Всеволод Крестовский - В дальних водах и странах. т. 2

• Название: В дальних водах и странах. т. 2
• Автор: Всеволод Крестовский
• Жанр: Прочая документальная литература

Всеволод Владимирович Крестовский — известный русский писатель XIX века, автор романа «Петербургские трущобы» — книги о «сытых и голодных», «авантюрного романа» в шести частях, где он впервые, задолго до М.Горького, изображает героев столичного «дна». Писатель оставил богатое наследие: романы, повести, отдельные рассказы, многочисленные переводы, дневники и путевые заметки, изобилующие многими контрастами как в стиле, так и привязанностях. Был также широко известен как талантливый военный журналист.

Предлагаемые читателю путевые заметки В.В.Крестовского «В дальних водах и странах» — подробный отчет (несмотря на некоторые сокращения, не повлекшие полноты восприятия) участника экспедиции адмирала С.С.Лесовского и его штаба из Одессы в далекие Японию и Китай через Босфор, Средиземное море, Суэцкий канал и Индийский океан. В произведении раскрылся недюжинный талант писателя как наблюдательного путешественника, обладающего образным языком, талантливого бытописателя.

---

Неподалеку от храма находятся образные лавки, принадлежащие бонзарии Дайбуддса, где выставлены на продажу различные священные изображения: идолы, киотцы, четки, восковые свечи и ладанки. Для продажи образов нам, неверным, со стороны приставленного к сему делу бонзы не встретилось никаких препятствий, благодаря чему я приобрел себе три изображения, показавшиеся мне наиболее характерными.

От храма Сан-джу-ген выехали мы на дорогу, ведущую легким пологим скатом к местечку Фусими. На протяжении пяти миль, отделяющих это местечко от Киото, с обеих сторон дороги тянутся непрерывными рядами обывательские дома и лавки, так что весь путь является как бы продолжением одной из киотских улиц и составляет южное предместье столицы. Здесь находятся в непосредственном соседстве между собою два храма из числа древнейших. Это небольшой храм Инари-Яжиро, под горой того имени, и храм Тоо-Фукуджи. среди роскошной священной рощи. Первый принадлежит к синтоскому, второй буддийскому культу и замечателен тем что строителем его был первый сегун Иоритомо Минамото, в 1200 году. В первом же обращают на себя внимание небольшие лисички и лисьи мордочки очень искусной рельефной резьбы, которыми украшены все столбы и панели этого храма.

В нижней части города, в улице Рокуджо, находится храм Хигаси-Хонганджи, принадлежащий одной из буддийских сект, но мы туда не заезжали и, следуя далее к западу по той же Рокуджо, вскоре остановились перед массивными священными вратами одной из самых знаменитых киотских тера и бонзерий, Нисси-Хонганджи, принадлежащей секте Син-сиу или Монтоо.

Надо заметить, что японский буддизм разделяется на восемь толков, из коих каждый имеет свой, так сказать, митропольный храм, построенный по большей части основателем того толка. В Киото имеют подобные храмы представители всех восьми буддийских сект, и Нисси-Хонганджи служит таковым для монтоитов. Секта являет собою род японского протестанства и рационализма в буддизме. Учение ее, отчасти склонное к эпикурейству, направлено главнейшим образом против исключительности аскетического духа, отрицая безбрачие и доказывая, что спасаться надобно в мире, в жизни и ради жизни, то есть ради ближних, причем религиозно-созерцательному самоуглублению отводится место гораздо меньшее, чем нравственно правильным поступкам и добрым делам на пользу и просвещение человечества. Таков принцип Син-сиу. Тем не менее, первосвященник этого толка, обличенного относительно всех вопросов и дел своего религиозного сообщества абсолютною властью и пользующийся чрезвычайным уважением среди сектантов, напоминает собою не то тибетского далай-ламу, не то римского папу. Суеверные монаиты видят и чтут в нем живого Будду, и замечательно, что его кафедра передается не по достоинству преемника в избирательном порядке, а по кровной линии мужеского первородства в потомстве Спирансозо — основателя секты, так что первосвященник Син-сиу является в некотором роде наследственным монархом. Местопребывание этого своеобразного монарха всегда находится в монастыре Нисси-Хонганджи в Киото. Храм и монастырь принадлежат к числу богатейших в Японии, и хотя нынешнее правительство не церемонилось отобрать у него для своих надобностей несколько лучших зданий и часть земель, тем не менее секта моноитов все еще считается самою состоятельною и пользуется влиянием не только в обществе, но отчасти и в правительстве больше всех остальных. Братство Хигаси-Хонганджи является одним из подразделений той же секты и по своему направлению почти не отличается от Син-сиу, уступая последней разве в степени богатства и влияния.

* * *

Весь вечер мы посветили театрам, которые и здесь, по примеру Осаки, сосредоточены все в одной улице, называемой Театральною. Она освещается громадными фонарями разнообразных форм и цветов, подвешенными к перекинутым через улицу жердям. Театральные вывески, объявления и картины в том же роде как в Токио, а, пожалуй, как и у нас на масленичных балаганах. Обязанности театральной прислуги исполняют исключительно женщины, — они тут и кассирши, и контролерши билетов, и капельдинерши, и буфетчицы, и разносчицы чая и угощений, — это специальная особенность только киотских театров. Прежде всего мы посетили театр пантомим, где весь ход действия декламируется по книжке особым чтецом, помещающимся вверху, на хорах, а актеры только рот разевают да руками размахивают, изображая соответственные чтению движения и жесты. Затем перешли мы по соседству в театр фокусников и видели очень интересное представление с вертящимися волчками и летающими бабочками. Японские фокусники обладают искусством пускать волчки таким образом, что сила их необычайно быстрого вращательного движения не прекращается очень долго, и в течение этого времени с ними проделываются разные замысловатые штуки. Так, один фокусник вертикально устанавливает у себя на носу небольшую палочку и кладет на нее другую горизонтально, удерживая их в равновесии; затем он подводит под вертящиеся волчки две карточки, на которых и переносит их на концы горизонтальной палочки, где они продолжают вертеться как ни в чем не бывало. Но это еще не так мудрено, а вот заставить волчок восходить вверх по наклонно протянутому шнуру или по лезвию подставленной ему сабли и затем пустить его вертеться, не утопая на поверхности воды в налитом доверху стакане, — это, признаюсь, такой фокус, объяснить который я не берусь, хотя все мы видели его своими глазами. При этом вода в пустой и самый обыкновенный стеклянный стакан наливалась при нас же, и никакого обмана тут не было. Мы видели, как вертящийся волчок с помощью все той же подводимой под него карты был переносим на ней на края стакана, как после этого карта осторожно вынималась из-под волчка, и он продолжал на воде свое безостановочное движение. Не менее любопытен опыт глотания сабель. Жонглер берет отточенную как бритва японскую саблю, предоставив предварительно всем желающим убедиться самолично как в ее остроте, так и в том, что в ней не заключается ничего особенного; затем он запрокидывает голову и вонзает в себя через рот клинок до половины, вводя его в область пищевода. Каким образом ухитряется он при этом не поранить себе внутренности, я уже не понимаю. Но самый изящный из фокусов, это игра с бабочками. Фокусник на глазах у публики вырезывает ножницами из вдвое сложенной бумажки двух бабочек-махаонов, сгибает несколько их крылышки и кладет обеих на свой распущенный веер, затем, подбросив их на воздух, он начинает слегка помахивать веером мелкими и частыми майками, и бабочки вдруг становятся как бы живыми. Это доходит до полной иллюзии… Они вьются и трепещутся в воздухе, игриво преследуют и перегоняют одна другую как два влюбленные мотылька, соединяются вместе и вновь разлетаются, то взовьются высоко вверх, то спустятся на веер, садятся на плечо, на подставленную ладонь жонглера и сползают, как бы отдыхая, по его указательному пальцу, то снова вспорхнут и перелетят на горшок с живыми розами, реют над ними, присаживаются на лепестки и, наконец, виясь и кружась, совсем улетают со сцены. Это необыкновенно грациозный и красивый фокус, который вполне вознаградил нас за неприятное впечатление, оставленное зрелищем глотания сабли. От фокусников провели нас в комический театр бытовых сцен и комедий, где мы нашли игру вполне реальную, естественную и веселую; музыка играла только в антрактах или в тех местах, где действо происходит без речей, но реплики актеров не сопровождались ею. За ложу мы заплатили 47 центов, а в других театрах брали с нас только за вход по одному центу с человека. Это уже просто баснословная дешевизна, и потому не мудрено, что здешние театры вечно битком набиты, и представления продолжаются в них чуть не целые сутки. Вообще театры, рестораны, все увеселительные места остаются здесь открытыми всю ночь, до рассвета.

Киото и озеро Бива

Кипри-госе, древнейший дворец японских императоров. — Его местоположение и три ограды. — Хино-гомон или "Врата Солнца" и прочие ворота. — "Почетный двор". — Сери-готен, тронная зала. — Хранилище государственных реликвий. — Когосхо, приемная аудиенц-зала для удельных князей. — Ога-кумоншио, личный кабинет и библиотека микадо. — Ее литературные сокровища. — Цуне-готен, половина микадессы. — "Академия Щеточных Игр". — Обстановка апартаментов микадессы. — Нори-готен, купальный павильон микадессы. — О-нива, главный дворцовый сад. — Общий характер дворца и его обстановки. — Бронзовая статуя Тори-каме. — Киотские магазины шелковых изделий. — Устойчивость японских мод — Киотские парчи, крепы, атласы и прочие шелковые материи. — Их цены. — Кванкуба, постоянная выставка и базар киотских изделий. — Особенности киотского творчества и вкуса в этих изделиях. — Металлургическое дело и его секреты. — Стремление к промышленной независимости. — Образцы японской лирики. — Одна из легенд о поэтессе Онанс Комач. — Образцы народных песен. — Поездка к озеру Бива. — Путь от Киото до Отсу. — Гора розовых азалий. — Нечто об элементах японского языка по поводу станции "Баба". — Городок Исиба. — Гора и храм Иси-яма. — Нагахаши или "Длинный мост". — Чайные плантации. — Город Оцу или Огатц и его местоположение. — Вулкан Ибуки-яма, японский "Ад". — Прежний и нынешний каботаж на озере. — Культура шелковичных червей и ее барыши. — Гора Гией-сан и монастырь Миидера. — Озеро Бива и его легенда. — Отвоевание земли для культуры от озера. — Межевые знаки. — Шоссе, мосты и оросительные каналы. — Довольство жителей. — Историческая сосна Кара-аки и ее легенда. — Японское стихотворение о достопримечательностях Бивы. — Отъезд в Кообе.