Александр Косарев - Глаз Лобенгулы

• Название: Глаз Лобенгулы
• Автор: Александр Косарев
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4690-0

В древности алмазы называли «слезами богов». Многие знаменитые камни имеют собственную историю, подчас загадочную и кровавую.

Глаз Лобенгулы — огромный плоский алмаз, священная реликвия кафров, в 1893 году был унесен королем Лобенгулой в Мозамбик и спрятан в тайнике. Сто лет спустя алмаз был найден, и страна погрузилась в пучину гражданской войны. Но едва камень похитили и вывезли — война прекратилась! А в России, где оказался Глаз, началась череда жестоких межнациональных конфликтов.

О головокружительных приключениях группы авантюристов, волею случая втянутых в кровавые события, связанные с историей алмаза, и рассказывается в новом захватывающем романе Александра Косарева.

---

— Может, вам с Вилли всё же лучше вернуться, пока не поздно? — сделал я еще одну попытку отговорить Найтли от продолжения путешествия со мной. — Дорога назад известна, до границы доберетесь и без проводника…

— Трагическое происшествие с дядюшкой Дре не может служить основанием для того, чтобы оставить тебя одного, — гордо вскинула подбородок амазонка. — А если бы мы с тобой искали какого-нибудь моего родственника в русской тайге? Ты что, спокойно покинул бы меня после первой же неудачи?

— Нет, конечно, мне бы такое и в голову не пришло!

— Вот и мне… не пришло, — отчеканила она. — Если мы живем в Африке, Санья, это еще не означает, что ведем себя как-то иначе.

Я пришел к очередному выводу: этот удивительно красивый человечек наделен еще и удивительно твердым и цельным характером. Но одновременно понял и то, что не только моя персона послужила причиной ее решения участвовать в поисковой экспедиции. Скорее, девушку вело вперед желание совершить нечто такое, что возвысило бы ее в собственных глазах.

* * *

Вилли вернулся с парнем лет двадцати пяти, одетым в довольно опрятный длинный балахон. Улыбчивый, украшенный шрамами на щеках и подбородке, новый проводник, в отличие от дядюшки Дре, владел примерно парой сотен английских слов.

— Я есть Фуби, — представился он, гулко постучав кулаком в грудь. — Мой вас до реки проводить. Если не хотеть в Масанжена, надо идти к Саби. Река плыть… хорошо!

— Далеко ли до реки? — поинтересовался я.

— Два дня и… кусочек, — окинул молодой человек взглядом наш караван. — Одни люди — два дня. Люди и лошади — еще немного, — пояснил он.

Получив от меня полтораста рэндов в качестве аванса, Фуби деловито поправил котомку за плечами, перехватил поудобнее посох и, более не оборачиваясь, быстро зашагал по дороге.

Последующие два дня можно смело сравнить с марафонским забегом. Чтобы быстрее подготовиться к дневному маршу, вставали еще затемно. Пока Фуби варил для всех кофе, мы уже сворачивали палатки и упаковывали вещи. Наскоро позавтракав, усаживались в отсыревшие за ночь седла и начинали очередной восьмичасовой переход. Длинноногий молодец шагал так быстро, что даже наши лошади едва поспевали за ним. От почти непрерывной скачки, перенапряжения и недоедания щеки у всех ввалились, одежда давно уже выглядела чуть ли не ветошью — на поддержание ее в порядке не хватало ни сил, ни времени. Плоты, груженные пригоняемыми из Замбии животными, отправлялись с трехдневным интервалом, и дорог был каждый час.

Помимо изнурительной скачки по бушу с минимальным потреблением еды и воды, много сил стал отнимать уход за животными. Если раньше о лошадях добровольно и незаметно заботился дядюшка Дре, то теперь эта нелегкая ноша — регулярные мойки, чистки, кормления и водопои — легла на наши плечи, доставляя массу лишних хлопот. Например, подводя лошадей к очередному ручью или озерку, приходилось следить не только за тем, чтобы они не зашли в глубокое место или трясину, но и за тем, чтобы на них не набросился какой-нибудь хищник. Кстати, к близкому соседству с крупными представителями кошачьих и собачьих я научился относиться уже без прежнего опасения. Разобравшись в несложной иерархии стай и прайдов, уяснив, на каком удалении следует держаться от мест обитания когтистых и пятнистых хищников, мы со временем достаточно органично вписались в жизнь африканской полупустыни с ее условностями, неписаными правилами и компромиссами.

К месту, где границу между Мозамбиком и Зимбабве пересекает многосоткилометровая Саби, мы подошли вечером третьего дня. Но прежде чем увидели саму реку, услышали странный разноголосый шум, доносящийся с ее берегов.

— Коровы там… говорят, — вытянул указательный палец вперед Фуби, — торопиться надо… быстро!

Его слова будто вдохнули в нас дополнительную энергию, и наши лошади, давно бредущие с опущенными головами, заметно прибавили ходу. Тем не менее к отправке очередного плавсредства мы едва не опоздали. От берега уже отчаливали два громадных плота, и оставалось надеяться, что удастся попасть хотя бы на третий, погрузка скота на который только-только началась. Пересев на одну из запасных лошадей, Вилли Зомфельд решительно поскакал к месту погрузки.

Саби — это, конечно, не Волга в районе Саратова, но даже здесь, в среднем своем течении, она далеко превосходила по ширине ту же Оку возле Мурома. Размеры стоящего прямо у воды скотоприемного пункта тоже были весьма впечатляющими. Километровой длины загоны, полчища бродящих, лежащих и стоящих животных, кучи непереносимо смердящего навоза… Аммиачный запах был настолько силен, что Найтли, тщетно пытаясь прикрыться от него носовым платочком, побледнела и покачнулась в седле. Пришлось передать поводья свободной лошади проводнику и отвести кобылу с девушкой подальше от берега — на увенчанный могучим деревом холм, где свежий ветерок позволял дышать относительно свободно. Я помог Найтли спуститься и предложил флягу с водой.

— Ух, — сделала она два жадных глотка, — думала, еще немного — и упаду в обморок.

— Немудрено, — присел я рядом, — запах там действительно убийственный.

— Как же мы поплывем? — в глазах девушки читался неподдельный ужас.

— На реке всё будет иначе, — успокоил я ее. — Погонщики наверняка будут сразу же скидывать испражнения животных в воду, да и, кроме того, речная долина продувается лучше, нежели эта бухта, с трех сторон окруженная деревьями. Главное сейчас, чтоб Вилли смог договориться…

— Он договорится, — меланхолично кивнула девушка, — никаких денег не пожалеет. Мне вообще порой кажется, — продолжила она после минутной паузы, — что Вилли преследует в этой экспедиции какую-то свою, личную цель. Очень уж старается, слишком уж рвется вперед.

— Вряд ли, — возразил я. — Ну какая у него может быть цель? Вот у меня, например, цель — спасти дядю. У тебя — помочь мне в этом. А Вилли, по-моему, просто сопровождает тебя, как и подобает наемному работнику.

Найтли с сомнением поджала губы.

Вилли и Фуби вернулись, лишь когда сгустились сумерки и у места погрузки уже зажглись факелы.

— Не скучали, господа? — тяжело спрыгнул Зомфельд на землю.

— Чем порадуешь? — поднялся я ему навстречу.

— Всё в порядке, — устало утер он лицо. — Отчаливаем буквально через полчаса. В нашем распоряжении будет даже небольшая каюта. Особого комфорта не ждите, но защиту от дождя гарантирую…

— Я бвана приводить, бвана деньги дать, — подал голос юный проводник.

— Да, да, конечно, — полез я в карман за деньгами, — получи свой остаток.

Фуби удовлетворенно засунул купюры за пазуху и призывно махнул рукой:

— Прошу теперь за мной, будем на транспорт ходить.

Пока плот не отчалил, мы успели вдоволь «насладиться» неприятными ароматами, но забыли об этом, едва удалились от берега. Примерно около ста соседствующих с нами коров вскоре умолкли, и лишь из загона для мелкого скота время от времени раздавались одиночные блеяния.

Привязав избавленных от груза лошадей к кормовой надстройке, мы отправились в носовую часть плота, где погонщики и речники собрались вокруг костра, разведенного в разрезанной пополам толстостенной железной бочке. Предусмотрительный Вилли выставил на общий стол оставшуюся от дядюшки Дре литровую бутыль самогона, и глаза наших попутчиков радостно заблестели. Вылив содержимое бутыли в котелок, они пустили его по кругу. Напряжение, не отпускавшее нас все последние дни, наконец-то спало, и мы плавно погрузились в звездное обаяние прохладной ночи. Словно обитатели современного Ноева ковчега, мы, тесно сгрудившись у костра, трапезничали, игнорируя условности цивилизованного мира: пили из общего котелка, брали из тазика еду, сильно напоминающую узбекский плов, прямо руками, и никто не обращал внимания ни на цвет кожи, ни на вероисповедание сидящего рядом человека.

В самом дальнем конце плота негромко и мерно тарахтел движок, удивительно гармонируя с царившим за импровизированным столом настроением. Я и мои спутники радовались, что удачно добрались до реки и приближаемся к цели, пастухи ликовали, что успели разместить своих подопечных в стойлах до наступления темноты, а члены немногочисленной команды плота веселились оттого, что получили за провоз скота приличную плату и даже теленка сверху.

Посиделки у костра затянулись далеко за полночь, и в дополнение к овладевшей миром темноте нас незаметно окутал густой туман. Мы теперь плыли словно в некоем светящемся воздушном пузыре, за пределами которого царил непроницаемый мрак.

— Как же они не боятся вести плот в такой мгле? — удивилась Найтли, тревожно озираясь по сторонам. — А если мы врежемся в берег?

— Не бойся, в носовой части стоит наблюдатель с фонарями. Он и подает сигналы рулевому. Если хочешь, можем подойти поближе и посмотреть.