения.

А «Саша» скис. Хромал он уже на обе ноги и, присев у огня, начал, морщась, разглядывать ступни. Кое-где сквозь пыль сочилась кровь. Следовало ожидать.

— Дурак, — сказал я. Он вскинул обиженные глаза. — Беречь надо не обувь, а ноги. Держи, — я перебросил ему тюбик и бинт. — Это солкосерил. Мажь и бинтуй… стой, промой сначала, как следует промой, не жалей, до крови.

Он похромал к воде.

«Паша» из пятнистого рюкзака достал два одеяла — хороших, тонких, но тёплых. Потом — консервы, разные, но подобранные без ума, явно просто так хватали с полок и клали в рюкзак. Два котелка, новеньких… Свою сумку он не только не трогал — аккуратно поставил в тень палатки и нет-нет, да и поглядывал, хотя в сгущающихся сумерках её уже и видно не было.

Во ржи усыпляющее посвистывал перепел. Потом раздался скрипучий звук, и «Паша» вскинулся:

— Что это?

— Коростель, — я прилаживал над огнём котелки. — Не слышал ни разу?

— Не… — он покачал головой, посидел, свесив между колен руки, в одной из которых был зажат нож «Саши» (опс, складной «спайдерко», дорогой и надёжный…). Сказал: — Я вообще вот так в первый раз.

— Не ходил в походы? — я надорвал пакетик с супом. «Паша» опять покачал головой. — Зря. Здорово.

— Наверно, — он вздохнул. — Вы колбасу будете?

Я присмотрелся и посоветовал:

— Выкинь. Весь день в рюкзаке на жаре, а она варёная… Давай кашу, если есть.

«Саша» прихромал уже с забинтованными ногами, сел, облегчённо перевёл дух и признался:

— Гудят, как колонки на концерте…Но уже не больно, спасибо. Только щиплет. Немного.

Ни тот, ни другой ни разу не выматерились. Меня стесняются? Может быть. А может, и нет. Может, воспитание. Даже у этого, который стопроцентно бывший беспризорный. Беспризорными становятся в нашей счастливой стране разные ребята. И по разным причинам.

Они сидели молча. Мне почему-то показалось, что, не будь тут меня, то они всё равно молчали бы. Сидели и глядели в костёр, над которым урчал мой котелок с гречневой кашей с говядиной, один из их котелков — с гороховым супом с копчёностями, другой — с чаем.

Я тоже смотрел в огонь, не пытаясь завести разговор. Зачем? Если захочется, то расскажут сами… Когда же я поднял глаза от огня, то понял, что стемнело окончательно. Разве что на западе упорно горела узкая алая ниточка.

— Готово, — заявил я, ловко и быстро снимая котелки и расставляя их в траве. — Пусть остынет… Жрать хотите?

— Очень, — признался «Саша».

— Значит, ещё потерпите… — я посмотрел вокруг. — Сейчас роса ляжет. Хороший день будет завтра.

«Паша» молча поднялся и, подойдя к палатке, взял свою сумку. Хотел переставить её под откинутый полог у входа, но потом шагнул с ней обратно к костру.

И споткнулся о растяжку.

Удержал равновесие, но сумка хлопнулась на бок. И из неё как-то плавно, скользяще, лентой выпали затянутые в банковские упаковки пачки. Не зелёные долларовые. И не унылые рублёвые. Радужные упаковки «еврейских денег». Сумка была набита ими.

«Саша» охнул. Это был единственный звук. «Паша» молча и быстро сел на корточки, глядя на меня потемневшими глазами, на ощупь стал сгребать пачки обратно в сумку. Вжикнул молнией. Вернулся к костру и сел, отодвинув сумку за спину.

Всё это время я оставался абсолютно неподвижен. Потом протянул руку, поправил дровишки. Мальчишки смотрели на меня через огонь. Пламя плясало на их окаменевших лицах. Сейчас им могло придти в голову, что угодно, поэтому я был настороже, тем более, что в руке у «Саши» оказался нож, а он явно с ним умел обращаться. Но именно «Саша» убрал его в чехол и молча посмотрел на «Пашу». Тот кивнул: — Давай. Чего теперь…

— Ладно… — «Саша» передёрнул плечами и снова посмотрел на меня. — Вы, конечно, можете нас убить и забрать деньги. Там пять миллионов евро. И ценные бумаги на предъявителя — ещё на восемь миллионов. Я честно… Вы говорили, что не убьёте, но это огромные деньги, за них почти любой пойдёт на преступление. И они не фальшивые. Но это не наши деньги. Мы их не украли, мы их просто… должны донести.