Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом

• Название: Гонки с дьяволом
• Автор: Владимир Кузьменко
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Роман катастрофа о массовой эпидемии на постсоветском пространстве.

---

Мне приходилось участвовать в пьяных оргиях, которые сопровождались самым гнусным развратом и насилием. Вокруг Можиевского сформировалась элита из двенадцати человек.

— Мои двенадцать апостолов, — говорил он, — ты будешь тринадцатым.

Можиевский не отставал от своих приближенных ни в пьянстве, ни в разврате. Я заметил, что он зорко следит за мной во время таких оргий и постарался не «засвечиваться». Это только Штирлиц мог хранить верность своей советской супруге, не вызывая подозрения у коллег. Я не Штирлиц. Честно говоря, мне до омерзения противно вспоминать свое поведение. Но что делать? Единственное, что доставляло облегчение — это сознание того, что осталось недолго и что этот вертеп насилия и разврата будет скоро уничтожен.

Мне еще не удавалось выбраться в лес, где я спрятал рацию. По-видимому, бандиты не совсем мне доверяли, так как не оставляли одного. Один раз мне удалось посетить крепостное хозяйство или жилище рабов. Обычно там, в самом селе, жил десяток бандитов, которые утром выгоняли людей на работу, охраняли стадо и работающих в поле людей от собак. О том, чтобы уничтожить собачьи городища здесь не додумались. Поэтому каждый день в поле и на лугах слышны были автоматные очереди.

Скота было много: около четырехсот коров, большая свиноферма, в каждом дворе бродили куры. Зерновые уже были убраны и люди теперь выгонялись на сбор картофеля.

При первом посещении мне так и не удалось избавиться от сопровождающих меня бандитов и переброситься хотя бы несколькими словами с работающими в поле людьми. Я обратил внимание, что в поле было сравнительно много мужчин.

— Сколько у вас этих? — поинтересовался я у своих спутников.

— Где-то около шестисот.

— А мужиков?

— Двести наберется.

— Это все?

— Нет, еще в усадьбе. Ну,там больше баб.

— У вас большое хозяйство! — сказал я Можиевскому вечером, когда мы остались одни.

— Я думаю его расширить! К сожалению, все труднее и труднее добывать людей. Километрах в двухстах мы уже всех подобрали.

— И в Польше тоже?

— Да, но там очень мало кто остался. Больше — в Белоруссии. Здесь в лесах много глухих сел.

— А вы не пытались поискать среди них людей с техническим образованием или, по крайней мере, знающих технику? Ведь в селах должны были быть механизаторы.

— Вы представляете как мы их брали? Вы думаете, что они согласятся нам помочь? Лопатой копать — можно заставить, сено косить, пахать. Но попробуй заставить его показать свои знания и умение. Да он в жизни не признается!

— Но полевые работы не легче. Я думаю, что если бы по-хорошему, то многие согласятся работать по специальности.

— Полевые работы… Знаете, как их заставили работать? Не вышел один раз — порка, второй раз не вышел — повесят на площади. Вот и все методы убеждения. Хочешь не хочешь, а на работу пойдешь. После этого как с ними «по-хорошему»? Какая тут может быть ласка? Да если бы они могли, то всех нас живьем бы зажарили. Впрочем, это даже к лучшему.

— Почему? — не понял я его.

— Не понимаете? Если бы не эта ненависть, то мне бы не удавалось поддерживать среди моей шпаны дисциплину. А так, что бы ни происходило здесь, а караульные трезвы как стеклышко и ночью никто не заснет. Понимают, мерзавцы, чем это грозит. Вы смотрели грузовики? — резко переменил он тему беседы.

В усадьбе стояло около десятка грузовиков. Как я и предполагал, аккумуляторы их давно рассыпались. Можно было найти более-менее пригодные пластины и и собрать хотя бы один. Я объяснил Можиевскому ситуацию.

— Мне нужны помощники, которые хотя бы немного смыслили в технике.

— Где же я их возьму среди этих воров?

— Все же надо попробовать найти среди наших крепостных или как вы их называете?

Он внезапно расхохотался:

— Колхозниками! Колхозниками! У них даже председатель свой есть!

— Так вот, не может быть, чтобы среди двухсот взрослых мужчин не нашлось ни одного механизатора.

— Кто говорит, что нет? Есть, конечно! Но попробуй его выявить!

— Надо попробовать!

— Ну и попробуйте. Я скажу двоим своим ребятам, пусть поищут.

— Мне хотелось бы самому поговорить.

Он подозрительно взглянул на меня.

— Вместе, конечно, с двумя, а то и с тремя ребятами, — быстро добавил я, — иначе меня могут там просто придушить!

— Вряд ли посмеют, — успокоил он, — но чем черт не шутит! Ладно, я дам команду.

Меня всерьез начинало беспокоить то, что, находясь третью неделю в банде, я не продвинулся ни на йоту к намеченной цели. Где-то в подсознании Можиевского еще гнездилось недоверие, и меня не оставляли одного. Надо было как-то выходить из положения. Скоро пойдут дожди и дороги придут в полную непригодность. Правда, это не препятствие для танков и бронетранспортеров, но все-таки…

Можиевский открыл сейф и вытащил переданный мною при первой встрече перстень с бриллиантом. Он покрутил его и подошел ко мне.

— Красивая вещь! Как ты думаешь, — он снова перешел на «ты», — будет ли это когда-нибудь что-то стоить?

— Скорее всего да!

— Я вот тоже так думаю. Сейчас время накопить таких вещей побольше да поценней. Может быть наши дети ими смогут воспользоваться.

— Дети у вас есть?

— Были… два сына…

— Простите!

— Да что там! — он махнул рукой.

— А сейчас?

— Три девки! Есть и четвертая, да я не уверен, моя она или нет.

— Это от разных, конечно?

— А то как же! Вон, — он кивнул наверх, где были комнаты второго этажа, — живут там! Да что толку. Мне бы парня.

— А у кого-нибудь родился парень?

— В том-то и дело, что нет. А что?

Я разъяснил ему ситуацию. Он помрачнел.

— Честно говоря — не знаю.

— Так что же это? Навсегда?

— Вот оно что! А я-то думаю, что это у всех только девки родятся? Тогда выходит, что это все ни к чему…

И моя затея тоже…

— Ну, не так уж категорично. Должно пройти время.

— Время! Мне уже шестой десяток. Когда мне теперь сына ждать? Что я смогу лет через десять — если жив, конечно, буду?

— Останутся дочери.

— Дочери! Дочери! Какой от них толк? Что их ждет? Стать подстилкой, не больше. Ведь если девок будет так много, то и цена им как говорится, рупь за пучок в базарный день! Да-а! Обрадовал ты меня! — он грязно выругался.

— А что тут думать-гадать! — он встал, в глазах у него появился какой то дикий блеск. — Будем жить, пока живется! Хоть поживем напоследок всласть! А? — он толкнул меня кулаком в бок, — как ты думаешь?

— А что тут думать? Раз уж мы остались живы, почему и не пожить всласть?

— Вот это верно. Слушай, а ну, пойдем. У меня тут для тебя подарочек! — он спрятал перстень в сейф.

Мы прошли по длинному коридору, затем спустились по лестнице и еще раз поднялись во второе крыло здания. Здесь я никогда не был. Бросалось в глаза роскошное убранство. Ноги тонули в толстых коврах. На подставках стояли фарфоровые и хрустальные вазы. На стенах висели картины. Двери, выходящие в коридор, были занавешены толстыми шторами. Мне показалось, что за ними слышатся приглушенные голоса.

— Это моя квартира, — пояснил мне Можиевский, — я своих обормотов сюда не вожу.

— Кто же здесь убирает?

— А есть тут три бабы. Ну вот и пришли, — он открыл ключом дверь и мы вошли.

В комнате не было мебели. На коврах лежали шкуры белых медведей и там-сям виднелись разбросанные подушки. Окна были заложены кирпичом, оставляя небольшие просветы вверху. В углу, прижавшись друг к другу, сидели три девочки лет шестнадцати-семнадцати в коротких, едва прикрывающих тело, шелковых комбинациях.

— Уже приготовили, — констатировал Можиевский, — молодец, Семеновна! Свеженькие! Два дня назад привезли. Выбирай любую!

Говорят, человек ко всему привыкает. Казалось, участвуя в оргиях, я уже должен был быть готовым ко всему и, как говорится, нарастить себе толстую шкуру. Но здесь, когда на меня в упор смотрели три пары расширенных от страха глаз, мне стало нехорошо. Я пошатнулся. Можиевский по-своему понял мое состояние и расхохотался:

— То-то! Люб ты мне чем-то, потому и дарю тебе самое лучшее. Выбрал?

Не помня себя, я не глядя указал рукою на одну из них.

— А у тебя губа не дура! Ну да ладно! Выбрал так выбрал! Я своего слова назад не беру. Можешь забирать. Ах да! — он подошел к двери и закричал:

— Семеновна! Где ты, старая перечница? Иди сюда!

Через пару минут послышалось громкое сопение и на пороге выросла грузная фигура. С большой натяжкой можно было признать в ней женщину Это была настоящая горилла, с большим мясистым носом и черными густыми усами под ним. Полный портрет довершали массивные плечи и руки с узловатыми пальцами, торчащими из широких ладоней. «Горилла» недовольно уставилась на Можиевского.

— Семеновна, вот эту, — он указал на мою избранницу, — отведешь в его комнату. Накинь на нее что-нибудь. Да предупреди хорошенько, чтобы не брыкалась, а то отдам хлопцам!