Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич

• Название: Фирменный поезд Фомич
• Автор: Виктор Колупаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Обращался. Но у меня слишком бредовая идея... После того дня, о котором я вам рассказал, я много думал: что же случилось? Но ответа не было. Потом мне пришло в голову, что уж раз это явление существует, почему бы мне не использовать его? Я начал с того, что если день повторялся, я весь его посвящал решению проблемы, которая стояла передо мной в нашей реальности. У меня теперь всегда было в запасе время. А когда у меня появились лишние месяцы и годы, я решил заняться чем-нибудь более интересным, чем разработка измерительной аппаратуры.

Я написал тысячи работ по многим отраслям науки и техники. Я мог спокойно, не торопясь, экспериментировать с научными проблемами. Ведь мне не надо было бояться, что меня могут выгнать с работы, что меня бросят друзья. Тысячи раз проживая один и тот же день, я до мельчайших подробностей изучил характеры, мысли и поведение всех своих знакомых. Конечно, те реальности отличались чем-то от нашей, особенно если запуски производились на много лет. Но у меня был огромный опыт. Каждого человека я уже видел во всех возможных ситуациях, которые часто сам и создавал.

И здесь, в нашей реальности, я знал и понимал каждого человека. Ни у кого не могло быть от меня тайн. Сначала я не подозревал, какая трагедия обрушилась на меня. Люди начали казаться мне все менее и менее интересными. Все меньше и меньше меня тянуло к ним. И это меня испугало. Потом я решил, что это неизбежно. Хорошо. Люди мне безразличны. Я могу добиться всего, если не в нашей, то в какой-то параллельно существующей реальности. Я мог стать ученым, композитором, политическим деятелем. У меня было вдоволь времени, знаний и памяти. И я был! И писателем, и композитором, даже председателем горисполкома. Но мне этого показалось мало. Я захотел сделать людям что-то интересное, совершенно необыкновенное. Разработать, например, теорию единого поля, открыть им пути к другим мирам, к другим галактикам. Я бросил все и занялся только этим.

Меня постигла неудача. Если бы я подумал об этом раньше... Я уже говорил, что сменил много профессий. Так вот. Несмотря на неограниченный запас времени, я везде был серостью, посредственностью, ординарностью. Из меня не получился ни великий композитор, ни великий изобретатель, писатель, общественный деятель и так далее.

Мои романы, песни, изобретения... Их и читали, и пели, и применяли некоторое время. И очень быстро все забывали. Я так и не тронул ничем сердца людей. И вот тогда я взялся за теорию единого поля. Здесь не нужно вдохновения, говорил я себе. Здесь нужна только логика. Я затратил на это сотни лет и не продвинулся вперед ни на шаг. Значит, дело не только в памяти и знаниях. Какие-то фильтры, созданные природой в моем мозгу, не позволяли мне перешагнуть через то, что уже было известно другим. Я стал замкнут, нелюдим, как непонятый гений-одиночка. Но я не был гением. Это-то уж я знал точно.

И трагедия моя бесконечна. Даже когда я умру, все равно я буду жить в параллельных реальностях, и они по-прежнему будут выстраиваться в очередь, пока будут продолжаться путешествия в прошлое. Даже мертвый я буду жить вечно. Я не могу умереть. Вы должны понять, как это ужасно.

...Он кончил говорить и посмотрел на нас с надеждой. То, что он рассказал, было действительно ужасно. Прожить одну за другой миллион заурядных, ненавистных поэтому жизней! Может, и хорошо, что мы умираем, не успев полностью осознать свою заурядность, не успев пресытиться тем, что дают нам люди и природа?

- Если это правда, то ваша жизнь действительно ужасна, - сказал я.

- Правда! Все это правда! - вскричал он.

- И вы ждете от нас помощи? - спросил Иван.

Гражданин в сером пожал плечами:

- Нет. Но ведь все может быть.

- А вы сами ничего не придумали?

- Ничего... Есть, правда, одна возможность.

- Какая?

- Отключить аппаратуру "абсолютного времени" и начать историю человечества с двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, заново.

- Простите, - сказал Иван. - Ваше имя, отчество?

- Степан Матвеевич. Граммовесов.

- Спасибо. Меня зовут Иваном. Я вот что думаю. Вы не захотите этого сделать. Ведь речь тогда пойдет уже не только о вас.

Степан Матвеевич горестно тряхнул головой:

- Поэтому я и еду в Марград... Простите. Я, наверное, задержал вас? Пойду посижу. А этот вопрос: год, число, месяц? Я не сразу прихожу в себя после путешествия в прошлое. Прошу простить.

- Это пустяки, - сказал я. - У меня к вам тоже один вопрос. Вот вы сказали: вам знакомы почти все люди. Это действительно так?

- Да. Я могу быть официально и незнаком, но знать знаю почти каждого.

- А нас с Иваном?

- Нет, простите... Ваши лица мне незнакомы.

- А в вагоне? Вы узнали кого-нибудь в вагоне?

- Постойте! Я здесь не встретил ни одного знакомого лица!

- У меня предложение. Времени у нас впереди более чем достаточно. Не могли бы вы прогуляться по вагонам в надежде встретить кого-нибудь из знакомых? Я не настаиваю. Я даже не знаю, для чего это может понадобиться. Пришло в голову, и все.

Степан Матвеевич прикусил губу. На нас с Иваном не глядел. Что-то сейчас рождалось в его голове?

- Надо попробовать, - наконец сказал он. - А вдруг...

- Я с вами, - неожиданно сказал Иван.

- Не возражаю. Пожалуй, сразу и начнем?

Иван посмотрел на меня печальными глазами. Они вышли из вагона, и вид у них был такой, словно оба напали на какой-то след.

Итак, уже день, а я еще не умывался. И электробритва сломана. Я приоткрыл дверь в коридорчик вагона. Там стояли студентка из стройотряда и парень. Теперь уже, скоро, подумал я, но в коридорчик заходить не стал.

Ай да поезд! Вот тебе и фирменный поезд "Фомич"! Не прошло еще и десяти часов, а сколько тут уже всякого напроисходило! Удивительно, как быстро узнаешь людей в поездах...

9

В коридор вышла девушка в зеленых стройотрядовских брюках и такой же куртке. На левом колене брюк значилось: "Не сгибаться!" "А как же правое?" - подумал я машинально. На коротких стриженых волосах ее сверкали капельки воды.

- Можно мне с вами поговорить? - вдруг спросила она.

- Конечно, конечно, - ответил я. Удивляться в этом поезде, кажется, не приходилось.

- Меня группа попросила. Не знаю, с чего и начать. У нас сегодня утром было комсомольское собрание... Ведь, знаете, Инга очень чудесная девушка. Мы уже два года учимся вместе. Она и активист хороший, и на повышенную чуть-чуть только не вытянула. И моральный уровень у нее на высоком уровне. - Она замолчала, сообразив, что сказала что-то не совсем правильно.

И я молчал. Говори, милая девушка, говори. Мне очень хочется слушать про Ингу. А если с ней случилось что-то страшное, то я помогу. Я для нее все сделаю, только бы не было боли в ее глазах и этого жуткого отчаяния.

- Конечно, не все так думают, как я, - продолжала она. - Моральное падение, дурной пример для других и прочее и прочее... Валерка у нас такой. Уж чересчур правильный. Да еще и влюблен в нее.

- Ну а что все-таки произошло?

- Как?! И вы еще спрашиваете? Ну вы тип!

- Пусть так, а все же?

- Да у вас сын родился, а вы на него и взглянуть не хотите!

Сначала я даже не удивился, не дошло до меня как-то. Я только машинально поднял руку и потрогал лоб девушки.

- Вы перегрелись.

Она со злостью отбросила мою руку.

- Да вы и в самом деле подлец! Вас... вас с поезда высадить надо. Да! Да! Высадить, высадить! Инка мучается. И как она в глаза матери будет смотреть? Уехала, все нормально, а привезла сына. А ему, видите ли, плевать. Плевать! Плевать!

Ух и разошлась она! Короткие волосы встали чуть ли не торчком, щеки раскраснелись, глаза горели презрением и гневом.

- Остановитесь! Расскажите все толком.

- Как? Вы что... вы в самом деле ничего не знаете или просто прикидываетесь дурачком?

- Я в самом деле ничего не знаю.

- Да ведь уже весь вагон знает.

- Кто-то, наверное, уже рассказал всему вагону, а мне - нет.

- Да мы же и рассказали. Ведь такая неожиданность! Это просто ужас какой-то! Наш строительный отряд ездил в Фомскую область. А строили мы свиноферму. Ну, поработали мы хорошо. Даже благодарность от совхоза получили. Да и денег нам выдали порядочно. Сели вчера в поезд. Песни поем. Все хорошо, все нормально, весело. Никаких ЧП, ничего подобного. И Инга была нормальной, ну разве что немного возбужденной, да и то только тогда, когда слух разнесся, что в каком-то купе едет пришелец. Она все шею вытягивала, рассмотреть кого-то хотела. Но в пришельцев мы принципиально не верим. И Ингу не пустили. Она у нас поет хорошо. А какие без нее песни? Потом улеглись спать, но Инга долго не спала. Мне снизу хорошо было видно. Все что-то пальцем на багажной полке рисовала. Так вы в самом деле ничего не знаете?

- Ничего.

- Странно... - Она все еще смотрела на меня недоверчиво, недоброжелательно. - Ну так слушайте... Утром, часов в пять, наверное, точно я не догадалась заметить, вдруг ребенок закричал. Я ничего не пойму. Где-то рядом плачет. Потом сообразила, что в нашем купе. Да только откуда у нас может взяться ребенок? Уже светать стало. Я смотрю, а Инга лежит, вся какая-то не своя, и его вроде баюкает. Он и затих. Я ее спрашиваю: "Инка, это откуда взялось?" - "Это сын мой", - отвечает. "Инка, я, наверное, сплю? Мне черт знает что кажется! Это ведь ребенок?" - "Ну да. Это мальчик. Сын мой". - "Какой такой сын? Ты что, сдурела? Подкинули? А-а..." - "Да нет, Света, сын это мой. Понимаешь? Сын! Мой, мой, мой... Сашенькой назову". Ну, думаю, чокнулась Инка. Давай ребят будить, да только их сразу и не добудишься. "Послушай, - говорю, - раз сын, то и отец должен быть. Ведь это обязательно?" - "Глупая, ну, конечно, обязательно". Я так и ахнула! "А кто, - спрашиваю, - отец-то?" - "А он на полке номер сорок шесть, верхняя боковая". Вот учудила Инка. "А хоть звать-то его как?" - "Не знаю". - "Кто он вообще?" - "Не знаю". - "Да ты хоть что-нибудь о нем знаешь?" - "Ничего. Знаю только, что он Сашенькин отец. И еще: я их обоих люблю, и отца и сына". Ну, тут уже все проснулись, ничего не поймут. Я растолковываю, что у Инки сын родился, Сашенька, а они ничегошеньки не понимают. Вроде я чушь горожу. Потом полезли смотреть. И верно: лежит ребенок. Валерка аж позеленел весь и говорит: "Ты всю нашу группу опозорила! Тебя из комсомола надо гнать в три шеи!" - "Да за что же, Валера, меня гнать?" - "А ребенка прижила? Так комсомолки не поступают!" - "Я его, Валера, не прижила. Я его хотела". - "Слышали! кричит Валерка. - Призналась! Предлагаю от имени группы вынести Инке Ракитиной строгий выговор". А Клава говорит: "Что ты в этом понимаешь?" И Инке: "У тебя хоть пеленки-то есть?" - "Ничего у меня нет, девочки". "Что же ты думала? Почему не приготовилась?" - "Да откуда же я знала? Ведь он только что появился". - "Побегу к тете Маше. Хоть простыню чистую попрошу". Клавка убежала, а Михаил, он у нас вообще-то заика, потому говорит очень редко, а тут как брякнет, и заикание у него вдруг всякое пропало: "Послушайте, ребята, и ты, Ина, ведь это... как сказать-то, ну... в общем... ведь вроде время какое-то полагается, - и покраснел, а потом: Но у тебя-то ничего и заметно не было. Вы меня простите, ребята, и ты, Ина, ты же с нами работала". - "Никакой беременности у меня и не было. А Сашенька просто появился утром". У меня и сорвалось: "Ведь ты же говорила, что отец его едет на сорок шестом, на верхнем боковом". Она на меня как посмотрит! А Валерка уже тут как тут: "Ага! Все-таки призналась сначала, а теперь отказываешься! Да за такое поведение..." Тут тетя Маша пришла и комплект постельных принадлежностей принесла. "Ну-ка, - говорит, - где тут безбилетный пассажир у меня? А какой крепенький! Мальчик... Звать-то?" "Сашенькой". - "А отчество?" Инка и замолчала. До сих пор молчит. Только пеленку попросит или соску. А ему сосать надо. Да только у Инки и молока никакого нету. У нее, простите, раз уж вы Сашенькин отец, то можно и сказать, и груди-то с кулачок. Откуда там молоко может взяться?