Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.

• Название: Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
• Автор: Сюэцинь Цао
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1995
• ISBN: 5-280-01771-Х

«Сон в красном тереме» — самый знаменитый и крупнейший китайский роман. Цао Сюэцинь (1724 — 1764) создал захватывающую сагу о трех поколениях большой аристократической семьи. Она возвышается, когда император берет в наложницы одну из девушек рода Цзя. Главный герой Цзя Баоюй с юных лет купается в роскоши, ему доступны все земные блага. Роман насыщен любовью, многочисленные герои связаны между собой чувственными отношениями, которым сопутствуют ревность и интриги. Сложная структура этого замечательного произведения, психологическая мотивированность поступков его героев, органически входящие в ткань повествования стихи — все это составляет убедительные достоинства «Сна в красном тереме» — признанного шедевра не только китайской, но и мировой литературы.

---

— Лежи, — остановила ее Фэнцзе, — голова закружится. — Она подошла к больной, взяла ее за руку. — Дорогая моя! Как ты исхудала!

Фэнцзе присела на край постели. Баоюй справился о здоровье госпожи Цинь и сел на стул.

— Живее чаю! — распорядился Цзя Жун.

Не отпуская руку Фэнцзе, госпожа Цинь через силу улыбнулась:

— Не везет мне! Свекру и свекрови приходится ухаживать за мной, как за ребенком. Твой племянник хоть и молод, но относится ко мне с уважением, и я к нему тоже, нам не приходится друг за друга краснеть. Родные, те, что одного со мной возраста, любят меня, не говоря уже о вас, тетушка. Но сейчас я не могу, как положено, угождать свекру, не в силах выразить вам свое почтение и послушание, как делала это раньше. Чувствую, что не доживу до нового года!

Баоюй между тем внимательно рассматривал картину «Весенний сон райской яблоньки» и парную надпись кисти Цинь Тайсюя:

Коль на душе мороз и грусть лишает сна,
Причиною тому — холодная весна.
Коль благотворно хмель бодрит и плоть и кровь,
Ищи источник там, где аромат вина!

Невольно он вспомнил, как однажды уснул здесь днем и во сне попал в область Небесных грез. Слова госпожи Цинь ранили сердце Баоюя, будто десять тысяч стрел, и из глаз его покатились слезы. На душе у Фэнцзе стало еще тяжелее, но, боясь расстроить больную, она сказала:

— Ты как женщина, Баоюй. Ведь она говорит так потому, что больна! Она молода и непременно поправится. А ты, — обратилась Фэнцзе к госпоже Цинь, — не болтай чепухи! А то еще больше расхвораешься!

— Самое главное сейчас — хорошо есть, — не преминул вставить Цзя Жун, — тогда все обойдется.

— Баоюй, — напомнила Фэнцзе, — матушка велела тебе быстрее возвращаться! И не хнычь, не расстраивай больную! Иди же! — И она обратилась к Цзя Жуну: — И ты пойди с ним, а я еще немного посижу.

Цзя Жун с Баоюем ушли, а Фэнцзе продолжала утешать госпожу Цинь, шептала ей ласковые слова. И лишь после того как госпожа Ю несколько раз присылала за Фэнцзе служанок, та стала прощаться:

— Хорошенько лечись, я еще зайду к тебе! Теперь волноваться нечего, ты непременно поправишься. Сама судьба послала нам хорошего доктора.

— Самый лучший доктор может только лечить, а судьбу изменить не в его силах! — воскликнула госпожа Цинь. — Я знаю, тетушка, дни мои сочтены.

— Если будешь так думать — не выздоровеешь! Выбрось из головы эти мысли! Ты ведь слышала, что сказал доктор: «Надо лечить сейчас, а то весной станет хуже». Разве мы не в состоянии купить женьшень? Да твои свекор и свекровь не то что два цяня в день, целых два цзиня купят, только бы ты поправилась. Смотри же, лечись, а мне пора в сад!

— Тетушка, простите, что не могу пойти с вами, — промолвила госпожа Цинь. — Прошу вас, заходите почаще.

На лицо Фэнцзе набежала тень.

— Как только будет свободное время, непременно зайду, — пообещала она, попрощалась с госпожой Цинь и в сопровождении служанок через боковую калитку направилась в сад. Вот каким был этот сад:

Желтые цветы,
Вся земля в цветах![131]
Тополей ряды
На крутых холмах.

Здесь, над речкою в горах Жое[132],
Мостика перила поднялись,
И тропа бежит к тому пути,
Что к Тяньтаю[133] улетает ввысь.

Там, между рассыпанных камней, —
Тихое журчанье ручейка.
Здесь бамбука плотная стена,
Аромат душистый ветерка.

Меж ветвей трепещет и шумит
На деревьях красная листва,
И, как на картине, редкий лес
Виден весь, как есть, издалека…

С запада подул
Резкий ветер вдруг,
Иволги в сей миг
Слышен плач вокруг.

Солнце припекло.
К шуму голосов
И кузнечик свой
Добавляет зов.

Взор к юго-востоку обратив,
Цепь хребтов увидишь, а над ней
Башен вырастают купола
Словно из причудливых камней;
На северо-западе как раз,
Где широк обзор и даль видна,
Три уютных домика стоят,
Возле них журчит ручья вода.

Музыкантов чтут,
Шэну тут почет[134],
К тайникам души
Музыка влечет.

Шелком и парчой
Весь окутан лес, —
Как спокойно здесь!
Как прекрасно здесь!

Фэнцзе шла, любуясь садом. Вдруг из-за небольшой искусственной горки появился человек и пошел ей навстречу:

— Как поживаете, сестра?

Фэнцзе вздрогнула и отпрянула назад.

— Господин Цзя Жуй, если не ошибаюсь?

— Вы меня не узнали, сестра? — удивился Цзя Жуй.

— Не то чтобы не узнала, просто не ожидала здесь встретить, — ответила Фэнцзе.

— Видимо, эта встреча предопределена судьбой, — продолжал Цзя Жуй. — Я украдкой ускользнул с пира, чтобы прогуляться, и вдруг встречаю вас. Ну разве это не судьба?

Он не сводил глаз с Фэнцзе. Фэнцзе была женщиной умной и сразу сообразила, к чему клонит Цзя Жуй.

— Не удивительно, что ваш старший брат все время хвалит вас, — сказала она с улыбкой. — Судя по вашим речам, вы и в самом деле умны и учтивы. Я спешу к госпожам и, к сожалению, не могу побеседовать с вами, но мы еще встретимся.

— Я с удовольствием пришел бы к вам справиться о здоровье, но не знаю, удобно ли это, ведь вы так еще молоды!

— Мы с вами родственники, — возразила Фэнцзе не без лукавства, — при чем же здесь молодость?

Радость Цзя Жуя не знала границ. «Вот уж не надеялся на такую удивительную встречу!» — подумал он, и кровь его забурлила сильнее.

— А сейчас возвращайтесь на пир, — продолжала Фэнцзе, — не то хватятся вас и заставят пить штрафной кубок!

Цзя Жуй, который стоял словно завороженный, с трудом владея собой, стал медленно удаляться, все время оглядываясь. Он был уже довольно далеко, когда Фэнцзе пришла в голову мысль: «Вот что значит знать человека в лицо, но не знать его душу! И откуда только берутся такие скоты! Если я не ошиблась в его намерении, несдобровать ему! Пусть узнает, на что я способна!»

Фэнцзе обогнула горку и увидела нескольких женщин — они спешили ей навстречу.

— Госпожа беспокоится, что вы так долго не возвращаетесь, и вот снова нас послала за вами.

— До чего же нетерпелива ваша госпожа, — заметила Фэнцзе и спросила: — Сколько сыграно актов?

— Восемь или девять, — ответили женщины.

Разговаривая между собой, они подошли к задним воротам башни Небесного благоухания и увидели Баоюя в окружении девушек-служанок и молодых слуг.

— Брат Баоюй, не озорничай, — наказала ему Фэнцзе.

— Госпожи наверху, — произнесла одна из служанок, — подымитесь, пожалуйста, к ним.

Фэнцзе подобрала полы халата и не торопясь поднялась на верхний этаж. Возле лестницы ее дожидалась госпожа Ю.

— Хороши! — упрекнула она Фэнцзе. — Никак расстаться не можете! Переселилась бы к ней насовсем! Садись, я поднесу тебе вина.

Фэнцзе с разрешения госпожи Син и госпожи Ван села. Тогда госпожа Ю протянула ей программу спектакля, предложив выбрать акты, которые Фэнцзе хотелось бы посмотреть.

— Я не смею, — проговорила Фэнцзе. — Пусть прежде выберут госпожи.

— Мы уже выбрали по нескольку актов, — сказали госпожа Син и госпожа Ван, — теперь твоя очередь.

Фэнцзе пробежала глазами программу и выбрала два акта: «Возвращение души» и «Ария под аккомпанемент».

— После акта «Указ о назначении двух чиновников», — сказала она, возвращая программу, — пусть сыграют эти два акта, и разойдемся.

— Верно! — согласилась госпожа Ван. — Твоему старшему брату и его жене пора отдыхать, у них и так достаточно хлопот.

— Не так уж часто вы к нам приходите, — возразила госпожа Ю. — Время раннее, посидите еще немного, нам будет приятно.

Фэнцзе встала, поглядела вниз и спросила:

— Куда же ушли господа?

— Они на террасе Яркого блеска, пьют вино, — ответила одна из служанок. — С ними музыканты.

— Здесь им неловко, так они втихомолку ушли! — произнесла Фэнцзе.

— Думаешь, все такие праведники, как ты! — засмеялась госпожа Ю.

Пока они шутили и смеялись, представление закончилось, со столов убрали закуски и вина и подали рис. После трапезы госпожа Син и госпожа Ван перешли в дом, где выпили чаю и велели подавать коляски. Они попрощались с матерью госпожи Ю, а сама госпожа Ю со служанками вышла их проводить.

Цзя Чжэнь, его сыновья и племянники, стоявшие возле колясок, наперебой приглашали:

— Непременно приезжайте завтра, тетушки!

— Нет уж! — ответила госпожа Ван. — Мы нынче очень устали и завтра будем отдыхать.

Пока все рассаживались по коляскам, Цзя Жуй не сводил глаз с Фэнцзе.

Ли Гуй подвел Баоюю коня, и тот верхом последовал за госпожой Ван. Цзя Чжэнь, вернувшись в дом, пообедал с братьями и племянниками, после чего все разошлись.

Мы не станем подробно описывать, как прошел второй день праздника, скажем лишь, что с этих пор Фэнцзе часто навещала госпожу Цинь, здоровье которой то улучшалось немного, то ухудшалось. И вся семья была этим по-прежнему озабочена. Цзя Жуй между тем уже не раз приходил во дворец Жунго, но случалось так, что Фэнцзе в это время не было дома.