Владимир Голышев - БАРНАУЛЬСКИЙ НАТАРИЗ

• Название: БАРНАУЛЬСКИЙ НАТАРИЗ
• Автор: Владимир Голышев
• Жанр: Драматургия

От автора:

...Начиналось всё довольно безобидно: я - политпублицист, политаналитик и политтехнолог с почти десятилетним стажем - решил сменить профессию. Стал выбирать тему для бурного старта на стезе драматургии. На поверхности лежал Распутин. «То, что доктор прописал! – обрадовался я. – Люди любят про секс и политику». Скачал кое-какие справочные материалы из интернета, решил посвятить им день-два (чтобы «быть в теме»), а посвятил два года...

«Барнаульского натариза» я начал писать года через полтора – когда образы старца, императорской четы, Вырубовой и Феликса окончательно оформились. Я давно уже поставил точку, но оторваться от мемуаров, переписки и прочих текстов, имеющих отношение к Распутину и его окружению, еще долго не мог. Сейчас в моей голове - длинный роман, в котором все тайное становится явным, и все сестры получают по серьгам. «Барнаульский натариз» - это несколько сцен, дающих исчерпывающее представление о том, каким этот роман будет, когда я его напишу.

---

Николай заключает ее в объятиях и пытается утешить.

Николай: Будет, как Григорий Ефимович описывал: кочка, ветка, хвост.

Александра Федоровна пытается улыбнуться.

А в остальном сама видишь: (перечисляет) всенародное ликование, невиданное единение народа со своим монархом, союзники раскУпоривают шампанское, дядя Николаша седлает коня. (с деланным безразличием) Маленького, правда чуть не задавили, а так…

Александра Федоровна (не обращая внимания на его слова, тревожно): Наш Друг никогда не бросает слова на ветер. Эта война будет иметь ужасные, просто роковые последствия. Он всего не говорит, но…

Николай (перебивает): Пойми, Алекс, даже если наш Друг прозревает будущее, управлять им не дано ни ему, ни мне.

Александра Федоровна: Но не можем же мы сидеть, сложа руки!

Николай (чуть резче, чем обычно): Вы что предлагаете? Вычеркнуть Россию из мировой политики? Принять ультиматум Берлина? Разорвать отношения с союзниками? Допустим, я сделаю это. Знаешь, что произойдет на следующий день? (понижает голос) Нас с тобой удавят в спальне, как изменников. Тот же Николаша удавит. А союзники помогут – у них богатый опыт по части цареубийств. И все под восторженные крики толпы. (открывает окно) Слышишь? Так же будут кричать. Только еще громче.

Александра Федоровна (твердо): Я не боюсь смерти. Ты же знаешь…

Николай (резко): Нет, Аликс! Эту роскошь мы себе позволить не можем. Случись сие, немцы возьмут Россию голыми руками еще до холодов. Потому что воевать с ними будет обезглавленная деморализованная страна! (твердо) Не могу я в теплую могилку до срока соскользнуть. Если страна устремилась в пропасть, я должен идти туда первым. И ты со мной…

Смотрит на нее с немым полувопросом. Александра Федоровна прижимается к мужу, хочет сказать что-то важное, но ее останавливает бесцеремонный топот сапог Николая Николаевича.

Сцена третья.

Там же.

В левой половине сцены (где только что лежал Распутин) зажигается свет. В сторону императорской четы движется пестрая компания, в которой выделяются великий князь Николай Николаевич и французский посол Морис Палеолог. Николай и Александра Федоровна вынуждены разомкнуть объятия и занять соответствующие протоколу места.

Палеолог: От лица союзных государств уполномочен выразить безмерное восхищение! Агрессивные устремления германского политического класса получат достойный отпор! Европа вздохнет спокойно и вкусит достойные плоды мирного развития!

Свита аплодирует и радостно галдит.

Николай Николаевич: Я сегодня же отбываю в ставку. (патетически) Немец угрожает Парижу!

Пауза.

(игриво) А мы ему хвост подпалим в Восточной Пруссии – пускай повертится! (смеется)

Николай (холодно): Почему там? На Северо-Западном направлении войска в полной мере не развернуты, резервы в пути, разведданных явно не достаточно. И потом, защита сербов, как причина войны, подразумевает приоритетность австрийского направления. Наступление в Галиции со всей очевидностью…

Николай Николаевич (кричит): Ах, так! Тогда я слагаю с себя полномочия главнокомандующего и пойду драться с немцем простым солдатом!

Николай еле заметно морщится. Но дядю не прерывает.

(назидательно) Война – не дискуссионный клуб! Если главнокомандующий не вправе определять направление и срок наступления, он – падаль, а не главнокомандующий!

Палеолог (царю, вкрадчиво): Ваше Величество! Взоры всей цивилизованной Европы обращены сейчас к Вам! Заминка с наступлением в Восточной Пруссии грозит непоправимыми последствиями.

Николай (возражает): Солдатские жизни…

Николай Николаевич (перебивает): Пока я главнокомандующий, солдатские жизни вверены моему попечению! Бескровных войн история не знает. А тут на кону сохранение сердца цивилизации!

Палеолог (царю): Рискну показаться неучтивым, но не могу не напомнить: кредитные учреждения союзнической Франции были неизменно щедры. И, (мнется) между нами… мы же прекрасно понимаем, что французы и русские не стоят на одном уровне. России еще только предстоит блестящее будущее. И в данный момент французские потери (мнется) все-таки гораздо чувствительнее русских потерь.

Александра Федоровна бледнеет и стискивает руку мужа. Она с трудом сдерживает себя, чтобы не дать французу пощечину.

Николай Николаевич (беспечно): Да что там говорить! Наши молодцы в два месяца дойдут до Берлина! А коли не дойдут – вечная память! Похороним как героев. (подмигивает) А русские бабы нам новых богатырей нарожают.

Александра Федоровна (качнувшись): Господа, прошу меня простить. Я вынуждена вас покинуть. Мне нездоровится.

Стараясь сохранять царственную осанку, уходит в том же направлении, в котором ранее Деревянко увез Наследника. Среди свиты ропот: "Как можно?! В такой день!"

Николай (дяде): Хорошо. Пока ты главнокомандующий, я твои решения отменять не стану.

Николай Николаевич явно не улавливает зловещий подтекст царского "пока".

Николай Николаевич (рявкает): Виват Государю Императору Всероссийскому! Шампанского!

Все присутствующие одобрительно аплодируют. Николай Николаевич, давая понять, что считает официальную часть оконченной, обнимает племянника за плечи и отводит в сторону.

Как главнокомандующий, не могу не коснуться еще одного вопроса. Щекотливого свойства. (по-родственному) Послушай, сейчас самый подходящий момент отправить этого мужика восвояси. Или в монастырь какой-нибудь затворить.

Николай пытается высвободиться из дядиной клешни. Тот вынужден ослабить хватку.

Не возражай! Публика сейчас в эйфории, былого не помянет – тут бы все разом и порешить!

Николай: Хочу тебе напомнить, что этого "мужика" мне рекомендовал ты. Причем настойчиво.

Николай Николаевич (безропотно): Не отрицаю. Не распознал с налета. Фокусами увлекся. Ты бы видел, как он Петра от табака отвадил! Да что я? Святые отцы – не мне чета – и те рты пораскрывали.

Николай: И что с тех пор переменилось?..

Николай Николаевич мнется.

Николай: Я говорил об этом неоднократно и надеюсь, что мне более не придется повторять. (веско) Никто не может быть порицаем за то, что на него клевещут бесчестные люди. (повышая голос) Ни одно обвинение до сих пор не было подкреплено документально. Ни один факт не подтвердился. (холодно) И потом, речь идет о частной жизни моей семьи. Пока я – ее глава, эта сфера отдана исключительно моему попечению.

Тем временем лакеи принесли , раскупорили и разлили шампанское.

Палеолог (разряжая обстановку): Господа! Предлагаю выпить за верность союзническому долгу.

Свита радостно галдит.

Николай (дяде, презрительно): Иди. Ты же хотел…

Занавес.

Акт четвертый.

Сцена первая.

Отдельный кабинет в шикарном ресторане. Слышны звуки музыки. Играют сначала энергичную танцевальную "попсу" начала века, потом фортепианную классику. В конце действия появляются цыгане. Слышны выкрики кутящей публики, звон посуды, шелест банкнот.

За роскошно сервированным столиком Вырубова в традиционном для нее аляпистом безвкусном наряде и Феликс Юсупов. Он одет современно, на английский манер – твидовый костюм с накладными карманами, полосатый галстук. С этим нарядом не вполне сочетается огромная бриллиантовая булавка на галстуке, запонки и массивный перстень. Вырубова и Феликс разговаривают как старые друзья. Очевидно, что эта встреча у них не первая и не последняя.

В данный момент оркестр играет, что-то вроде фокстрота.

Феликс (кивая в сторону зала): Танцуешь?

Вырубова (кусая рябчика, иронично): На костылях?

Феликс (хлопнув себя ладонью по лбу): Ах да! Ты же у нас нынче в отставке. По состоянию здоровья. Инвалид. Жаль. В гимназическую пору ты, помниться, изрядно вальсировала. Пока жопу не отрастила.