Сергей Мельгунов - "Красный террор" в Россiи 1918 - 1923

• Название: "Красный террор" в Россiи 1918 - 1923
• Автор: Сергей Мельгунов
• Жанр: История
• Год: 1924

Книга крупнейшего историка революции и Гражданской войны С. П. Мельгунова «Красный террор в России» является документальным свидетельством злодеяний большевиков, совершенных под лозунгом борьбы с классовыми врагами в первые годы после октябрьского переворота. Она основана на свидетельских показаниях, собранных историком из разных источников, но в первую очередь из печатных органов самой ВЧК («Еженедельник ВЧК», журнал «Красный террор»), еще до его высылки из СССР.

Орфография и пунктуация оригинала.

С. П. Мельгунов. «Красный террор» в России. 1918–1923. Издательство «Ватага». Берлин. 1924. Изд. 2-ое дополненное.

---

«Человeчество потратило много усилiй, чтобы завоевать… первую истину всякаго правосознанiя:

— Нeт наказанiя, если нeт преступленiя» — напоминает выпущенное по тому же поводу в 1921 г. воззванiе «Союза русских литераторов и журналистов в Парижe».[42]

«И мы думаем, что как бы ни были раскалены страсть в той партiйной и политической борьбe, которая таким страшным пожаром горит в современной Россiи, но эта основная, эта первая заповeдь цивилизацiи не может быть попрана ни при каких обстоятельствах:

— Нeт наказанiя, если нeт преступленiя.

Мы протестуем против возможнаго убiйства ни в чем неповинных людей.

Мы протестуем против этой пытки страхом. Мы знаем, какiя мучительныя ночи проводят русскiя матери и русскiе отцы, дeти которых попали в заложники. Мы знаем, точно также, что переживают сами заложники в ожиданiи смерти за чужое, не ими совершенное, преступленiе.

И потому мы говорим:

— Вот жестокость, которая не имeет оправданiя.

— Вот варварство, которому не должно быть мeста в человeческом обществe»…

«Не должно быть»… Кто слышит это?

II. «Террор навязaн»

«Пролетарское принужденiе во всeх своих формах, начиная от разстрeлов… является методом выработки коммунистическаго человeка из человeческаго матерiала капиталистической эпохи».

Бухарин.

Террор в изображенiи большевицких дeятелей нерeдко представляется, как слeдствiе возмущенiя народных масс. Большевики вынуждены были прибeгнуть к террору под давленiем рабочаго класса. Мало того, государственный террор лишь вводил в извeстныя правовыя нормы неизбeжный самосуд. Болeе фарисейскую точку зрeнiя трудно себe представить и нетрудно показать на фактах, как далеки от дeйствительности подобныя заявленiя.

В запискe народнаго комиссара внутренних дeл и в то же время истиннаго творца и руководителя «краснаго террора» Дзержинскаго, поданной в совeт народных комиссаров 17-го февраля 1922 г., между прочим, говорилось: «В предположенiи, что вeковая старая ненависть революцiоннаго пролетарiата против поработителей поневолe выльется в цeлый ряд безсистемных кровавых эпизодов, причем возбужденные элементы народнаго гнeва сметут не только врагов, но и друзей, не только враждебные и вредные элементы, но и сильные и полезные, я стремился провести систематизацiю карательнаго аппарата революцiонной власти. За все время Чрезвычайная комиссiя была не что иное, как разумное направленiе карающей руки революцiоннаго пролетарiата».[43]

Мы покажем ниже, в чем заключалась эта «разумная» систематизацiя карательнаго аппарата государственной власти. Проект об организацiи Всероссiйской Чрезвычайной комиссiи, составленный Дзержинским еще 7-го декабря 1917 г. на основанiи «историческаго изученiя прежних революцiонных эпох», находился в полном соотвeтствiи с теорiями, которыя развивали большевицкiе идеологи. Ленин еще весной 1917 г. утверждал, что соцiальную революцiю осуществить весьма просто: стоит лишь уничтожить 200–300 буржуев. Извeстно, что Троцкiй в отвeт на книгу Каутскаго «Терроризм и коммунизм» дал «идейное обоснованiе террора», сведшееся впрочем к чрезмeрно простой истинe: «враг должен быть обезврежен; во время войн это значит — уничтожен». «Устрашенiе является могущественным средством политики, и надо быть лицемeрным ханжой, чтобы этого не понимать».[44] И прав был Каутскiй, сказавшiй, что не будет преувеличенiем назвать книгу Троцкаго «хвалебным гимном во славу безчеловeчности». Эти кровавые призывы по истинe составляют по выраженiю Каутскаго «вершину мерзости революцiи». «Планомeрно проведенный и всесторонне обдуманный террор нельзя смeшивать с эксцессами взбудораженной толпы. Эти эксцессы исходят из самых некультурных, грубeйших слоев населенiя, терpop же осуществлялся высококультурными, исполненными гуманности людьми». Эти слова идеолога нeмецкой соцiал-демократiи относятся к эпохe великой французской революцiи.[45] Они могут быть повторены и в XX вeкe: идеологи коммунизма возродили отжившее прошлое в самых худших его формах. Демагогическая агитацiя «высококультурных», исполненных яко-бы «гуманностью» людей безстыдно творила кровавое дeло.

Не считаясь с реальными фактами, большевики утверждали, что террор в Россiи получил примeненiе лишь послe первых террористических покушенiй на так называемых вождей пролетарiата. Латыш Лацис, один из самых жестоких чекистов, имeл смeлость в августe 1918 г. говорить об исключительной гуманности совeтской власти: «нас убивают тысячами (!!!), а мы ограничиваемся арестом» (!!). А Петерс, как мы уже видeли, с какой-то исключительной циничностью публично даже утверждал, что до убiйства, напр., Урицкаго, в Петроградe не было смертной казни.

Начав свою правительственную дeятельность в цeлях демагогических с отмeны смертной казни,[46] большевики немедленно ее возстановили. Уже 8-го января 1918 г. в объявленiи Совeта народных комиссаров говорилось о «созданiи батальонов для рытья окопов из состава буржуазнаго класса мужчин и женщин, под надзором красногвардейцев». «Сопротивляющихся разстрeливать» и дальше: контр-революцiонных агитаторов «разстрeливать на мeстe преступленiя».[47]

Другими словами, возстанавливалась смертная казнь на мeстe без суда и разбирательства. Через мeсяц появляется объявленiе знаменитой впослeдствiи Всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи:…«контр-революцiонные агитаторы… всe бeгущiе на Дон для поступленiя в контр-революцiонныя войска… будут безпощадно разстрeливаться отрядом комиссiи на мeстe преступленiя». Угрозы стали сыпаться, как из рога изобилiя: «мeшечники разстрeливаются на мeстe» (в случаe сопротивленiя), расклеивающiе прокламацiи «немедленно разстрeливаются»[48] и т. п. Однажды совeт народных комиссаров разослал по желeзным дорогам экстренную депешу о каком-то спецiальном поeздe, слeдовавшем из Ставки в Петроград: «если в пути до Петербурга с поeздом произойдет задержка, то виновники ея будут разстрeлены». «Конфискацiя всего имущества и разстрeл» ждет тeх, кто вздумает обойти существующiе и изданные совeтской властью законы об обмeнe, продажe и куплe. Угрозы разстрeлом разнообразны. И характерно, что приказы о разстрeлах издаются не одним только центральным органом, а всякаго рода революцiонными комитетами: в Калужской губ. объявляется, что будут разстрeлены за неуплату контрибуцiй, наложенных на богатых; в Вяткe «за выход из дома послe 8 часов»; в Брянскe за пьянство; в Рыбинскe — за скопленiе на улицах и притом «без предупрежденiя». Грозили не только разстрeлом: комиссар города Змiева обложил город контрибуцiей и грозил, что неуплатившiе «будут утоплены с камнем на шеe в Днeстрe».[49] Еще болeе выразительное: главковерх Крыленко, будущiй главный обвинитель в Верховном Революцiонном Трибуналe, хранитель законности в совeтской Россiи, 22-го января объявлял: «Крестьянам Могилевской губернiи предлагаю расправиться с насильниками по своему разсмотрeнiю». Комиссар Сeвернаго раiона и Западной Сибири в свою очередь опубликовал: «если виновные не будут выданы, то на каждые 10 человeк по одному будут разстрeлены, нисколько не разбираясь, виновен или нeт».

Таковы приказы, воззванiя, объявленiя о смертной казни…

Цитируя их, один из старых борцов против смертной казни в Россiи, д-р Жбанков писал в «Общественном врачe»:[50]«Почти всe они дают широкiй простор произволу и усмотрeнiю отдeльных лиц и даже разъяренной ничего не разбирающей толпe», т. е. узаконяется самосуд.

Смертная казнь еще в 1918 г. была возстановлена в предeлах, до которых она никогда не доходила и при царском режимe. Таков был первый результат систематизацiи карательнаго аппарата «революцiонной власти». По презрeнiю элементарных человeческих прав и морали центр шел впереди и показывал тeм самым примeр. 21-го февраля в связи с наступленiем германских войск особым манифестом «соцiалистическое отечество» было провозглашено в опасности и вмeстe с тeм дeйствительно вводилась смертная казнь в широчайших размeрах: «непрiятельскiе агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контр-революцiонные агитаторы, германскiе шпiоны разстрeливаются на мeстe преступленiя».[51]

Не могло быть ничего болeе возмутительнаго, чeм дeло капитана Щаснаго, разсматривавшееся в Москвe в маe 1918 г. в так называемом Верховном Революцiонном Трибуналe. Капитан Щасный спас остаток русскаго флота в Балтiйском морe от сдачи нeмецкой эскадрe и привел его в Кронштадт. Он был обвинен тeм не менeе в измeнe. Обвиненiе было формулировано так: «Щасный, совершая геройскiй подвиг, тeм самым создал себe популярность, намeреваясь впослeдствiи использовать ее против совeтской власти». Главным, но и единственным свидeтелем против Щаснаго выступил Троцкiй. 22-го мая Щасный был разстрeлен «за спасенiе Балтiйскаго флота». Этим приговором устанавливалась смертная казнь уже и по суду. Эта «кровавая комедiя хладнокровнаго человeкоубiйства» вызвала яркiй протест со стороны лидера соцiал-демократов-меньшевиков Мартова, обращенный к рабочему классу. На него не получалось однако тогда широких откликов, ибо вся политическая позицiя Мартова и его единомышленников в то время сводилась к призыву работать с большевиками для противодeйствiя грядущей контр-революцiи.[52]