Николай Трублаини - «Лахтак». Глубинный путь

• Название: «Лахтак». Глубинный путь
• Автор: Николай Трублаини
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

…Как много трудностей пришлось преодолеть экипажу «Лахтака» прежде чем они смогли с честью завершить свою экспедицию! Отважные исследователи неуклонно шли к своей цели, героически борясь с происками врагов и мужественно преодолевая стихийные бедствия. Командой «Лахтака» на ее трудном пути руководил штурман Кар. Образ этого мужественного патриота, волевого, гуманного и скромного, — несомненная удача автора…

Основное ядро действующих лиц романа «Глубинный путь» — пламенные советские патриоты, люди большого размаха, умеющие мечтать и претворять свои высокие мечты в реальные дела. Инженеры Макаренко, Самборский, доктор Барабаш, академик Саклатвала — все они живые люди, способные на глубокие чувства…

СОДЕРЖАНИЕ:

«Лахтак». (1935) Роман. Перевод Бориса Слуцкого

Глубинный путь. (1948) Роман. Перевод М.Фресиной

Рисунки А. Лурье

---

Лейте переводит ручку машинного телеграфа — где-то в глубине пароходных помещений раздается звонок. Движение парохода замедляется.

Кар и Лейте всматриваются в темноту.

— Лейте, — говорит Кар, — я пойду подремлю. Когда луна взойдет, разбудите меня.

— Есть! — прогудел басом Лейте.

Кар зашел в капитанскую каюту и, не раздеваясь, повалился на диван, подложив под голову кожаную подушку.

Тихонько плескали о борт волны, мерцали огни на мачтах — морским зайцам они, наверное, казались плавучими звездами.

Лейте ждал появления луны.

На корме тоже не спало трое людей. Завернувшись в кожушки, они сидели на канатном ящике и разговаривали шепотом. Это были Аксенюк, Шор и Попов.

— Этот приказ не предвещает ничего хорошего, — хрипел Шор. — Паек урезали…

— Чепуха это, а не приказ! — ответил кок. — Все равно продуктов хватит только на три месяца, а может быть, и еще меньше.

— Да… да… — задумчиво бормотал Шор. — Нужно, братцы, бежать, — предложил он.

Очевидно, для кока эта мысль не была новой, потому что он только тихо поддакнул:

— Да… да…

Зато Попов встрепенулся:

— Куда бежать? Ты с ума сошел?

— Почему — сошел? — промолвил кок.

— Мы же пропадем…

— Чего боишься? — презрительно спросил машиниста Шор.

— Он тебе расскажет, куда бежать, — кивнул кочегар на Аксенюка.

— Слушай, — прошептал Аксенюк, — ты же видел за несколько миль отсюда прекрасный домик с хорошим запасом продуктов на трех зимовщиков. Есть спирт, вино, шоколад, консервы мясные, рыбные, овощные и молочный порошок. Есть мясо. Мы захватим с собой свой паек, винтовки, патроны, песцовые капканы и хорошо перезимуем. А иначе затрет нас, чего доброго, во льдах моря Лаптевых и погибнем мы, спасая это корыто. Нет, пускай дурни заботятся о государственном имуществе, а я буду заботиться о себе.

— И опять-таки, — говорил Шор, — мы набьем за зиму горы песцов. Тогда нам останется только встретить летом норвежца, и золото будет бренчать в наших карманах во всех портах — от Тромсе до Марселя.

— Но где мы встретим норвежца? — колеблясь, спрашивал Попов.

— Летом они бывают в Карском море, а нет — так переберемся в Баренцево. Не так страшен черт, как его малюют. Карское море — не ледяной подвал. Наконец, если и не встретим, то доберемся до Архангельска вместе с зимовщиками с острова Домашнего. А они сюда наведываются.

— Ну, — спросил Попова кочегар, — согласен?

— Э, была не была! А когда?

— Сейчас, — ответил Аксенюк. — Мы уже кое-что заготовили.

И правда, на камбузе лежало несколько ящиков с продуктами, большие жестянки с маслом, четыре ружья, из них два — с судна, одно — погибшего капитана и одно — Запары. Здесь же ящики с патронами, порохом и дробью. Над бортом свисала на приспущенных талях самая лучшая шлюпка — та, в которой сегодня ездили на берег. Оставалось перенести все вещи из камбуза в шлюпку, спустить ее на воду, потихоньку отплыть и спрятаться за одним из айсбергов, а потом, пересидев какой-нибудь час, смело двигаться к берегу. Нужно только действовать тихо и осторожно, чтобы не разбудить кого-нибудь из команды и не всполошить вахтенного матроса, который каждый час бегал на корму смотреть на циферблат лага, много ли прошел за час пароход. Три фигуры одна за другой входили и выходили из камбуза, таская ящики в шлюпку. Три вора грабили пароход, и никто этого не видел и не слышал. Да и могло ли кому-нибудь прийти в голову, что под 78° северной широты, среди пустынного ледяного моря могли ночью обокрасть пароход? Крадучись двигались по палубе три фигуры. Наконец, перетаскав все, что было нужно, еще раз проверили, все ли спят. Да, спят все, кроме механика и кочегара в машинном отделении и Лейте и Соломина на капитанском мостике. Матрос только что вернулся с кормы, где смотрел на лаг и отметил, что за час прошли две мили. Теперь он снова не выпускает из рук штурвала, переданного ему Лейте. А Лейте дожидается луны и пристально вглядывается в темноту, чтобы не наскочить на айсберг.

Никто не видит, как покачивается приспущенная на талях лодка, как она медленно спускается на воду. Вот она уже на воде. Трое людей спускаются в нее по талям, и лодка тихонько отделяется от парохода, чтобы через десять минут спрятаться за небольшой айсберг. Лейте видит, как на востоке бледнеют звезды, как, наконец, над снежной вершиной горы навстречу пароходу поднимается полная луна. Черные ущелья и серебряные скатерти покрывают горы над заливом — и на много миль вперед серебрится чистый водяной путь.

Лейте будит Кара.

Штурман жмурится, трясет головой, потягивается так, что трещат кости, и выходит на мостик; посмотрев на простор пролива, звонит по машинному телефону и кричит:

— Полный вперед!

Глава XV

Утром, когда в тумане всходило солнце, вокруг «Лахтака» шумели волны моря Лаптевых. Свежий нордовый ветер дул морякам в спину, иногда бросал на палубу несколько брызг и подгонял пароход на юг. Справа, вдоль берега острова Большевик, простиралась узкая полоса льда, и Кар приказал рулевому немного отклониться к востоку, чтобы обойти этот лед.

Но Кар успокаивал себя тем, что полоса была неширокая.

Утром менялись вахты. Степа вышел будить смену. В холодном воздухе на палубе дышалось легко. Внимание Степы привлекло стадо моржей. С десяток зверей плескались в волнах почти у самого парохода. Они то перегоняли друг дружку, то ныряли, выделывая в воде какие-то странные фигуры, то, высунув голову, поглядывали на пароход и тяжело сопели.

«Прямо как дельфины», — подумал Степа.

К юноше подошел Вершомет, застегивая кожаную куртку.

— Ого, сколько зверья! Остановил бы наш капитан на полчаса пароход, как ты думаешь?

— Сам знаешь, что не остановит, — ответил Степа.

— Да, он изо всех сил спешит убежать от зимы и льда. Но, наверное, придется нам зазимовать, если не здесь, то в Карском море.

— Зазимовать так зазимовать, — словно давая свое согласие, сказал Степа. — Зазимуем — не погибнем.

— А зачем же гибнуть? — удивился Вершомет. — Ты не смотри, что я рыжий, — пошутил он, намекая на отсутствие седины на своей голове, — а я, братец, пять раз тонул, два раза горел, раз под медведем был, морж меня ранил, восемь дней без еды в ледяной щели сидел, а живой остался и теперь гибнуть не собираюсь.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»!

Оба они несколько минут смотрели на моржей, которые отплывали от парохода к прибрежному льду. Когда моржи исчезли в тумане, Степа снова обратился к охотнику:

— Дядя Юрий, а как же мы будем с пищей, если зазимуем во льдах?

— А охотничью команду для чего капитан приказал организовать? Только остановимся во льду, сразу же и возьмемся за ружья. До зимы успеем освежевать нескольких моржей и нерп. Ну, а самый основной зверь — это, безусловно, медведь. Если возьмем десятка два медведей, то еды у нас хватит. Тебя я первым зачисляю в охотничью команду. Не возражаешь?

— Я с большим удовольствием. Павлюк тоже пойдет, он хороший стрелок.

— А каждый медведь — это десять — двадцать пудов очень вкусного мяса… Морж — сорок или шестьдесят пудов. Хотя, правда, мясо уже не такое… Ласты у него хороши, мне нравятся.

— Заговорился я с вами, дядя Юрий! Нужно идти будить сменную вахту к машине и в кочегарку. — И Степа пошел в кубрик, где спали Попов и Шор.

Сейчас их очередь становиться на вахту. С ними же должен идти и Аксенюк, спавший в маленькой каюте возле камбуза.

Не ожидая никаких сюрпризов, Вершомет двинулся по палубе, осматривая свое хозяйство. Он знал, что боцман — это хозяин палубы, и потому втайне очень гордился доверием Кара.

Кар не ошибся, назначая боцманом охотника. Вершомету было сорок два года. Двадцать девять из них он жил на севере — то на островах, то на побережье Полярного моря. Он много плавал на пароходах, а еще больше — на парусных лодках, охотясь весной во льдах на гренландских тюленей. Большой знаток охоты, он хорошо разбирался и в матросском деле.

Боцман собирался вытащить шланг и вымыть палубу. Но внезапно его взгляд остановился на опустевших шлюпбалках с правого борта на корме. Мокрые тали свисали над самой водой, словно кем-то оборванные. Висевшая здесь шлюпка исчезла. Растерянный боцман подбежал к поручням, заглянул за борт с одной стороны кормы, кинулся к противоположной стороне и, ничего не найдя, метнулся к лагу. Но его последняя надежда, что шлюпка, может быть, буксует за кормой, под лагом, исчезла.

Стремглав бросился он на капитанский мостик — известить о пропаже вахтенного помощника капитана. На мостике стоял Запара.

— Запара! — заорал Вершомет. — С правого борта пропала кормовая шлюпка.

— Куда же она пропала?