Джон Робертс - Королевский гамбит

• Название: Королевский гамбит
• Автор: Джон Робертс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46876-8

Древний Рим, I в. до н. э. На улицах бесчинствуют жестокие банды, не щадя ни плебеев, ни патрициев. Знатный римлянин Деций Цецилий Метелл Младший расследует вроде бы ничем не примечательные убийства бывшего раба и иноземного купца. К своему ужасу, молодой патриций обнаруживает: следы интриг и коррупции ведут в самые верхи власти. Не только жизнь Метелла, но и сама Римская республика оказываются под угрозой…

---

— Мы уже встречались, госпожа? Извини, но покрывало мешает мне разглядеть твое лицо.

Улыбаясь, она откинула вуаль. Ее лицо с чуть раскосыми глазами, напоминавшими об этрусской древности, могло принадлежать только высокородной римлянке. Если не считать слегка подведенных глаз, оно являло собой саму естественность. Впрочем, ее внешность была столь очаровательна, что не нуждалась ни в каких средствах улучшения. Такую красоту я видел первый раз в жизни. Во всяком случае, такой она показалась мне в тот день.

— Да, встречались, Деций Цецилий.

Она продолжала вызывающе улыбаться.

— Значит, я непременно тебя вспомню, — под стать ее игривому тону произнес я. — Ты из тех женщин, которых трудно забыть.

— Помнится, я даже была слегка увлечена тобой. Это было в доме твоего родственника Квинта Цецилия Метелла Целера в день моей помолвки.

— Клавдия! — воскликнул я. — Это ты? И ты узнала меня! Ведь тогда тебе было всего двенадцать. И ты не имела и половины той красоты, что имеешь сейчас.

Я попытался вспомнить, в каком году это было. Должно быть, теперь ей девятнадцать или двадцать. Вероятно, в семье возникли какие-то разногласия, раз брак до сих пор не был заключен.

— Тогда ты был совсем другим. Ты очень изменился. Я помню тебя еще до твоего отъезда в Испанию. Тогда у тебя не было этого шрама. Впрочем, он тебе к лицу.

— У меня есть и другие отметины. Хотя они меня так не украшают.

Я заметил, что служанка не сводит с меня любопытного взгляда вместо того, чтобы стоять потупясь, как пристало себя вести домашним рабам. Это жилистое создание лет шестнадцати от роду гораздо более походило на акробатку, нежели на прислужницу.

— Ты меня заинтриговал.

— Правда? Мне еще никогда никто этого не говорил. И уверяю тебя, никого на свете мне не хотелось заинтриговать так, как тебя.

Только потерявший голову юнец мог нести подобный вздор.

— Еще бы, променять военную славу на скучные обязанности чиновника!

Я никак не мог разобрать, что сквозило в ее голосе — легкий дружеский укор или злая насмешка.

— Хоть они и скучные, зато относительно безопасные. А быстрый путь к власти и славе зачастую сокращает жизнь.

— Но в наши дни жить в Риме далеко не безопасно, — произнесла она довольно серьезным тоном. — И наш прославленный консул Помпей недурно воспользовался своими военными походами.

— Во всяком случае, избавил себя от нудной бумажной работы, — согласился я.

Некогда, на заре его скороспелой карьеры, удивительному юноше-полководцу, не служившему даже квестором, поручили охранять командующего армией. Теперь ему было тридцать шесть, и он стал консулом. Наряду со своим партнером Крассом он одержал победу на выборах, используя самый простой и надежный прием, а именно: расположил свои легионы в окрестностях Рима.

— Да, теперь ты совсем другой. Но мне это очень даже по вкусу. Я шла домой с Капитолия и вдруг увидела, как ты тренируешься. Поэтому решила воспользоваться случаем, чтобы передать приглашение.

— Приглашение?

Я был просто в восторге.

— Да, сегодня вечером мы с братом устраиваем прием в честь одного гостя. Надеюсь, ты не откажешься почтить наш дом своим присутствием?

— Весьма польщен твоим приглашением. Разумеется, я приду. Но кто он, этот гость?

— Один родовитый иноземец. У него с моим братом заключено соглашение о взаимном гостеприимстве. Он достаточно известная личность. Поэтому не желает выдавать своего присутствия, опасаясь врагов в Риме. Я обещала Клавдию не разглашать его имени. К тому же вечером ты увидишь его сам.

— Что ж, с нетерпением жду встречи с загадочным путешественником, — не без некоторой беспечности произнес я.

Иностранные гости в Риме были далеко не редкостью, поэтому то обстоятельство, что кто-то из них прибыл сюда инкогнито, не слишком возбуждало мой интерес. Впрочем, я готов был встретиться с целой дюжиной занудных египтян или нубийцев, лишь бы еще раз повидать Клавдию.

— Итак, до вечера, — повторила моя собеседница, опуская покрывало.

Ее рабыня продолжала сверлить меня взглядом до тех пор, пока ее не окликнула хозяйка:

— Идем, Хрис.

Я прикинул, что у меня в запасе достаточно времени, чтобы посетить общественные бани, а также зайти домой и переодеться к торжественному ужину. Можно будет ради приличия и опоздать немного.

Я отправился в свое любимое заведение — маленькие бани неподалеку от Форума, которые не могли похвастаться палестрой или лекционными залами, а потому были избавлены милосердными богами от кряхтения борцов и монотонных речей философов. Здесь выдавали полотенца и масла, словом, было все необходимое, чтобы, нежась в горячей воде, можно было спокойно предаться размышлению.

Я до сих пор не мог прийти в себя от потрясения после встречи с Клавдией. Никак не мог поверить тому, что она так похорошела. Разумеется, до меня и прежде доходили кое-какие слухи о ней. Говаривали, что она быстро заслужила репутацию скандальной дамы, но в те времена для этого было достаточно всего лишь высказать свое мнение на людях. Во всяком случае, ничего предосудительного она не совершала.

Клавдии были людьми довольно странной и непростой породы. Будучи по происхождению сабинянами с примесью этрусской крови, они принадлежали к одному из старейших патрицианских родов. Именно этрусской составляющей объяснялась их семейная приверженность к мистицизму и всяким подозрительным культам. История семьи была ознаменована как прославленными патриотами, так и печально известными предателями. Один из Клавдиев построил прекрасную дорогу в Капую, которую назвал в свою честь. Другой представитель их фамилии утопил священных цыплят, вследствие чего проиграл сражение с Карфагеном. И тот и другой были типичными представителями своего рода. Впрочем, в данное время из всего семейства меня интересовал только один человек.

И вот наконец, вымытый, выбритый, чисто одетый и благоухающий ароматами, я предстал перед привратником городского дома Публия Клавдия Пульхра. Это был великолепный особняк, некогда принадлежавший богатому сенатору, который был казнен по проскрипционным спискам Суллы. Публий лично встретил меня в перистиле и от души приветствовал. Это был молодой красавец крепкого телосложения.

Он прослыл своевольным и отчаянным молодым человеком, который довольно быстро завоевал самую худшую в роду репутацию. Но это случилось позже. Однако мы с вами не будем забегать вперед и вернемся к событиям того достопамятного вечера, когда меня интересовала исключительно его сестра. Среди гостей было несколько преуспевающих молодых людей, в том числе Гай Юлий, никогда не упускавший возможности поужинать на дармовщинку, а заодно завязать полезные знакомства. Присутствовал и великий Цицерон, прославившийся своей обвинительной речью против Верреса. Он принадлежал к так называемым «новым людям», прибывшим в Рим из других земель и совсем недавно начавшим обретать известность. С одной стороны, этому способствовало вымирание в ходе гражданской войны старых римских семей, а с другой — их недостаточный интерес к продолжению рода.

Среди гостей я заметил круглолицего молодого человека. Судя по его одежде и особым образом выстриженной бороде, его вполне можно было принять за грека. Должно быть, это и был тот самый таинственный гость. С тех пор как Александр покорил азиатов, они настойчиво стремились походить на греков. Впрочем, едва в комнате появилась Клавдия, как я утратил всякий интерес к его персоне.

Я взял кубок с подноса, который проносил мимо меня раб, и собирался было завладеть вниманием хозяйки дома, когда очередной гость недвусмысленно дал мне понять, что желает со мной поговорить. Я чуть было не взорвался от негодования, с трудом подавив в себе этот порыв. Это был Квинт Курий, молодой сенатор, прославившийся своим до чрезвычайности распутным образом жизни. Молва приписывала ему все существующие в природе преступления, за исключением разве что предательства. Впрочем, возможно, оно также имело место еще до начала его головокружительной карьеры. После того как мы обменялись обычными приветствиями, он сказал:

— Странное сборище, не находишь?

С этим замечанием трудно было не согласиться.

— Взять хотя бы этого Цицерона, — продолжал он. — Как удалось этому ничтожеству, невесть откуда появившемуся в Риме, сделать себе имя в обществе?

— Между прочим, — заметил я, — он родом из Арпина.

Курий передернул плечами:

— Отродясь не слыхал ни про какой Арпин. Гай Юлий, разумеется, другое дело: хоть он и не римлянин, зато на вид хоть куда. Можно сказать, почти респектабелен. Что же до Луция Сергия Катилины, то за ним нужен глаз да глаз. А это что еще за пародия на грека? Не знаешь, часом, кто бы это мог быть?

Теперь настал мой черед пожать плечами: