Николай Трублаини - «Лахтак». Глубинный путь

• Название: «Лахтак». Глубинный путь
• Автор: Николай Трублаини
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

…Как много трудностей пришлось преодолеть экипажу «Лахтака» прежде чем они смогли с честью завершить свою экспедицию! Отважные исследователи неуклонно шли к своей цели, героически борясь с происками врагов и мужественно преодолевая стихийные бедствия. Командой «Лахтака» на ее трудном пути руководил штурман Кар. Образ этого мужественного патриота, волевого, гуманного и скромного, — несомненная удача автора…

Основное ядро действующих лиц романа «Глубинный путь» — пламенные советские патриоты, люди большого размаха, умеющие мечтать и претворять свои высокие мечты в реальные дела. Инженеры Макаренко, Самборский, доктор Барабаш, академик Саклатвала — все они живые люди, способные на глубокие чувства…

СОДЕРЖАНИЕ:

«Лахтак». (1935) Роман. Перевод Бориса Слуцкого

Глубинный путь. (1948) Роман. Перевод М.Фресиной

Рисунки А. Лурье

---

Но этот сумасшедший великан — кочегар Павлюк! Он вытащил длинный флагшток, торчавший из кормы, обвязал себя и лаг-линь пробковым поясом и прыгнул за корму, держа один конец флагштока. Остальные моряки держали другой конец. Именно в этот момент решилась судьба парохода. Но теперь это видели только Кар и Соломин да еще, пожалуй, кок,10 от страха забравшийся под дымовую трубу парохода.

Пароход отнесло к самому мыску и промчало метрах в ста от берега. Кару казалось, что он слышит, как киль чиркнул по дну. Штурман махнул рукой, и Соломин круто повернул руль. Зюйдовый мысок острова остался далеко позади. Здесь берег шел в юго-восточном направлении.

Теперь остров ослаблял ветер, и волны относили пароход от берега. Штурман вздохнул с облегчением и повернулся к рулевому. Глаза Соломина светились радостью, а руки на штурвале совсем ослабли.

— Рулевой, не спать! — крикнул Кар. Глаза и губы его смеялись.

В этот момент они совсем забыли о несчастье — гибели шлюпки.

Кар взял курс в открытое море.

В то же время на корме Павлюк вытаскивал из воды утопающего.

Здесь тоже почувствовали ослабление ветра, хотя волны все еще прыгали на палубу. Спасенный потерял сознание, но не выпускал из рук лаг-линя. Руки его, казалось, одеревенели. Боцман ножом разрубил линь и подхватил на руки пловца. Все увидели его лицо и узнали охотника Вершомета, выезжавшего на берег в шлюпке. Значит, он был в шлюпке, когда та опрокинулась.

Боцман подумал, что Вершомет, наверное, наглотался воды, и вместе с Котоваем потащил охотника на спардек. За ним поспешили остальные.

В это время среди них появился Кар:

— Эй, там! На места!

Этот крик заставил всех оглянуться. Моряки увидели, что пароход быстро отдаляется от острова. Его относило на восток.

Глава VI

Все вернулись на свои места. Шло время второй вахты, но никто не отдыхал. Вся подсменная вахта съехала с капитаном на берег. Кое-кто там остался, а большинство погибло во время аварии шлюпки. Перед Каром и Торбой стояла задача распределить людей таким образом, чтобы часть из них немедленно пошла отдыхать. Штурман отослал в кочегарку кока и юнгу, чтобы усилить машинную команду.

Тем временем боцман и Павлюк так протрясли охотника, что вся вода вылилась из него, и он пришел в себя. Охотник тихо стонал. Штурман приказал перенести беднягу в кают-компанию, положить на диван и дать немного вина из аптечного запаса.

Охотник выпил, облизнулся и попросил еще. Котовай, сидевший возле больного, усмехнулся и хитро подмигнул:

— Ну, не пропадешь, жить будешь!

Вершомет улыбнулся в ответ и хотел было подняться, но слабость не позволила ему сделать это. Он снова положил голову на кожаную подушку и, закрыв глаза, прислушивался к глухим ударам волн в борт парохода. Иногда он вздрагивал. Ему казалось, что волны накатываются и давят на него.

— Выздоровеешь, — ободряюще сказал ему матрос и вышел из кают-компании.

А море все бушевало. Грозные валы, поднимаемые ураганным ветром, становились еще грознее. Ветер безумствовал. Он срывал с гребней волн ливень брызг и поднимал их в воздух. Этот дождь заливал палубу «Лахтака».

Кар надел резиновый плащ и зюйдвестку. Он спрятался в надстройку на капитанском мостике и думал о том, как защититься от напора волн, мчавшихся вдогонку за пароходом. Он решил минут двадцать — тридцать держаться этого курса, а потом для безопасности повернуть и идти в противоположную сторону.

Ветер, неожиданно налетевший два часа назад, наконец пригнал тучи и начал заволакивать горизонт завесой серых полярных туманов. За клочьями туманов исчезли берега острова Уединения. Вокруг виднелся только бушующий морской простор.

Над головой штурмана с шумом вырвалось облако пара.

«Пар выпускают», — догадался Кар.

Действительно, Торба велел выпустить лишний пар, потому что механик все-таки боялся, как бы не взлетели в воздух старые котлы вместе со всем пароходом.

Кар спокойно оглянулся на море и поднес к глазам большой двенадцатикратный бинокль. Но и с помощью бинокля разглядеть что-либо сквозь клочья тумана было невозможно. Он медленно обернулся, не отводя глаз от бинокля, и взглянул в противоположный угол капитанского мостика. Перед ним возникла какая-то фигура, прижимающая к лицу бинокль. Напротив него, на капитанском мостике, стояла знакомая фигура гидролога Запары.

Запара немного удивленно смотрел на Кара.

— Отто Рудольфович, разве сейчас ваша вахта? — спросил гидролог.

Но Кар смотрел на Запару с еще большим удивлением:

— Дмитрий Петрович, откуда вы?

— Я откуда? Из каюты. Чего вы так удивляетесь?

— Разве вы не были на берегу?

— Да в том-то и дело. Гордей Иванович, наш любимый радист, обещал меня разбудить, когда поедут на берег… Но где остров? — Запара оглянулся. — В тумане?

Кар молча смотрел на гидролога. Он понял, что гидролог не был на берегу, все время спал и понятия не имеет о трагедии, которая разыгралась несколько часов назад у вестового берега острова Уединения.

Кар посмотрел на море, а потом пригласил гидролога в штурманскую рубку.

В маленьком помещении рубки он рассказал Запаре обо всех событиях. Они показались гидрологу тяжелым сном.

Охваченный ужасом, сидел Запара перед штурманом, слушая его рассказ. Значит, он никогда не увидит этих прекрасных людей — капитана Гагина, радиста Гордея Ивановича, второго штурмана Михайлова, кочегаров, матросов, охотника Вершомета.

— Неужели все погибли?

— Нет, не все. В шлюпке было девять человек, остальные остались на острове. Кто именно, об этом нам, наверное, расскажет Вершомет.

— Он? Не понимаю… Как?

Штурман рассказал о чудесном спасении охотника. Когда он кончил, гидролог схватился руками за голову и замер.

Кар вышел из рубки на мостик.

Наступала ночь. Туман и темнота стеной окружили пароход. За бортом ревело море, и пароход содрогался от ударов волн. Когда они заливали палубу, он, казалось, задыхался, как живое существо. На просторе малоизвестного моря в невыразимой тьме еле заметно то поднимались, то падали, то клонились с боку на бок топовые огни на мачтах.

Определить, где находится пароход, не было возможности. Если бы на небе была хоть одна звезда, Кар сумел бы это сделать. Ведь астрономию он знал прекрасно. Если бы был радист, они вдвоем сделали бы то же самое с помощью радиопеленгации,11 но сам он в радио не смыслил. Внезапно в мыслях его мелькнуло, что «Лахтак» следовало бы назвать «Немой корабль».

Не надеясь больше определить местопребывание корабля, Кар позвал боцмана и, приказав заменить рулевого, оставил его на вахте вместо себя, а сам, завернувшись в плащ, бросился на диван в капитанской каюте.

Он заснул сразу же как убитый. У штурмана Кара были железные нервы. Но период несчастий еще не закончился. Через полтора часа его разбудил Лейте:

— Испортилась штурвальная машина. Руль не работает.

Глава VII

Кар обмакнул перо в синие чернила и начал записывать в судовой журнал:

«12 октября. Северо-восточная часть Карского моря. Точно координаты местопребывания парохода установить невозможно — третий день в густом тумане. Сегодня шторм стих. Попали в девятибалльные льды. Управлять пароходом во время шторма после того, как испортился руль, стало почти невозможным. Поставили временный деревянный руль. Управлять этим рулем очень трудно. Дано распоряжение механику подробно выяснить, в чем состоят повреждения руля, чтобы, пользуясь тихой погодой, сделать требуемый ремонт.

Сегодня охотник Вершомет вспомнил фамилии тех, кто был в шлюпке во время ее гибели. По его словам, это: 1) капитан Гагин, 2) штурман Михайлов, 3) радист Соловей, 4) машинист Содин, 5) матрос Деревянко, 6) матрос Панин, 7) кочегар Зубко, 8) кочегар Ботман.

Итак, на острове Уединения осталось пять человек, а именно: 1) механик Столяренко, 2) машинист Гей, 3) матрос Орлов, 4) кочегар Лип, 5) кочегар Фурман. У них есть ружья, небольшой запас патронов и запас хлеба, консервов и шоколада на два-три дня».

Штурман положил ручку и задумался. Подумав немного, он снова начал писать. Писал твердо, как всегда, словно что-то давно обдуманное. Закончив, два раза перечитал написанное:

«Сегодня мною дан такой приказ по судну:

Ввиду того, что капитан парохода «Лахтак» т. Гагин погиб, считать, что я принял на себя исполнение обязанностей капитана судна с 13 часов 10 сентября. Своим первым помощником назначаю механика корабля т. Торбу. Вторым помощником назначаю боцмана т. Лейте. Юнга Черлак переводится в машинное отделение.

Гидролог т. Запара и охотник т. Вершомет включаются в состав экипажа. Первый назначается штурманом-практикантом, а второй — боцманом.