Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

• Название: Владетель Мессиака. Двоеженец
• Автор: Ксавье де Монтепен
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В сборник известного западноевропейского романиста XIX века Ксавье де Монтепена вошли захватывающие приключенческие романы о временах французского средневековья «Владетель Мессиака» и «Двоеженец».

---

Целых два месяца я о нем ничего не слышал. И вдруг однажды вечером, когда я возвращался в жалкую землянку, служившую мне жилищем, оказалось, что у ее дверей стоит привязанный осел и Бигон, ожидающий меня. Он кинулся ко мне на шею, целовал меня, смеялся и, наконец, воскликнул:

— Ах, мосье Телемак! Вы были совершенно правы!

— Я сейчас же догадался, что речь идет о жене Бигона. Он продолжал:

— Вообразите себе: я разорен!

— Неужели?!

— Без малейшего в этом сомнения. Но не подумайте, что я виноват: ни малейшим образом. Инезилла, моя жена, оказалась перворазрядной мошенницей. О, если бы вы, мосье Телемак, могли обо всем знать! Это не женщина, а змея, дракон, василиск. Я вас не послушался, и случилось так, как вы и предсказывали. Я наказан, я — дурак, я — свинья, я даже кое-что похуже…

Награждая себя подобными эпитетами, огорченный Бигон вырвал из головы несколько клоков волос и принялся рассказывать, каким образом его магазин колониальных товаров истаял в руках его жены.

— Она, несчастная, очень любила военных! В этом была моя погибель. Каждый день являлся новый; одного она называла братом, другого — кузеном, третий титуловался племянником, четвертый крестником и так далее. Каждого моя жена осыпала ласками, лакомствами и подарками, к великому моему отчаянию. Женщина эта имела родственников во всех европейских армиях; являлись попеременно французы, испанцы, итальянцы, фламандцы, англичане и еще один Бог знает уже какой национальности. Вся эта ватага немилосердно объедала и опивала меня; посторонние смотрели и посмеивались. Над чем посмеивались, я досконально узнал только вчера вечером. Низкая моя жена убежала, захватив все деньги и бросив магазин мой пустым. Сказав мне это, Бигон прочел полученное им от жены письмо. «Милый мой муж! — писала эта баба, убегая от обворованного простака. — Я должна тебе сделать признание: запах специй твоей лавки очень бьет в нос, он меня просто удушает. Ты извинишь, если по этому поводу я тебя оставлю…»

Рассказ кавалера Телемака де Сент-Беата очень забавлял графа Каспара д'Эспиншаля.

— Так! Так! — воскликнул он. — Спору нет, Инезилла настоящая ведьма. Или я очень грубо ошибаюсь, или мне точно известна негодяйка, весьма похожая на Инезиллу. Прошу вас, продолжайте ваш рассказ, господин кавалер, и попробуйте этого превосходного канарийского вина. Как вы его находите?

— Прекрасное вино, — похвалил гасконец, опорожняя стакан, и затем продолжал: — прочитав письмо Инезиллы, я обратился к Бигону и спросил: что он теперь намерен предпринять? Чудак ответил уверением, будто бы случившееся с ним мало его беспокоит. Он не думает требовать от меня какой-либо услуги, а, напротив, явился с предложением, могущим избавить меня от хлопот и затруднений.

Меня это удивило, но Бигон объяснил все, сказав:

— Моя жена обокрала меня, как только могла лучше. Этого я давно ожидал и постарался спрятать в безопасном месте около восьми тысяч ливров. Тем не менее продолжать торговлю и оставаться в городе, в котором все теперь надо мною смеялись бы, я вовсе не думаю. Вот мой план… И Бигон предложил дать мне в долг шестьдесят пистолей, с условием, что я возьму его за лакея во время моего пути в Клермон и оставлю у себя в случае, если найду при сестре место, приличное моему званию. Предложение это мною, конечно, охотно было принято; лошадиный остов, подкрепляющий теперь свои силы в конюшнях вашего замка, господин граф, был приобретен для меня, а Бигон воссел на осла, и вот таким образом мы оба очутились там, где теперь находимся.

Граф Каспар д'Эспиншаль задумался на минуту, потом обратился к кавалеру с вопросом:

— Не можете ли вы мне сказать фамилию мужа вашей сестры?

— Жан де Сент-Жермен, — ответил гасконец.

Граф вздрогнул при этом ответе.

— Сент-Жермен! — произнес он минуту спустя. — Я его знал очень хорошо и должен сказать, что пользуюсь дружбой баронессы Эрминии.

— Эрминии! Да, это имя носит моя сестра.

— Ну, вот и загадка разрешена. Целый час уже я ломаю себе голову над вопросом: на кого из моих знакомых вы похожи. Я всегда имею привычку находить сходство между людьми, которых встречаю. Твое здоровье, кавалер! Здоровье твоей прекрасной сестры Эрминии де Сент-Жермен!

Кавалер Телемак де Сент-Беат поспешил опорожнить свой стакан, на этот раз не совсем ясно сознавая даже, что делает, и не замечая странного блеска в глазах своего хозяина.

— На этот раз, любезный граф, — обратился он к нему, — вы меня извините, если я сознаюсь, что сильно утомлен.

В эту минуту дверь отворилась и явился Мальсен.

— Зеленая комната уже приготовлена? — спросил его Каспар д'Эспиншаль.

— Сейчас же велю ее приготовить, — ответил интендант и пошел к выходу, немного шатаясь.

Граф, быстрые глаза которого все видели, указал гасконцу на нетвердую походку своего интенданта и добавил:

— Вы уже, кавалер, испытали все неудобства бедности; теперь можете познакомиться с неудобствами богатства. Вот вам пример! Негодяй интендант уже порядочно пьян, к утру он совершенно напьется. Не будь вы так измучены дорогой, я пригласил бы вас на зрелище очень любопытное.

Гасконец, почти уже погруженный в сон и державший, казалось, глаза открытыми только одной силой воли, едва заметно кивнул головой в ответ… Граф продолжал:

— Вообразите себе! Эти два негодяя, интендант и капеллан, каждую ночь сходятся вместе и задают сами себе пиры и вакханалии. Я очень забавляюсь этим; я вижу все, что они творят; но они меня не видят.

— Ого! — воскликнул кавалер Телемак де Сент-Беат, немного приходя в себя от этого признания и не совсем еще понимая, какое удовольствие доставляет графу зрелище вакханалий его слуг. — Но отчего же вы не выгоните их из замка, если они вас обворовывают?

— К чему их выгонять? Не имей они этой слабости, я боялся бы чего-нибудь похуже. Правда, когда эти два друга бывают пьяны, они не всегда льстят моему самолюбию. Клеветники оба, каких трудно найти в другом месте, они клевещут на меня без милосердия и наделяют титулами самыми обидными.

— И… вы все-таки их не выгоняете?! — второй раз спросил гасконец, которого странное признание графа совершенно отрезвило.

— Не думаю даже. Негодяи выпивают мое вино, клевещут на меня, ухаживают за моими вассалками, но, в сущности, они оба только жалкие куклы, служащие для моего развлечения, похожи на те фигуры, склеенные из бумаги, которым я, при помощи ниточек, имеющихся в моих руках, могу придать движения, какие захочу.

— Черт возьми! Вот философия, делающая честь вам, граф. Но позвольте сделать один вопрос, если уж вы так добры и заводите со мною откровенный разговор, который требует взаимной откровенности с моей стороны.

— Спрашивайте, любезный кавалер Телемак де Сент-Беат, спрашивайте!

— Вы дозволяете! В таком случае, по какой же причине, будучи таким философом, вы, однако, не пользуетесь репутацией философа у ваших соседей?

Владетель замка Мессиак расхохотался.

— Я давно ожидал подобного вопроса. Видите ли, кавалер Телемак де Сент-Беат, я из могучего и смелого рода, а потому неизбежно получил в наследство от предков их добродетели и их пороки.

— Что касается лично меня, — произнес кавалер Телемак де Сент-Беат, — то от минуты нашей первой встречи до настоящего времени я в вас вижу только одну половину вашего наследия — хорошую.

Граф улыбнулся с довольным видом на этот ловкий комплимент.

— Когда мы с вами познакомимся поближе, кавалер, вы увидите, по крайней мере, что я никогда не фальшивлю. Раз пожелав чего-нибудь, я добиваюсь цели упорно, но и в этом случае одними позволительными средствами. Я имел, имею и всегда буду иметь врагов, но и самые враги обязаны признать во мне одно: я никогда не совершал ни одного подлого дела. Я удовлетворяю мои страсти и пожелания, как мне заблагорассудится; это бесспорно. Но клянусь кровью Христа Спасителя, сравнив себя со всем окрестным дворянством, ей-Богу, я смею считать себя много достойнее их всех.

Граф произнес эти последние слова с величавостью; такая гордость и искренность отразились на его лице, что сметливый гасконец сейчас же решил в душе: граф такой человек, который делает дурное в наивном убеждении, что имеет право так поступать. Он посмотрел на него, как на черта, вооруженного всевозможными парадоксами и софизмами. Удивленный и пораженный, он уже собирался высказать несколько возражений, как вдруг снова в комнату явился интендант.

VI

— Красная комната готова! — доложил он.

— Красная! Как так красная комната? — воскликнул граф. — Я приказал приготовить зеленую комнату. Зеленая комната самая удобная во всем замке, — прибавил он, обращаясь к кавалеру.