Ирина Ободовская - После смерти Пушкина: Неизвестные письма

• Название: После смерти Пушкина: Неизвестные письма
• Автор: Ирина Ободовская
• Издательство: "ТЕРРА"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02724-3

В этой работе авторов, являющейся продолжением книги «Вокруг Пушки­на», собраны письма Н. Н. Пушкиной и ее сестер, написанные ими после смер­ти А. С. Пушкина. Эти письма позволяют расширить наши представления о личности Натальи Николаевны, узнать о ее дальнейшей судьбе и жизни детей Пушкина после гибели поэта. Особенный интерес представляют публикуемые в книге письма Александры Гончаровой-Фризенгоф, ее мужа Густава Фризенгофа, а также Екатерины Дантес, Жоржа Дантеса и Луи Геккерна, которые дают возможность почувствовать отношения, которые сложились между ос­новными действующими лицами трагедии, произошедшей так давно, но не пе­рестающей волновать всех любителей творчества Пушкина. Вступительная статья Д.Благого.

---

Факт участия Натальи Николаевны в судьбе Салтыкова-Щедрина общеизвестен, но вот в письмах 1849 года есть сведения о ее хлопотах еще об одном молодом человеке, на этот раз замешанном в деле петрашевцев. Об этом до сих пор не было известно.

«...Мне доложили о Николае Дубельте, — писала Наталья I Николаевна 26 сентября, — которого я просила о деле одного арестованного, в нем принимают участие г-жа Хрущева и Александр Рейтер. Это некий молодой Исаков, замешанный в заговоре, который был открыт нынче летом. Мать его в совершенном отчаянии и хочет знать, сильно ли он скомпрометирован и держат ли его в крепости по обвинению в участии или для выяснения дела какого-нибудь другого лица. Орлов, к которому я обратилась, заверил меня, что он не должен быть среди очень скомпрометированных лиц, по­скольку старый граф не помнит такой фамилии и она не значится в списке. Я передала это через г-жу Хрущеву матери, но она не успокоилась и меня попросила предпри­нять новые шаги. Так как Михаила сейчас нет, я принялась за Николая Дубельта, который явился по моей просьбе с большой поспешностью и обещал завтра принести ответ». Через день Николай Дубельт снова пришел к Наталье Нико­лаевне и сообщил, что «дело молодого человека счастливо окончилось, он на свободе с сегодняшнего утра».

Молодой Исаков, за которого хлопотала Наталья Нико­лаевна, вероятно, сын или родственник петербургского книгопродавца Я. А. Исакова (впоследствии издателя сочи­нений Пушкина). Как мы видим, хлопоты ее через Николая Дубельта, брата Михаила Леонтьевича Дубельта, увенча­лись успехом: распоряжением старого графа Орлова, шефа жандармов и начальника III отделения, Исаков был отпу­щен, видимо, без всяких последствий в дальнейшем. Этим, надо полагать, он был обязан только Наталье Николаевне.

В первых числах января 1856 года мы находим Наталью Николаевну уже в Москве. Ланской, по-видимому, поехал вместе с сформированным им ополчением в Нижний Новго­род. В Москве Наталья Николаевна пробыла более месяца. Здесь она встретилась с братьями Иваном и Сергеем. Еще был жив отец Николай Афанасьевич (он умер в 1861 году), и, вероятно, она остановилась в старом гончаровском доме. Приехала ее встретить и Маша с младшими девочками. На­до полагать, приезжал повидать сестру и Дмитрий Николае­вич. Сохранились три письма из Москвы, в которых Ната­лья Николаевна очень живо описывает свое пребывание в Древней столице, где прошли ее детство и юность. Она во­зобновляет старые знакомства, делает множество визитов, принимает у себя. Интересна ее встреча с известной поэтессой графиней Евдокией Петровной Ростопчиной, которой в то время было 45 лет.

«Сегодня утром мы имели визит графини Ростопчиной, которая была так увлекательна в разговоре, что наш много­численный кружок слушал ее раскрыв рты. Она уже больше не тоненькая...(далее неразборчиво). На ее вопрос: «Что же вы мне ничего не гово­рите, Натали, как вы меня находите» у меня хватило только духу сказать: «Я нахожу, что вы очень поправились». Она нам рассказала много интересного и рассказала очень хорошо».

Пушкин познакомился с Ростопчиной в 1828 году, когда она еще только начала выезжать в свет. В марте 1831 года в Москве поэт и его молодая жена вместе с Ростопчиной уча­ствовали в санном катании. Осенью 1836 года Ростопчина с мужем переехала в Петербург, и Пушкин часто бывал на ее «литературных» обедах, на которых собирались Жуков­ский, Вяземский и другие литераторы. Встречались часто Пушкины с ней и в светском обществе. Пушкин ценил поэти­ческое дарование Ростопчиной, но, по свидетельству В. И. Анненковой, говорил, что «если пишет она хорошо, то, напротив, говорит очень плохо». Однако, видимо, за прошедшие годы она «научилась говорить», поскольку Ната­лья Николаевна отмечает ее умение интересно рассказы­вать.

«Все сегодняшнее утро, — пишет Наталья Николаевна, — я ездила по Москве с визитами. Расстояния здесь такие ужасные, что я едва сделала пять, а в списке было десять. Каждый день я здесь обнаруживаю каких-нибудь подруг, зна­комых или родственников, кончится тем, что я буду знать всю Москву... Здесь помнят обо мне как участнице живых картин тому 26 лет назад и по этому поводу всюду мне расто­чаются комплименты» (17 февраля 1856 г.).

В Москве в эти дни происходили коронационные торже­ства по случаю восшествия на престол Александра II. Ната­лья Николаевна с дочерью собиралась на бал в Дворянское собрание, но упоминания об этом бале в следующем письме нет. Получила она также приглашение на костюмирован­ный бал к Закревской, жене московского военного генерал-губернатора. Наталья Николаевна долго ездила по магази­нам в поисках костюма для дочери, пока ее выбор не остано­вился на красивом цыганском костюме, который очень шел Маше. Аграфеной Федоровной Закревской в молодости увлекался Пушкин. Ей посвятил поэт три стихотворения, есть предположение, что она послужила прототипом Зина­иды Вольской в пушкинском отрывке «Гости съезжались на дачу». В описываемое нами время московской генерал-гу­бернаторше было уже 56 лет...

В этот свой приезд в Москву Наталья Николаевна, по на­стоянию Ланского, заказала известному художнику Лашу свой портрет. Вот что пишет она мужу по этому поводу:

«Я, слава Богу, чувствую себя лучше, кашель прошел и я даже надеюсь вскоре начать мой портрет. Ты взвалил на ме­ня тяжелую обязанность, но, увы, что делать, раз тебе до­ставляет такое удовольствие видеть мое старое лицо, вос­произведенное на полотне» (13 января 1856 г.).

«Мои несчастные портретные сеансы занимают теперь все утра, и мне приходится отнимать несколько часов у вече­ра для своей корреспонденции. Вчера я провела все утро у Лаша, который задержал меня от часа до трех. Он сделал по­ка только рисунок, который кажется правильным в смысле сходства; завтра начнутся краски. Когда Маша была у него накануне вместе с Лизой, чтобы назначить час для следую­щего дня, и сказала, что она моя дочь, он, вероятно, вообра­зил, что ему придется перенести на полотно лицо доброй, толстой старой маминьки, и когда зашла речь о том, в каком мне быть туалете, он посоветовал надеть закрытое платье. Я думаю, добавил он, так будет лучше. Но, увидев меня, он сде­лал мне комплимент, говоря, что я слишком молода, чтобы иметь таких взрослых детей, и долго изучал мое бедное ли­цо, прежде чем решить, какую позу выбрать для меня. Нако­нец, левый профиль, кажется, удовлетворил его, а также и чистота моего благородного лба, и ты будешь иметь счастье видеть меня изображенной в 3/4 (17 февраля 1856 г.).

Здесь Наталья Николаевна немножко кокетничает, гово­ря о своем старом лице (хотя и иронизирует в отношении «чистоты благородного лба» — очевидно, это слова худож­ника); она, конечно, знала, что для своего возраста она еще очень хороша, ей было тогда 44 года, не так и много.

28 марта 1856 года Наталья Николаевна пишет уже из Петербурга, а 6 июня — с дачи (где живет — неизвестно); эти письма особого интереса не представляют. На этом закан­чиваются письма Натальи Николаевны, хранящиеся в ИРЛИ. Несомненно, не все они дошли до нас, и найдутся ли они когда-нибудь или безвозвратно утрачены, сказать труд­но. Но и то, что уцелело, — бесценный материал для харак­теристики этой женщины, душа которой была от нас скры­та до того, как были найдены ее письма, написанные при жизни Пушкина, а вот теперь публикуются и письма более поздних лет.

Видимо, в 50-е годы здоровье Натальи Николаевны на­чало медленно, но неуклонно ухудшаться. Много тревог и горя причинило ей неудачное замужество младшей дочери Таши Пушкиной. Она увлеклась Михаилом Дубельтом, сы­ном управляющего III отделения Л. В. Дубельта. Наталья Николаевна прекрасно понимала неуместность этого бра­ка. Был против выбора падчерицы и П. П. Ланской. «Отец мой недолюбливал Дубельта, — писала А. П. Арапова. — Его сдержанный, рассудительный характер не мирился с необузданным нравом и страстным темпераментом игрока, ко­торый жених и не пытался скрыть. Будь Наташа родная дочь, отец никогда не дал бы своего согласия, явно предви­дя горькие последствия; но тут он мог только ограничиться советом и предостережением». Долго боролась Наталья Николаевна против этого брака, но ничего не могла поде­лать с настойчивостью дочери. «Одну замариновала (намек на старшую сестру, Марию) и ме­ня хочешь замариновать!» — упрекала свою мать Наталья. В конце концов Наталья Николаевна вынуждена была дать согласие.

«Быстро перешла бесенок Таша из детства в зрелый воз­раст, — писала она П. А. Вяземскому незадолго до свадьбы, — но делать нечего — судьбу не обойдешь. Вот уже год борюсь с ней, наконец, покорилась воле Божьей и нетерпению Ду­бельта. Один мой страх — ее молодость, иначе сказать — ре­бячество». «За участие, принятое вами, — заканчивает пись­мо Наталья Николаевна, — и за поздравление искренно бла­годарю вас» (6 января 1853 г.).