Евгений Наумов - Компания Сарфак

• Название: Компания Сарфак
• Автор: Евгений Наумов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Новое испытание ему предстояло встречать одному, даже Пелло теперь не было с ним. Неужели и жена ничего не заметит, как не заметили ничего члены правления, секретарь, служащие компании, с которыми он встречался и говорил? Конечно, она должна заметить, только, возможно, ничего не поймет. И, может быть, со временем его отвращение к самому себе пройдет или хотя бы ослабнет? Может, он привыкнет? И хотя, с другой стороны, ему нисколько не хотелось привыкать, он готов был искать утешение в чем угодно, лишь бы ослабить пытку. Кто знает, может, в конце концов он и к жене привыкнет, а она привыкнет к нему?..

Гуино усмехнулся. Похоже, он не прочь надежно и надолго устроиться в чужой шкуре! Стоило подумать об этом, как сразу захотелось напиться до беспамятства. Сбежать из дома и напиться. Но он вовремя спохватился и решил действовать не как взбалмошный гуляка, а вполне респектабельно, как и подобает столь важным сановникам его возраста. Прежде надо появиться в семье, а уж затем, сославшись на дела, уехать.

К счастью, жены дома не оказалось. Служанка сказала, что она отправилась навестить госпожу Ямдан. Это, значит, надолго, обрадовался Гуино. Госпожа Ямдан содержала нечто вроде великосветского салона, у нее собирались избранные гости и засиживались допоздна. Со злорадным удовлетворением Гуино подумал, что сегодня гостям будет не очень весело, скоро всем станет известно о падении мужа содержательницы салона. А так как Ашкала на счету самой близкой подруги госпожи Ямдан, то и ей будет не сладко. Что ж, это хорошо, интриги в правлении притупят ее наблюдательность, и она не сразу заметит, что у нее теперь новый муж.

Поднимаясь по лестнице в кабинет, Гуино заметил сына. Он был старшим из детей. Предшественник Гуино его не особенно любил, и поэтому, быть может, он неожиданно вдруг испытал нечто похожее на теплое чувство при виде сына. Его узкая мордочка — с оттопыренной верхней губой, из-под которой резко выступали передние резцы, тонким заостренным носом и округлыми глазами — своими чертами напоминала что-то крысиное и не была симпатичной. Но он был аккуратен, послушен, исполнителен, и это с лихвой перекрывало его физическую непривлекательность. Так и сейчас он почтительно склонился и кротко проговорил:

— Здравствуй, папа.

— Привет, Пинг, — весело ответил Гуино, стремясь подбодрить не то его, не то самого себя. Больше ему нечего было сказать сыну, и он пошел дальше.

На столе в кабинете накопилось много почты. Гуино принялся перебирать конверты, пока не наткнулся на один, сильно пахнущий духами. По почерку и духам он сразу догадался, от кого письмо, и торопливо разорвал конверт. Текст был предельно откровенен, хотя и завуалирован ничего не значащими фразами. Мица приглашала, скорее, даже требовала, чтобы он навестил ее. Сперва Гуино нахмурился. Хорошо, что жена не имела привычки проверять его корреспонденцию, хотя и догадывалась о том, что у него есть любовница. Но затем Гуино подобрел. Отлично! На сегодняшний вечер у него есть убежище! А когда он вернется, жена уже, наверное, будет спать. Вложив записку обратно в конверт, Гуино хотел было разорвать его пополам, но тут в дверь кабинета тихонько постучали, и на пороге появилась Амей. Прежний ее отец боготворил дочь, и из чувства противоречия Гуино хотел вызвать в себе отрицательные эмоции, однако, взглянув на нее, он мгновенно оттаял. Амей была настоящей красавицей. Правда, сейчас еще рановато судить, что из нее выйдет в будущем, но подурней она наполовину, женихов у нее будет хоть отбавляй, даже если ему, Гуино, придется оставить теплое местечко директора.

Амей прошла к кожаному креслу у стола и забралась на него с ногами, она была в брюках и блузке с короткими рукавами, Гуино невольно залюбовался ее миниатюрными пальчиками на ногах, ногти на которых были покрашены перламутровым лаком. Глаза Амей оживленно блестели, она сидела с таким видом, словно специально хотела показать свои ногти.

— Ты что, уже красишь ногти? — спросил отец.

— Правда, красиво? — произнесла Амей, очень довольная, что ее косметические притязания не остались без внимания. Жаль, у нас такая грязь на улицах, не пройдешь в босоножках. От тебя ведь тоже зависит, неужели вам безразлично?

— Да, в городе у нас скверно, надо подумать.

— Целыми ночами заседаете, а такой простой вещи не поймете, — она покосилась на благоухающий конверт. — Мама на тебя очень сердится.

— В самом деле, за что же? — стараясь казаться равнодушным, спросил Гуино. Он перехватил взгляд дочери и несколько смутился.

— Она ведь знает, что ночных заседаний не было.

— Она знает только то, что знает госпожа Ямдан, а последней кое-что не положено знать, — резко, с достоинством ответил Гуино.

— А что не положено знать госпоже Ямдан?

— Тебе еще рано вникать в дела компании. Неужели это тебя интересует?

— Очень даже. Я ведь неспроста говорила про грязь на улицах, меня это очень интересует.

— Смотри-ка, кто бы подумал! Ты у меня совсем взрослая. Но грязь — это мелочи, знаешь, мне показалось, что Пинг какой-то пришибленный сегодня, — произнес он, стремясь перевести разговор на другую тему.

— У него растут усы, и он стесняется. Считает, что слишком рано для его возраста. В усах он весь пошел в тебя, — засмеялась Амей.

— А в остальном?

— В остальном? — она задумалась. — Не знаю, — наконец проговорила она, хотя явно чувствовалось, что у нее на это есть определенное мнение.

— Ты опять уйдешь? — неожиданно спросила она после непродолжительной паузы.

— С чего ты взяла? — он даже вздрогнул слегка, столь был шокирован ее вопросом.

— Просто спросила.

— Сегодня я долго не задержусь.

— Ладно, не буду мешать, — она спустила с кресла ноги, нащупала босоножки и ушла.

Гуино с раздражением разорвал письмо на мелкие клочки, идти к Мице ему уже не хотелось, но по-прежнему хотелось напиться. Даже еще сильней, чем раньше. Но в каком-нибудь кабачке на публике ему показываться нельзя, слишком он заметная фигура. В заведение для высшего круга тоже идти не стоит. Во-первых, там не напьешься, а во-вторых, там сейчас кипят страсти. Остается только Мица.

Гуино был доволен, что проницательная Амей ничего не заподозрила. Вероятно, Чагда в самом деле хорошо поработал, и он, Гуино, только зря треплет себе нервы. Ко всему прочему домашняя обстановка подействовала на него благотворно, он даже забыл о своих пухлых волосатых пальцах, которые так ненавидел, успокоившись окончательно, он выпил рюмку сали, убрал в бар бутылку и пустую рюмку и только тогда вышел из кабинета.

Мица встретила его в пуховом платке, прижимая правую руку к щеке, лицо ее было осунувшимся и злым. Глаза выглядели впалыми, больными.

— Так и знала, что сегодня ты обязательно придешь, — проговорила она язвительно.

— Но ты же писала, — растерялся Гуино.

— Как будто это на тебя действует. Я без конца пишу. Вчера было все нормально. А утром проснулась, и началось. Ужасно больно.

— Что, зуб?

— Неужели не видно!

Она уселась на диван, прижав обе руки к щеке, и принялась слегка раскачиваться.

— Врач был?

— А что толку! Ничего не помогает. Вырывать я боюсь и не хочу. Хорошо хоть заглянул. Я чуть не умерла с тоски. Когда болит что-нибудь и никого нет рядом, так остро чувствуешь одиночество. Умри, и никто не вспомнит.

— От зубов еще никто не умирал, — несколько грубовато произнес Гуино. Он был чрезвычайно рад, что у Мицы болит зуб, и за грубостью хотел скрыть свою радость. Иначе бы она почувствовала. Теперь он зависел только от ее жалоб, нытья, болтовни, а это можно пропустить мимо ушей, главное, она не будет допекать его своими ласками. На всякий случай он неуклюже посочувствовал ей, заключив многозначительно. — Но что такое зубы — каждый знает.

— От тебя дождешься сочувствия… Ты не против, я лягу? — И не дожидаясь ответа, она прилегла на диван. Но не прошло и минуты, как снова поднялась.

— Хоть плачь, — сказала она уныло.

Ему стало ее жаль.

— Выпей немного сали, — не без умысла предложил он. — Знаешь, помогает.

— Ничего мне не поможет.

— Посмотрим.

Он подошел к буфету, открыл застекленные дверцы и с удовлетворением отметил, что там стоят две целые бутылки и еще одна, почти полная.

— Что это сегодня с тобой? — она взглянула на него с любопытством, когда они выпили. — Неприятности?

— Заваруха в правлении. Полетела одна головушка. И не последняя, надо думать.

— Вот как? — она спустила платок на плечи и закуталась, скрестив руки на груди. — Кто же это?

— Ямдан.

— Ямдан? — удивленно вскинула брови Мица. — Вот не подумала бы. А ты? Тебе ничего не угрожает?

— Пока ничего. Я его сам спихнул. Он затеял двойную игру, на город и на нас. Правда, голосование прошло не очень гладко. Но все-таки его свалили.