Людмила Ардова - Путь интриг

• Название: Путь интриг
• Автор: Людмила Ардова
• Жанр: Фэнтези

---

Я подал ей платок и сказал:

— Сделайте этот платок счастливым, пролив на него свои драгоценные слезы. А я не буду вас смущать и на время удалюсь в глубь сада, чтобы сорвать цветы.

Минут через пять или десять я вернулся: глаза Фэту были сухими, и что удивительно: даже не покраснели. Мой платок она спрятала в складках платья и усиленно обмахивалась веером. Непонятные существа эти придворные дамы. Вот — они умирают от горя и через минуты уже растягивают рот в прелестной улыбке, продолжая плакать в душе.

Я преподнес маркизе букет из белых роз, подернутых нежной зарей по кромкам лепестков и сказал:

— Пусть в вашем сердце воцарится такая же безмятежность как в этих бутонах, и они увянут от зависти к вам.

Маркиза протянула нежные руки и прижала к себе букет.

— Насколько я понимаю, ваш жених погиб неслучайно. Кто-то способствовал его гибели. Но как доказать это, я пока не знаю. Кому же он так мешал? Или он стал случайной жертвой обстоятельств?

— После смерти Ансона, меня принудили выйти замуж за маркиза Фэту. Честно говоря, мне было уже все равно за кого выходить замуж.

Но маркиза слукавила, ответив на мой вопрос. Потому что, ей был хорошо известен другой ее поклонник. Кроме, дико влюбленного в свою жену старика Фэту, был еще один человек, который всегда жаждал ее видеть и чей взгляд туманился при виде ее замечательной фигуры.

Этим человеком, тайно, страстно влюбленным, был… Тамелий Кробос.

Я не вижу ничего необычного в том, что он увлекся очаровательной женщиной — было странным другое: он не сделал ее любовницей, как многих других. О нет — он почти боготворил ее, возведя на такой пьедестал, с которого сам же боялся снять на грешную землю — это была болезненная страсть паука к королеве весны Олале.

Извращенная, странная натура короля потребовала от него дикой жертвы — он сделал свою богиню женой пожилого Фэту, надеясь, что это оградит объект его страсти от прочих претендентов и от самого же маркиза в виду его седых волос — но не тут то было!

Фэту сам увлекся маркизой и, на беду Тамелия, он оказался вполне состоятелен как мужчина, или на словах или на деле, но он не уставал хвастаться перед друзьями. Король страдал от своей неудачи, ревности и злости на Фэту, отсылая его под всевозможными предлогами из столицы. Старик оказался хитрее: он повсюду таскал маркизу за собой — тогда Тамелий смирился и вернул их ко двору, чтобы лицезреть свою богиню, обманывая себя мыслью, что с таким уродом она не получает всего наслаждения, которое способен дать женщине мужчина.

Такова была тайная страсть короля, тщательно оберегаемая им и по другим причинам, но об этом позже — многое мне стало известно постепенно, по мере того, как я погружался на дно этого морского царя, подобно одному из героев смотлских легенд.

Но я вернусь к нашему разговору с маркизой.

— Значит, вы думаете: письмо было подложным? — спросила она, и меня удивил ее вопрос.

— Думать иначе, значит обвинять короля в заговоре против собственных вассалов. Мне бы не хотелось так думать.

— Мне тоже, — тихо сказала Фэту.

Я видел: она о чем-то мучительно задумалась. И я спросил ее об этом.

— Ах, пустяки. Просто я хотела бы прояснить некоторые свои сомнения.

— Писал ли король то злополучное письмо? — вы это хотите узнать. Почему вы стали сомневаться?

— Женская интуиция — не более, я попытаюсь кое-что узнать через маркиза.

— Если вам что-то удастся узнать, вы скажете мне?

— Знать иные вещи очень опасно!

— О чем это вы?! Опасность — моя сестра, мы с детства знаем друг друга.

Мне удалось немного развеселить маркизу, прогуливаясь с ней по саду и развлекая рассказами о своих странствиях. Эта встреча окончательно вскружила мою голову. Я, кажется, начал понимать Тамелия Кробоса. В Лалулии было нечто волнующее, — она не была самой красивой женщиной на свете, но ей хотелось поклоняться. Как у нее получалось так воздействовать на мужчин — я не знаю, но сам охотно попал под влияние ее трогательной незащищенности. Покоряясь таким женщинам, хочется скакать на белом коне и с громкими криками во славу ее имени проливать свою кровь. Это я более-менее внятными словами описал свои вспыхнувшие чувства к маркизе Фэту.

Глава 25 Старый враг

Я вспомнил о просьбе налединца и поговорил с Рантцергом о камнях. Он заинтересовался, хотя и виду не подал. Я сразу почуял его интерес.

— Откуда эти камни?

— Не знаю, но проблем с их происхождением не будет.

— Вы ручаетесь за этих людей?

— Да, я знаю, что с камнями все в порядке.

— Хорошо, я встречусь с этими людьми. Как мы договоримся о встрече?

— Каждый третий и пятый день саллы они проводят свои вечера в кабачке 'Ребрышки' в Наледине. Назовете хозяину их имена — он укажет вам нужных людей. Один из них — старик, а другой — его племянник. Константин Лучиано и Джованни Бартоломео.

— Странные имена. Впервые такие слышу.

— Они чужеземцы.

— Из каких краев?

— Из Алаконники, кажется.

— Там нет месторождений драгоценных камней.

— Ну, я сам толком не знаю.

— Почему ручаетесь за них?

— У меня есть основания верить им.

— Ладно. Я подумаю о том, что вы мне сказали.

Пленительный образ маркизы Фэту все чаще и чаще возникал в моей памяти, после того замечательного вечера в доме Товудов. Почему я увлекся именно ей, замужней дамой, я не понимал. Любовь не логична.

А ведь Мэриэге было полно красивых женщин. И большинство из них блистало своими достоинствами во вдорце. В одно из новых посещений Дори-Ден я увидел милое создание, возможно, это была фрейлина. Кроме того, что она была прелестна, чудесная девушка очень сильно кого-то мне напомнила. Дизанна! 'Бывают же такие похожие люди',- мысленно удивился я, пытаясь всмотреться в черты ее лица, но она упорхнула у меня из-под носа, как яркая бабочка, пробудив противоречивые воспоминания.

Мэриэг не переставал показывать мне разные стороны столичной жизни — и хорошие, и плохие. Каждая его улица и площадь могли стать маленьким полем битвы, отсчитать чьи-то последние шаги и принять чье-то бренное тело. Я еще не понял, что в этом городе, вступив на скользкий путь придворной карьеры, я должен быть ко всему готовым.

И вот, в один из загадочных, темно-синих, таких романтичных, созданных для свиданий с девушками вечеров, я мирно шествовал по улице Стойкости, наслаждаясь холодным, бодрящим воздухом и пересчитывая по своей странной, укоренившейся с детства привычке, звезды на небе. Досмотрелся! На звезды-то! Будь они неладны. Там, где заканчивается моя улица, уткнувшись в Круглую площадь, я решил свернуть на улицу Ленточников, где проживал Паркара и скоротать у него дома этот вечер, памятуя о том, что он хвастался щедрым подарком своего родственника из провинции — добрым памлонским вином прошлогоднего урожая.

Итак, расслабленный как младенец, я повернул за угол и уткнулся грудью в острие меча: еще один шаг и в моем теле была бы дырка. Черные глаза и усы на нахальной роже — знакомый портрет. Наемник Шпаора, Анфран Наденци!

— А-а, старый знакомый, — засмеялся я, — как приятно с вами встретиться. Я и не ожидал, что встречу в Мэриэге столько известных мне людей.

Человек странное существо — обладает способностью радоваться даже при виде старых врагов. Ненависти к Наденци у меня не было. Мне почему-то стало очень весело. Бой на мечах с таким противником меня взбодрит.

Он тоже мне улыбался.

— Голова не болит? — ехидно поинтересовался я, памятуя случайный удар камнем, прекративший сопротивление Наденци, в лесу герцогов Брэд.

— Хочу вернуть должок, не люблю ходить в должниках. Если бы не тот проклятый камень, ты бы сейчас не улыбался.

— Позвольте, любезнейший, но разве ваша жизнь к тому моменту не была на кончике моего меча?

— Ну, это еще бабушка надвое сказала.

— Вот так раз! — удивился я его наглости.

— Ты слишком чувствителен, мой старый добрый враг, и это однажды будет стоить тебе жизни, или жизни твоих близких.

— Говорите за себя мой, старый невоспитанный враг,

— У нас сейчас прекрасная возможность проверить кто из нас прав.

— Одно 'но' — вы не достойны такой чести.

— А у вас не выбора, ибо я в любом случае нападу на вас.

— Тогда я отвечу с преогромным удовольствием — только один маленький вопрос, с вашего позволения, — я помахал, дурачась, у него перед носом шляпой, — вы мне скажите, элл, вы сейчас за кого деретесь, тоже за какого-нибудь труса с золотой мошной или, о, неужели, возможно ли такое чудо — за себя самого? Надеюсь, я ничем не ущемил вашу честь, ведь такой человек, воин без страха и упрека — мне было бы искренне жаль разувериться в своем мнении о вас — а я ужасно не люблю менять свои мнения, к новым — так тяжело привыкаешь. Так вы за себя или за некоего графа?