Карла дель Понте - Охота. Я и военные преступники

• Название: Охота. Я и военные преступники
• Автор: Карла дель Понте
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31644-1

Книга Карлы дель Понте — это сборник шокирующих фактов о войне в бывшей Югославии. Выход книги сопровождался международным скандалом: экс-прокурор Международного трибунала по бывшей Югославии выступила с чудовищными разоблачениями военных преступлений того периода. Например, дель Понте описывает события 1999 г., когда боевиками Армии освобождения Косово были похищены более трехсот человек, среди которых были женщины из Косово, Албании, России и других славянских государств, для подпольной торговли человеческими органами. Итог — в Сербии возбуждены уголовные дела по фактам, изложенным экс-прокурором; повсеместно отменены презентации книги; в некоторых странах книгу вообще запретили к публикации.

Книга впервые выходит на русском языке, и теперь читатели смогут узнать шокирующие подробности Балканского конфликта и попытаться найти ответ на вопрос, который взволновал все мировое сообщество: почему прокурор Международного трибунала скрывала правду в течение 5 лет.

---

Вновь я приехала в Хорватию 6 мая 2002 года. Рано утром несколько хорватских официальных лиц, мои помощники и я вышли на площадку возле бывшего президентского дворца Туджмана, где нас уже ждал правительственный вертолет. Мы полетели над истерзанными войной сельскохозяйственными районами вдоль берегов Дуная. Внутри вертолет выглядел роскошно. Кто-то сказал мне, что это был личный вертолет Туджмана.

В городе Эрдут один из следователей трибунала, высокий, невозмутимый чешский детектив Владимир Джуро, владевший сербохорватским языком и интуитивно понимавший ментальность балканских славян, устроил для меня экскурсию. Мы посетили бывшую штаб-квартиру зловещей сербской полувоенной группировки, которой командовал Желко Разнатович по прозвищу Аркан. Этот убийца из секретной полиции был убит преступниками в Белграде раньше, чем трибунал смог арестовать его и предъявить обвинения в преступлениях, совершенных против хорватов и мусульман в Хорватии и Боснии и Герцеговине. В Дале Джуро показал мне полицейский участок, где сербы казнили хорватских полицейских. Мы остановились в маленьком городке Борово-Село, где единственным предприятием была обувная фабрика. Здесь мы осмотрели места массовых захоронений. Чуть ниже по течению я увидела развалины Вуковара и местный госпиталь — последнее здание, которое было разрушено после того, как город захватили сербские войска. Отсюда мы по узкой асфальтовой дороге направились на ферму в деревне Овчара, где сербские палачи расстреляли по меньшей мере 264 пленных, схваченных прямо в госпитале. И, наконец, мы заехали в Ловас, где члены сербских военизированных подразделений заставили 50 гражданских лиц разминировать минное поле. Этих людей вынудили взяться за руки и идти прямо на мины. Погибло более 20 человек.

В тот же день мы обедали в вуковарском францисканском монастыре. Я была совершенно обессилена, но местный аперитив чудодейственным образом восстановил мои силы и энтузиазм. Аббат рассказал нам историю своего монастыря и богатейшей монастырской библиотеки. Потом он заговорил о сражении, после которого по улицам Вуковара невозможно было пройти, столько там было битого кирпича, обломков черепицы и другого мусора. У аббата была такая плохая дикция, что мы почти не понимали его. Мой переводчик измучился, пытаясь расшифровать сказанное. Позже кто-то из монахов объяснил нам, что аббату только что удалили все зубы, а протез еще не готов. Чтобы не смущать нас за обедом полным отсутствием зубов, аббат с трудом надел чей-то чужой протез.

Официальные встречи не произвели на меня столь же глубокого впечатления. Я снова обсуждала арест Готовины с премьером-министром Рачаном. Он сказал, что беглый генерал наверняка скрывается в Хорватии, и заверил меня в том, что правительство предпримет все меры для его задержания. Власти Хорватии будут признательны за любую помощь со стороны иностранных разведывательных служб, поскольку на собственную тайную полицию правительство положиться не может.

Вновь в кабинете Рачана я оказалась 23 октября 2002 года. На этот раз нам предстояло решить проблему Янко Бобетко. Наша встреча началась с приятных известий. Рачан сказал, что правительство получило информацию о местонахождении Ивицы Раича, которого трибунал разыскивал по обвинению в убийстве мусульман в деревне Ступни До. Информация была получена несколькими днями ранее, и, если она окажется верной, правительство готово арестовать Раича. Затем премьер снова сказал о готовности Хорватии сотрудничать в деле ареста Готовины. Ряд сообщений о местонахождении генерала оказались ложными, но спецподразделение готово арестовать его, как только он будет найден. Я сообщила Рачану, что Готовина все еще находится в Хорватии или в контролируемых хорватами регионах Боснии и Герцеговины. Его видели даже в Загребе. Канадский офицер из миротворческих сил НАТО в Боснии и Герцеговине узнал генерала в августе, когда тот въезжал на территорию Боснии из Хорватии. «Мне кажется, ваша разведка должна это знать», — сказала я.

Наконец разговор зашел о Бобетко. Рачан признался в том, что между Хорватией и трибуналом существуют явные разногласия по этому вопросу. По словам Рачана, Бобетко пользуется прекрасной репутацией в стране, отчасти незаслуженной, отчасти трагикомической. Виной всему неловкие усилия самого генерала создать миф о своем военном таланте. Бобетко очень стар, и если он умрет, то радикальные националисты с радостью возложат всю вину на правительство. Рачан сказал, что лично пытался убедить Бобетко принять обвинительное заключение, но вмешались родственники и сторонники старого генерала. Все это время они временами окружали его дом живой цепью, чтобы помешать вручению обвинительного заключения и ордера об аресте. Правые политики в парламенте подняли шум вокруг этого дела. Правительство не должно рисковать и предпринимать действия, которые могут привести к болезни или даже смерти престарелого героя войны.

Я ответила, что понимаю политическую ситуацию в Хорватии, но мной руководит закон. Я напомнила Рачану о том, что известила его об обвинениях против Бобетко заранее не для того, чтобы удовлетворить его любопытство, а чтобы он смог предпринять необходимые меры по аресту генерала, как только трибунал предъявит обвинительное заключение. Но эта информация просочилась в хорватскую прессу и отнюдь не из прокурорской службы. Реакция на обвинительное заключение со стороны правительства была сугубо негативной. Сразу после этого начались разговоры о здоровье генерала. Я сказала Рачану, что попытки Хорватии оспорить законность ордера на арест являются совершенно прозрачными усилиями выиграть время.

«Вполне естественно, что обвиняемый не признает обвинений, — сказала я. — Но попытки правительства затеять тяжбу по этому вопросу совершенно неестественны». Никто из правительства не взял на себя обязанность вручить документы трибунала генералу. Хорватия должна исполнить свои обязательства, вручить обвинительное заключение и ордер на арест и сообщить Секретариату трибунала о том, что ордер не может быть исполнен в силу слабого здоровья обвиняемого. Тогда судебная палата выдаст ордер на медицинское обследование и другие действия.

— Чего желает ваше правительство? — спросила я. — Вы не хотите выдавать генерала?

— Я не могу принять обвинительное заключение, потому что я не почтальон, — ответил Рачан.

— Иногда мне самой приходится быть почтальоном, — сказала я.

В конце концов хорватские власти вняли моему совету. Они передали обвинительное заключение и ордер на арест через адвоката Бобетко и воспользовались слабым здоровьем генерала для того, чтобы не производить арест. Судебная палата предписала Хорватии регулярно представлять отчеты о здоровье Бобетко в Секретариат. 29 апреля 2003 года, через два месяца после того, как Хорватия подала официальное прошение о приеме в Евросоюз, генерал Янко Бобетко умер. Свободным человеком.

5 апреля 2003 года хорватские власти арестовали Ивицу Раича. Спустя 11 дней после этого по приглашению правительства я приехала в Загреб. После взаимных поздравлений с арестом Раича я все же испортила встречавшим настроение, сказав премьеру Рачану о том, что, насколько мне известно, Хорватия до сих пор не предприняла достаточных мер к задержанию Готовины. Рачан заверил меня, что государство выдвинет обвинение против тех, кто на протяжении многих лет скрывал Раича, но это вовсе не те люди, которые сейчас прячут Готовину Премьер объяснил, что усилия правительства по задержанию Готовины настолько секретны, что сообщить о них нельзя даже трибуналу. Рачан снова повторил, что Хорватия не должна стать заложницей Готовины, и что он не позволит мне помешать вступлению страны в Евросоюз. Рассказ о готовности хорватской полиции мгновенно арестовать Готовину длился около получаса. Я услышала, что Готовина может скрываться на яхте, принадлежащей гражданину Австрии. Мне говорили, что Готовину могут поддерживать его бывшие товарищи по Иностранному легиону. Это действительно могло быть правдой. Я вспомнила слова одного из сотрудников французской разведки. Он сказал мне, что будет хранить верность бывшему легионеру и не предпримет никаких мер по аресту Готовины, если только хорватский генерал не окажется на территории Франции.

Мы вернулись в Загреб через шесть месяцев, и речь снова зашла об Анте Готовине. Рачан вновь просил меня не делать Хорватию заложницей Готовины, поскольку правительство не имеет никакого отношения к бегству генерала. «Я сна лишился из-за Готовины и постоянного внимания со стороны журналистов, — пожаловался мне Рачан. — Будущее страны не должно зависеть от одного человека». В тот же день президент Месич признался, что правительство не прекратило финансово поддерживать Готовину и не заморозило его активы. Жена генерала, полковник хорватской армии, по-прежнему получала жалованье, хотя и не появлялась на работе. Получала она и содержание самого Готовины.