Всеволод Крестовский - В дальних водах и странах. т. 2

• Название: В дальних водах и странах. т. 2
• Автор: Всеволод Крестовский
• Жанр: Прочая документальная литература

Всеволод Владимирович Крестовский — известный русский писатель XIX века, автор романа «Петербургские трущобы» — книги о «сытых и голодных», «авантюрного романа» в шести частях, где он впервые, задолго до М.Горького, изображает героев столичного «дна». Писатель оставил богатое наследие: романы, повести, отдельные рассказы, многочисленные переводы, дневники и путевые заметки, изобилующие многими контрастами как в стиле, так и привязанностях. Был также широко известен как талантливый военный журналист.

Предлагаемые читателю путевые заметки В.В.Крестовского «В дальних водах и странах» — подробный отчет (несмотря на некоторые сокращения, не повлекшие полноты восприятия) участника экспедиции адмирала С.С.Лесовского и его штаба из Одессы в далекие Японию и Китай через Босфор, Средиземное море, Суэцкий канал и Индийский океан. В произведении раскрылся недюжинный талант писателя как наблюдательного путешественника, обладающего образным языком, талантливого бытописателя.

---

Нам сообщили следующие сведения о состоянии нагойского фарфорового производства: фарфоровая посуда, служащая для повседневного хозяйственного употребления, обыкновенно называется у Японцев Сето-моно, то есть предмет из Сето, селения находящегося в шести верстах к востоку от города Нагойе. В Сето-мура [60] считается домохозяев 87, но из них только 17 занимаются земледелием; остальные же заняты исключительно фарфоровым производством. Более полутораста мастерских имеют отдельные обжигательные печи, так называемые ката-мота, то есть главные, не считая множества печей малых, второстепенных. Производство это идет в Сето-мура издревле, но в древности там фабриковались только глиняные изделия, так как жирная глина очень хорошего качества добывается на месте, в самой деревне. Для разрисовки употребляется у них исключительно синяя краска, добывается в Отоме-яма, местечке Оварийской провинции. В прежние времена эта краска была обложена высокою пошлиной, но с 1868 года, после реставрационной революции, пошлину значительно понизили, и с тех пор производство фарфоровой посуды и предметов роскоши приняло такие размеры что ощутилась потребность даже в иностранной краске, за недостатком своей. До 1868 года торговля фарфоровыми изделиями находилась в заведывании полицейских чиновников князя Овари, и купцы должны были предварительно получать разрешение от самого князя на право закупки фарфора из его складов. Оварийские фарфоровые изделия были на европейских выставках 1872 и 1873 годов, что еще более способствовало их славе и распространению вне пределов Японии. В Сето-мура существует специальная школа для изучения фарфорового дела, которая дала уже стране много замечательных мастеров совершенствующих как технику так и вкус в этих изделиях.

Не менее фарфорового дела в Нагойе достойно внимания производство фаланевых изделий, фабрику которых мы тоже посетили. В Европе эти изделия известны под французским названием "closionnées" (перегородчатые), что собственно означает способ работы при положении эмали посредством металлических перегородок. По-японски они называются сци-хоо, или сокращено схо, в буквальном переводе — семь сокровищ, по числу составных частей и искусств входящих в производство вещей этого рода; у нас же, в России, название их заимствовано от Китайцев, у которых как производство так и самые продукты оного называются фалань.

Фабрикация фалани, насколько мы успели видеть ее в показанном нам заведении Кайо-оша, заключается в следующих процессах работы. Художник составляет в рисунке проект предполагаемой вещи и обыкновенно делает свой рисунок в двух экземплярах: на одном начерчены во всех подробностях только черные контуры вещи со всеми ее предполагаемыми украшениями; на другом эта вещь нарисована красками в своем окончательном виде. Сообразно данному проекту, отливается или выковывается из меди (все равно желтой или красной, но последняя в большем употреблении) какой-нибудь сосуд, например: ваза, чашка, блюдо или тарелка, а то и просто дощечка, или пластинка. [61] Сосуду придается некоторая шлифовка, после чего художник, сообразно составленному им проекту, делает на нем черный рисунок одними контурами, но со всеми подробностями и с большою тщательностью. От художника сосуд переходит к резчику, который врезает данный рисунок в металл и затирает его черным порошком. После этого вещь поступает к проволочнику, на долю которого выпадает самая кропотливая часть работы. Для этой последней предварительно тянется из меди (иногда из золота) длинная плоская проволока тесьма, в роде нашей канители, только тверже, толще и несколько шире. Сообразуясь с рисунком врезанным в наружные стенки сосуда, проволочник приспособляет к каждой частице контура кусочек проволоки, придавая этому кусочку, посредством шильца и щипчиков, соответственную форму и вкрапливает его ребром в желобок контура таким образом чтоб он плотно прилегал к соседнему кусочку и держался в желобке совершено прямо, ровно и прочно. Понятно, какого глазомера, точности и кропотливости требует эта работа, по окончании которой рисунок является уже как бы сделанным из проволоки и рельефирует над плоскостью сосуда, смотря по размерам оного, от одной до двух десятых сантиметра. После этого, поверхность сосуда покрывается у Японцев каким-то красноватым, а у Китайцев серебряным порошком и обжигается, дабы проволочная тесьма прочнее припаялась к стенкам желобков. По окончании этой последней процедуры, сосуд уже готов для эмалировки и поступает в новые руки, к эмальеру. Эмаль приготовляется здесь же, на месте, посредством разных химических соединений подвергаемых действию огня, после чего разноцветные сплавы толкутся, перетираются в мельчайший порошок, приводится в жидкое состояние и обращается в краски. Весь процесс производства эмали происходит при помощи самых нехитрых, почти первобытных приспособлении. Когда краски готовы, сосуд утверждают в горизонтальном положении на особого рода верстаке, где он имеет свободное вращательное вокруг своей оси движение, которое, по мере надобности, может быть придано ему мастером. Этот последний, имея пред глазами акварельный проект, заполняет проволочные перегородки рисунка жидкою эмалью соответственных цветов и оттенков; эмаль вскоре застывает и плотнеет, и тогда, не боясь уже что она вытечет из своих полостей, мастер поворачивает насколько ему нужно горизонтальную ось верстака, на которой укреплен сосуд, и продолжает свою работу при помощи обыкновенной колонковой кисточки, употребляемой для рисования акварелью. Когда сосуд уже весь пройден эмалью, его оставляют суток на двое, иногда и больше, без дальнейшей обделки, чтобы дат окончательно оплотнеть всей эмалевой массе. Последний процесс которому подвергается эмальированный сосуд — это шлифовка, производимая довольно примитивным способом: сосуд просто кладут в корыто наполненное водой и начинают тереть его пемзой, потом каким-то другим камнем, кажется, агатом, — но в конце концов, после нескольких приемов разнообразной шлифовки, выходит такая чистенькая, гладкая как стекло, сияющая прелестная вещица что глядя на нее остается только восхищаться.

Фаланевыя изделия довольно разнообразны, начиная от больших ваз двухаршинной величины до маленьких запонок. Тут вы встретите и громадные блюда с изображением цветов или священных журавлей по голубому фону, [62] и бутылки на подобие тыквы, и графины разнообразных форм, стаканы, чары и бокалы, блюдца, тарелки, чайные сервизы, пепельницы, шкатулки, словом, всевозможные предметы домашней утвари и убранства; но более всего, разумеется, найдется ваз и вазочек для цветов, букетов или под лампы, и все это можно приобресть за очень невысокую цену. Так например, за большую вазу около двух аршин вышины и три четверти аршина в диаметре, к которой приценился один из наших спутников, на фабрике по первому слову запросили только полтораста иен (на наши деньги, менее двухсот бумажных рублей), а если бы начать торговаться, то наверное иен двадцать еще уступили бы. По-европейски просто не понимаешь из-за чего эти люди трудятся! Нагойе своими фаланевыми изделиями конкурирует с фабриками Осака (черная эмаль) и в особенности Киото, которые разделяют с ним в этом отношении свою славу. Лучшие изделия нагойских, осакских и киотских фабрик находятся на большой всеяпонской выставке в Токио.

Покончив с осмотром ремесленных заведений, путеводители наши повезли нас осматривать знаменитый в Японии храм Сигаси-Хонгандзи, находящийся при буддийском монастыре того же имени; но я описывать его не стану, так как читатель уже имеет о нем общее понятие из прежних моих описаний подобных монастырей и храмов. Скажу разве несколько слов об оригинальном орнаменте главных "священных" ворот, ведущих из первого двора во второй, внутренний. Орнамент карнизов и рисунок боковых решетчатых стен этих ворот и их часовен представляют ряды ажурно вырезанных круглых медальонов, в середине коих вставлены равноконечные кресты совершенно такой же формы какая нередко встречается на византийских мозаиках и памятниках первых веков христианства или, пожалуй, чтоб уяснить вам еще нагляднее, — какая дана была нашим ополченским крестам, сохранившимся и доселе на шапках стрелков Императорской Фамилии. Здесь эти кресты, разумеется, не имеют того религиозного значения как у христиан, но замечательно что на многих индусских храмах и памятниках, сохранившихся от времен глубочайшей древности, как передавали мне самовидцы, встречается иногда точно такой же орнамент: без сомнения, он занесен в Японию из Индии через Китай, вместе с буддизмом, как и тот древнейший орнамент что известен в искусстве под именем меандры, или под более вульгарным названием à la gresque, или как те ручки и ножки в виде слоновых голов с хоботами, что встречаются на некоторых древних бронзовых вазах и священных фимиамницах Китая и Японии.