Лорен Кейт - Падшие

• Название: Падшие
• Автор: Лорен Кейт
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-35391-0

Люс Прайс крупно не повезло в жизни. На пожаре в ее присутствии загадочным образом гибнет человек, и девушку считают виновной в его смерти. В исправительной школе, куда переводят Люс, царят законы не менее жестокие, чем в тюрьме, к тому же Люс с новой силой продолжает мучить кошмар, преследующий ее всю жизнь, — она повсюду видит странные тени, не отстающие от нее ни на шаг. И если бы не вспыхнувшая любовь к Дэниэлу, ее однокласснику, жизнь Люс превратилась бы в настоящий ад. Только почему-то девушке постоянно кажется, что они с Дэниэлом уже были знакомы — когда-то, не в этой жизни, — и любовь, возникшая между ними, грозит ей в будущем невосполнимой потерей…

Роман Лорен Кейт стал мировым бестселлером, и вскоре после его выхода в свет компания "Уолт Дисней" приобрела права на экранизацию как первой книга, так и последующих романов серии.

---

— Мы все еще ждем одну особу, — проворковала воспитательница. — Ума не приложу, кто бы это мог быть?

Внимание Люс вернулось к коробке для запрещенных предметов, уже до краев переполненной контрабандными вещами, назначения половины которых она не могла понять. Она кожей ощущала на себе пристальный взгляд темноволосого мальчика. Подняв глаза, она отметила, что на нее смотрят все. Ее очередь. Она зажмурилась и медленно разжала пальцы, позволив телефону выскользнуть из ладони и с печальным стуком приземлиться на вершину кучи. Звук кромешного одиночества.

Тодд и девочка-робот Гэбби направились к двери, даже не взглянув на Люс, но третий повернулся к воспитательнице.

— Я мог бы устроить ей экскурсию, — предложил он, кивая на Люс.

— Это не по правилам, — машинально откликнулась воспитательница. — Ты опять новичок — значит, на тебя распространяются ограничения для новичков. Ты вернулся на старт. А если тебе это не по нраву, стоило подумать дважды, прежде чем нарушать условия досрочного освобождения.

Мальчик замер, бесстрастно и неподвижно, а воспитательница потащила Люс, напрягшуюся при словах «досрочное освобождение», к окну.

— Шевелись, — поторопила она так, будто ничего не произошло. — Койки.

Она указала за окно, на стоящее поодаль здание из шлакобетонных блоков. Люс разглядела Гэбби и Тодда, бредущих в ту сторону, и третьего мальчика, нарочито замедлившего шаг, как будто нагонять одноклассников совершенно не входило в его планы.

Общежитие оказалось огромным прямоугольным зданием, похожим на глыбу серого камня. Возникали сомнения, есть ли жизнь за его тяжелыми двойными дверями. Посреди мертвого газона высилась каменная стела, на которой, как помнила Люс еще по сайту школы, были высечены слова «Общежитие "Паулина"». В утренней дымке здание смотрелось еще уродливее, чем на плоской черно-белой фотографии.

Даже с этого расстояния Люс различала черную плесень, затянувшую фасад. Все окна были перегорожены и толстыми стальными решетками. Она прищурилась, не колючая ли это проволока бежит по верху ограды?

Воспитательница заглянула в бумаги, пролистав дело Люс.

— Комната шестьдесят три. Пока забрось вещи в мой кабинет, к остальным. Вечером сможешь распаковать.

Люс подтащила красную спортивную сумку к трем ни чем не примечательным черным чемоданам. Машинально потянулась за сотовым, куда обычно вводила то, что нужно было запомнить. Обнаружив пустой карман, девочка вздохнула и доверила номер комнаты собственной памяти.

Она по-прежнему не понимала, почему не может просто остаться с родителями. Их дом в Тандерболте располагался меньше чем в получасе езды от Меча и Креста. Так прекрасно было бы вернуться в Саванну, где, как любила говорить мама, даже ветер дует лениво. Медленный и спокойный ритм Джорджии нравился Люс куда больше, чем вечная лихорадка Новой Англии.

Но школа Меча и Креста совсем не походила на Саванну: безжизненное, бесцветное место, куда ей предписал отправиться суд. На днях она подслушала, как папа беседовал по телефону с директором, кивая в своей рассеянной манере профессора биологии и приговаривая: «Да-да, пожалуй, это лучше всего, если за ней будут присматривать постоянно. Нет-нет, мы вовсе не хотим вмешиваться в вашу работу».

Отец явно не видел условий, в которых будут присматривать за его единственной дочерью. Школа выглядела как тюрьма строгого режима.

— А что насчет, как вы сказали, камер? — спросила Люс воспитательницу, торопясь покончить с обзорной экскурсией.

— Камеры, — сообщила та, указывая под потолком на небольшой объектив с тянущимися от него проводами.

Прежде Люс его не замечала, но, стоило показать ей первую камеру, как девочка сообразила, что они тут повсюду.

— Видеонаблюдение?

— Очень хорошо, — снисходительно похвалила ее воспитательница. — Мы специально расположили их на виду. Помни: все время, повсюду мы следим за тобой. Так что не надо устраивать неприятности — если это в твоих силах.

Последнее время с Люс часто разговаривали, словно с конченой психопаткой, и с каждым разом она все больше склонялась к мысли, что так оно и есть.

Все лето память терзала ее, во сне и в те редкие мгновения, когда родители оставляли ее одну. В той хижине что-то произошло, и все, включая Люс, изнывали от желания выяснить, что именно. Полиция, судья, социальный работник — все пытались выудить из нее правду, но Люс и сама ничего не знала. Они с Тревором весь вечер подначивали друг друга уйти к пляжным домикам у озера, подальше от компании. Она пыталась объяснить, что это была одна из лучших ночей в ее жизни, пока не превратилась в худшую.

Она столько времени провела, воспроизводя в памяти ту ночь, слушая смех Тревора, ощущая на талии его ладони — и пытаясь внушить себе, что на самом деле невиновна.

Но теперь, казалось, каждое правило в Мече и Кресте убеждало ее, что она действительно опасна и нуждается в надзоре.

На плечо Люс легла крепкая ладонь.

— Послушай, — сказала воспитательница. — Если тебя это утешит, здесь ты по сравнению с некоторыми — просто душка.

Это был первый ее человеческий поступок по отношению к Люс, и та не сомневалась, что он призван ее подбодрить. Однако ее посадили сюда из-за подозрительной гибели парня, по которому она сходила с ума, — и она «просто душка»? Люс задумалась, с чем вообще приходится иметь дело в Мече и Кресте.

— Ладно, с экскурсией покончено, — заключила воспитательница. — Дальше давай сама. Вот карта, если тебе понадобится что-то найти.

Она вручила девочке ксерокопию грубого, нарисованного от руки плана и глянула на часы.

— У тебя еще час до первого занятия, но моя мыльная опера начинается в пять, так что, — она махнула рукой в сторону Люс, — исчезни. И не забывай, — напомнила она, в последний раз показывая на устройство под потолком, — камеры следят за тобой.

Прежде чем Люс успела ответить, перед ней объявилась тощая темноволосая девчонка и погрозила длинным пальцем.

— О-о-ой, — поддразнила она голосом, каким обычно рассказывают страшилки, пританцовывая вокруг Люс. — Камеры следят за тобо-о-ой.

— Убирайся отсюда, Арриана, пока я не устроила тебе лоботомию, — одернула ее воспитательница, хотя по краткой, но искренней улыбке стало понятно, что она по своему привязана к безумной девице.

Ясно было, что Арриана не отвечает ей взаимностью. Она изобразила в сторону воспитательницы грубый жест и вызывающе уставилась на Люс.

— А вот этим, — сообщила воспитательница, яростно черкнув что-то у себя в бумагах, — ты заработала себе поручение — покажешь школу маленькой мисс Солнышко.

Она кивнула на Люс, которая в черных ботинках, черных джинсах и черном свитере выглядела далеко не солнечно. В разделе «Форма одежды» сайт Меча и Креста жизнерадостно сообщал, что пока учащиеся хорошо ведут себя, они свободны одеваться, как им вздумается, лишь с двумя небольшими оговорками: стиль должен быть строгим, а цвет — черным. Те еще вольности.

Просторная водолазка, которую Люс навязала мама, не пошла на пользу ее фигуре, к тому же она утратила самое выдающееся свое достоинство: густые черные волосы, прежде спадавшие до талии, теперь были коротко обрезаны. Пожар в хижине подпалил ей прическу, оставив проплешины, так что после долгой поездки домой из Довера мама усадила Люс в ванну, достала папину электробритву и молча обрила ей голову. За лето волосы слегка отросли — как раз настолько, чтобы некогда завидные локоны теперь топорщились нелепыми завитками, едва прикрывая уши.

Арриана смерила ее взглядом, постукивая пальцем по бледным губам.

— Превосходно, — заключила она и взяла Люс под руку. — Мне мог бы пригодиться новый раб.

Дверь в вестибюль распахнулась настежь, и вошел высокий зеленоглазый парень.

— Здесь не чураются обысков с раздеванием догола, — обратился он к Люс, покачав головой. — Так что, если ты припрятала «лишнее», — он вскинул бровь и высыпал в коробку горсть чего-то непонятного, — лучше избавь себя от хлопот.

Рядом с Люс чуть слышно рассмеялась Арриана. Мальчик вскинулся и, заметив ее присутствие, открыл было рот, но сразу же закрыл его, словно не зная, что сказать.

— Арриана, — ровным тоном произнес он.

— Кэм, — отозвалась она.

— Ты его знаешь? — шепотом спросила Люс, гадая, бывают ли в исправительных школах те же разбивки на группки, что и в приготовительных вроде доверской.

— И не напоминай, — отмахнулась Арриана, вытаскивая Люс за дверь в блеклое и сырое утро.

Позади главного корпуса начиналась разбитая дорожка, огибающая грязное футбольное поле. Трава на нем разрослась так, что оно больше походило на заброшенный земельный участок, но выцветшее табло и деревянные трибуны говорили об обратном.

За полем располагались четыре строгих здания: шлакоблочное общежитие слева, огромная старая и уродливая церковь справа и еще два здоровенных дома между ними, в которых Люс угадала учебные корпуса.