Лорен Кейт - Падшие

• Название: Падшие
• Автор: Лорен Кейт
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-35391-0

Люс Прайс крупно не повезло в жизни. На пожаре в ее присутствии загадочным образом гибнет человек, и девушку считают виновной в его смерти. В исправительной школе, куда переводят Люс, царят законы не менее жестокие, чем в тюрьме, к тому же Люс с новой силой продолжает мучить кошмар, преследующий ее всю жизнь, — она повсюду видит странные тени, не отстающие от нее ни на шаг. И если бы не вспыхнувшая любовь к Дэниэлу, ее однокласснику, жизнь Люс превратилась бы в настоящий ад. Только почему-то девушке постоянно кажется, что они с Дэниэлом уже были знакомы — когда-то, не в этой жизни, — и любовь, возникшая между ними, грозит ей в будущем невосполнимой потерей…

Роман Лорен Кейт стал мировым бестселлером, и вскоре после его выхода в свет компания "Уолт Дисней" приобрела права на экранизацию как первой книга, так и последующих романов серии.

---

Комната содрогнулась. Воздух вокруг них засиял.

Она ничего не замечала и ни на что не обращала внимания, кроме их поцелуя.

Он один знал, что вот-вот произойдет, что за тени готовы низринуться на них. Пусть даже он снова не сумел изменить течение их жизней, но он знал.

Тени кружились у них над головами. Так близко, что он мог коснуться их. Так близко, что он гадал, не слышит ли она их шепот. Он видел, как омрачилось ее лицо. На миг различил искру узнавания в ее глазах.

И не стало ничего, вообще ничего.

1 СОВЕРШЕННО ЧУЖИЕ

Люс влетела в вестибюль школы Меча и Креста десятью минутами позже, чем следовало бы. Румяный, грудь колесом, воспитатель с зажатым под мышкой планшетом отдавал распоряжения — значит, она уже опоздала.

— Запомните: «Три "К"» — койки, камеры, колеса, — рявкнул он на остальных трех учеников, выстроившихся спинами к Люс — Запомните, и никто не пострадает.

Девочка поспешно встала позади них. Она пыталась сообразить, правильно ли заполнила кипу бумаг, был бритоголовый воспитатель мужчиной или женщиной, поможет ли ей кто-нибудь с огромной спортивной сумкой и не собираются ли родители избавиться от ее любимого «плимута-фьюри», как только вернутся домой. Они все лето грозились его продать, а теперь у них появился довод, с которым Люс не могла поспорить: в ее новой школе никому не позволялось иметь машину. В ее новой исправительной школе, если точнее.

Она еще не привыкла к этой формулировке.

— Не могли бы вы… э-э не могли бы вы повторить? — спросила она воспитателя. — Что за «колеса»?..

— Вы только посмотрите, кто пришел, — громко произнес он и продолжил, медленно и отчетливо выговаривая слова: — Колеса. Если тебе требуются какие-то препараты, почаще заглядывай в лазарет, чтобы оставаться под кайфом, сохранять здравый рассудок, дышать или что там еще тебе нужно.

«Женщина», — решила Люс, внимательно рассматривая воспитателя.

Ни один мужчина не смог бы язвить настолько слащавым голосом.

— Ясно, — подтвердила Люс, проглатывая комок в горле. — Колеса.

Она давно не принимала таблетки. Но после того летнего происшествия доктор Сэнфорд, ее лечащий врач в Хопкинтоне и виновник ее ссылки в интернат аж в Нью-Гемпшире, всерьез подумывал, не возобновить ли медикаментозное лечение. И хотя его все же удалось убедить в ее якобы добром здравии, потребовался лишний месяц психоанализа, чтобы избежать этих ужасных нейролептиков.

Вот почему она поступила в старший класс школы Меча и Креста через месяц после начала учебного года. Быть новенькой и так-то плохо, и Люс изнывала от беспокойства, что ей придется вливаться в класс, где все уже успели перезнакомиться и обосноваться на новом месте. Но, судя по инструктажу, она оказалась не единственным новичком.

Она скосила глаза на стоявших полукругом учеников. В ее прежней школе, доверской подготовительной, на обзорной экскурсии по территории она познакомилась с будущей лучшей подругой, Келли. Там, где все остальные были знакомы едва ли не с пеленок, хватило и того, что они оказались единственными, не входившими в их тесное братство. Вскоре девочки выяснили, что одинаково страстно увлечены старыми фильмами — особенно теми, где снимался Альберт Финни. А когда на первом году обучения за просмотром «Двоих на дороге» они обнаружили, что ни одна из них не способна приготовить пакет воздушной кукурузы, чтобы не всполошить пожарную сигнализацию, Келли с Люс не разлучались вовсе. Пока… не пришлось.

Сегодня рядом с Люс стояли двое мальчиков и девочка. Девочка оказалась хорошенькой блондинкой, словно с рекламы косметики «Ньютроджина», с бледно-розовыми ухоженными ноготками в тон пластиковому ободку для волос.

— Я Гэбби, — растягивая слова, представилась она и сверкнула белозубой улыбкой, которая исчезла с ее лица так же быстро, как появилась.

Люс ничего не успела сказать в ответ.

Она не удивилась бы, попадись ей Гэбби в Довере, но в Мече и Кресте она ожидала встретить нечто иное. Люс не знала, успокаивает это ее или нет, и не могла вообразить, как маленькая принцесса оказалась в исправительной школе.

Справа от Люс стоял паренек с короткими каштановыми волосами, карими глазами и россыпью веснушек на носу. То, как он избегал пересекаться с ней взглядом, упорно теребя заусенец на большом пальце, оставляло впечатление, будто он, подобно ей самой, не в своей тарелке и смущен, что оказался здесь.

Зато второй, слева, как-то уж слишком соответствовал представлению Люс о новой школе. Высокий и худощавый, с сумкой для дисков на плече, взъерошенными черными волосами и большими, глубоко посаженными зелеными глазами. Губы у него были полными, того естественного розового цвета, за который большинство девушек пошли бы на убийство. Сзади, у основания шеи, на светлой коже пылала черная татуировка в виде солнца, выходящего из-за ворота черной же футболки.

Встретившись взглядом с Люс, он в отличие от остальных его не отвел. Губы его сжались в линию, но глаза оставались теплыми и живыми. Он уставился на нее, стоя неподвижно, будто статуя, отчего Люс и сама словно примерзла к месту. Она глубоко вздохнула. Эти глаза казались ей яркими, притягательными и, чего уж там, слегка обезоруживающими.

Шумно прочистив горло, воспитательница прервала затянувшееся молчание. Люс залилась румянцем и притворилась, будто всецело поглощена внезапно зачесавшейся головой.

— Те, кто уже вошел в курс дела, свободны, как только выгрузят все лишнее, — сообщила воспитательница, кивнув на большую картонную коробку под табличкой «Запрещенные предметы». — Тодд, — она положила ладонь на плечо веснушчатого паренька, и тот подпрыгнул, — когда я говорю «свободны», я имею в виду, что по правилам школы вы обязаны встретиться с провожатыми из числа учащихся. А ты, — повернулась она к Люс, — сбросишь вещи и останешься здесь.

Четверо учеников собрались вокруг коробки, и девочка озадаченно воззрилась на то, как остальные выворачивают карманы. Гэбби извлекла на свет божий трехдюймовый розовый швейцарский нож. Зеленоглазый нехотя выложил баллончик с краской и канцелярский нож. Даже у злополучного Тодда нашлось несколько упаковок картонных спичек и небольшая емкость с горючей жидкостью. Люс почувствовала себя неловко, потому что не припрятала ничего запретного, но изумленно задохнулась, когда остальные ребята покидали в коробку сотовые телефоны.

Подавшись вперед, чтобы рассмотреть табличку «Запрещенные предметы», она убедилась, что мобильники, пейджеры и радиоустройства правилами не допускаются. Ей и так не позволили оставить машину! Девочка вспотевшей ладонью сжала в кармане сотовый — ее единственную связь с внешним миром. Когда воспитательница увидела выражение ее лица, Люс схлопотала несколько торопливых пощечин.

— Не падай в обморок, детка, мне недостаточно платят, чтобы приводить тебя в чувство. Кроме того, тебе полагается один телефонный звонок в неделю.

Один звонок… в неделю? Но…

Она еще раз посмотрела на сотовый и увидела, что получила два новых сообщения. Казалось невозможным, что это ее последние CMC. Первое прислала ей Келли.

Перезвони немедленно! Буду ждать у телефона всю ночь, так что отмазки готовь заранее. И помни мантру, которой я тебя учила. Ты выживешь! Кстати, я не ручаюсь, но думаю, что все уже совершенно забыли о…

Келли, по обыкновению, была так многословна, что дрянной мобильник Люс обрезал сообщение на четвертой строке. Девочка почувствовала облегчение. Ей не хотелось читать, как в ее прежней школе все уже забыли, что с ней случилось и что стало на том месте даже с самой землей.

Она вздохнула и открыла следующее сообщение. Оно пришло от мамы, лишь недавно освоившей CMC и наверняка не знавшей про звонки раз в неделю, иначе она никогда бы не оставила здесь дочь.

Малыш, мы всегда думаем о тебе. Веди себя хорошо и постарайся есть достаточно белка. Поговорим, когда сможем. С любовью, мама и папа.

Со вздохом Люс осознала, что родители не могли не знать. Как иначе объяснить их вытянувшиеся лица, когда утром она на прощание помахала им от школьных ворот, свободной рукой придерживая спортивную сумку? За завтраком она вымученно шутила, что наконец-то избавится от жуткого новоанглийского акцента, который подцепила в Довере, но мама с папой даже не улыбнулись. Она решила, что они по-прежнему сердятся на нее. Они никогда не повышали на дочку голос, и Люс знала, что, когда она допустит по-настоящему серьезный промах, они будут обращаться с ней так же спокойно. Теперь она поняла их странное поведение: родители заранее расстраивались, зная, что потеряют связь с единственной дочерью.

— Мы все еще ждем одну особу, — проворковала воспитательница. — Ума не приложу, кто бы это мог быть?