Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

Пока девчонка в соплях возилась на ступенях, метнулся в квартиру, прикрыл дверь, протараторил:

— Держите подушку зубами, пока не вернемся. И айдате вынесите мусорное ведро от греха подальше. Извините меня за… Я… не… ну…

Женщина закрыла ему рот мокрой ладошкой.

— Делай, что считаешь нужным мальчиш-плохиш. Теперь уже всё равно. Она в девять лет говорила, я терялась:,Будет больно там, где я совсем не чувствую.,

Поцеловал руку и понёсся обратно, бросив через плечо:

— Я научился ходить по облакам и её возьму на этот раз с собой, так уж и быть.

Степан соврал. Не мог он ходить по облакам. Но думал, как начинающий сюрреалист, что в принципе возможно. Главное, не показывать виду. Лучше в таком случае загадочно закатывая глаза, многозначительно молчать. Сблефовать и удрать при первом удобном случае. Все так делают.

— А ты давеча вроде как на меня обиделась за мамочку? Зря. Я и тебя сейчас точно так же в песочнице…Ты главное больше сопротивляйся. Зови милицию там, профком, местком, домком. Захотелось легкой смерти? — донаподдал коленом. — Так случайный ротозей, которого ты с легкой руки захотела сделать говнюком, сейчас сделает тебе тоже самое. Но только медленно, с чувством, толком, с расстановкой.

Главное, не дать ей состояться великой мученицей. Точно также как он, устами пророка, не будет великим художником. Смерть за смерть, идея за идею. За такой косой взгляд на вечные вещи получай, пророк!

— Ты в бога веришь, скот?

Хороший вопрос. Они его провентилируют непосредственно в скворечнике для бога. Бог не фраер, он поймет. Между торговым центром и Енисеем стоит небольшая церквушка. Самое место подискутировать. Девчонка замахнулась на него кулачком, Степан перехватил её руку в воздухе и потащил за собой словно пустой целофановый пакет.

Насчет религии вопрос непростой. До сих пор голодный художник лезет в кастрюлю, пробует полусырое в процессе готовки. Когда доварится, одному богу известно. С одной стороны атеизм привлекательней женщины, не надо ухаживать, сразу используй, с другой стороны всё угрожающе сложнее. Если бог — первопричина мироздания, его каменщик — в этом случае, он сделал своё дело, и умыв руки, где-то там в трансцендетном далеке на почтенном отдыхе. Молись ему, не молись — толку не будет. Поклон ему до земли за труды, конечно, и «мавр сделал своих динозавров — мавр может уходить». Но если божество действующее, типа энергичных пенсионеров, от безделья балующихся рок-н-роллом, хором и живописью, какими такими кривыми линейками он меряет нашу жизнь? Чем успели прогневить его младенцы, утопленные во время потопа? Своим острым желанием материнского соска? И почему, не успев нагрешить, должна умереть девушка, тащимая к церкви? Атеизм без мотивировки — суп без соли, также голая вера — принудительное кормление через трубочку в желудок, и богоискательство — бестолково, если верить в то, что шедевром теологической кулинарии является назаретская выпечка. Тем не менее, компромиссный вариант где-то уже нащупывается. Бог и божественное, похоже, не одно и тоже. Но время разобраться у него ещё есть в ближайшие сто пятьдесят пять картин во время написания которых он найдет своё творческое ячество.

— Больно мне! Не дави так руку.

— Я тебе их повыдергиваю, чтоб не болели! Молись теперь своему еврею, а я скажу: Аминь!

Блядский род, а если бы револьвер выстрелил? После смерти всё поздно!

— Что ты ко мне привязался?

— Ты сама ко мне привязалась. Забыла уже? Назвалась грудью — полезай в горстю. Потом, если веришь… значит верь!

— Вот от чего ты завелся, нехристь? — улыбочка змеючая.

— Пшла давай!

Втолкал её в церквушку, не запираемую ни зимой, ни летом для охочих перемолвиться с богом или чаще выцыганить у него что-нибудь очередное актуальное. Развернул доходягу к скромному алтарю и замер на мгновение. Каждый раз охолонет сердце. Нечиста совесть атеиста, анатомирующего божью благодать непрокипячёными инструментами. Тихо было здесь и честно признать — свято. КЩльты научились спокойными зрачками свечей, спрятанным в золоте светом, внимательными глазами святых — создавать у людей праведное настроение В таком месте кощунствовать не хотелось до судорог.

— Повторяй за мной.

— Что повторять?

— Ну не частушки же: мы с подружкою вступили в соцсоревнование: чаще в поле выходить, реже на свидание. Молитву.

— Кто ж тебя знает? Первый раз за месяц мне такой хунвейбин попался.

— Не ругайся в церкви, — получишь! Если буду неудачно импровизировать, а ты засмеешься, тоже сделаю больно, — и начал читать первое что вспомнил. — О, святой Николай…заступник….

— Здесь нет святого Николая. Здесь Богородица.

Тряхнул за плечи.

— Заткнись и повторяй! О пресвятая Богородица, владычица моя.

— Больно мне!

Развернул её к себе.

— Ты раньше в бога, само собой, не верила, теперь, естественно, веришь. А веришь, что я тебя по-настоящему отлуплю, как мужика, с кровью?

Молчит, а губы в это время без звука шевелятся, будто уже начала читать молитву.

— Что ты там бормочешь, пьета скорбящая? Не слышу.

— Ты — садист.

Снова развернул. Разворачивать её туда-сюда легче, чем играть с куклой.

— Повторяй, ну?! О, святая Богородица. Владычица моя.

Молчит.

— Какая же ты верующая, если молитву не хочешь прочитать? — ударил ладошкой по голове. Ударил от его мужской возможности на одну сотую. Можно сказать — погладил. Но и этого было достаточно. Девчонка съежилась, втянула голову в плечи. — Ещё оплеуху? Я тебя серьезно предупреждал, — толкнул для острастки пальцами в затылок. — Будешь повторять?! — ударил на десять сотых. Мужчина бы на такое, скорее всего, обиделся и начал потихоньку размышлять о сдаче. Доходягу же потрясло.

— Буду, скотина… не бей…

— О, святая Богородица. Владычица моя.

— О, свя…святая Богородица… — завыла через свой злонамеренно колотый фарфор.

— Спасибо тебе, милосердная, за то, что не бросаешь меня в беде.

Ломать её надо. Ломать! Сдавил плечи так, что синяки позже вылезут обязательно.

— Спасибо тебе, милосердная, за то, что не бросаешь меня в беде… и-и-и-и-и…

— Верую в крепкое твое смотрение и сильную твою память.

— Верую в крепкое твое смотрение и сильную твою память… и-и-и…

— Благая спутница и заступница, молю тебя отныне.

— Благая спутница и заступница, молю тебя отныне… и-и…

— Молю тебя отныне следить за мной и сочувствовать.

— Молю тебя отныне следить за мной и сочувствовать.

— Но не помогать мне, потому что с этой минуты я буду бороться за себя сама из последних оставшихся во мне сил, до тех пор, пока или не умру, или не воскресну.

Богородица, затаив дыхание, смотрела на них с иконы.

— Повтори же, — попросил тихо, где-то даже чуть дотрагиваясь до слов. Чуть не крошились зубы, так стискивал челюсти. — Повторяй, блядь такая! — заорал, холодея нутром.

Девчонка сжималась и сжималась в руках воздушным шариком с развязанным устьем и стонала.

— Будешь повторять, тварь?! — сдавил шеёшку. — Будешь?!! Ну будешь повторять, сука?!! Не будешь?!! Проще сдохнуть тебе, слабачка?!! Повторяй, твою богомать!!! — и трепал её, и дергал во все стороны, и кричал на божий храм так, что остальные недежурные святые на небесах проснулись, если они там вообще есть, равнодушные геометры с кривыми линейками. — Ты у меня сейчас не то что два предложения повторишь, двоечница, ты у меня шумерский алфавит вспомнишь! Будешь повторять..? — прохрипел, задохнувшись.

Свеча под богородицей вдруг погасла. Сквозняк, наверное.

Бросил её на пол на четвереньки, рывком стянул брюки, трусики. Бег по пересеченной местности от безносого чемпиона утомителен. Поэтому пришлось мягкий член запихивать пальцами. Член в конце концов встал от страха. Он насиловал женщину в Храме Божьем! Природа сексуальной моторики порой мистична. Бывали случаи, когда приговоренные к повешению спускали во время казни и, болтаясь на висилице, загадочно улыбались. Татаро-монголы, в своё время, любили любить русских женщин в православных храмах. Кто знает, как договорено в тайном соглашении между нами и верховными богами, у которых, может быть по соседству, в другой галактике, имеется своё руководство, а у руководства свой центр(а)тяжести(онный) начальник, проживающий по своей прихоти у нас на Земле, адрес: хижина в Розенштайне, Швабия? Какой-нибудь лесник-обходчик с рыжей коркой на губах. И не так всё. Да, искусство — природа человека, да, природа — искусство бога, но бога человек создал искусственно из природы. И не так всё, наверное… Не думать об этом главном — не думать вообще. Сделать бы с этим что-нибудь особо мерзкое, чтоб не возвращаться на место преступления.

Бил в неё зверски.

— Думаешь, ты упрямее меня, позорище племён? Погоди, я тебе устрою парад смерти! — и взял её, даже переставшую стонать, в анальное отверстие. При её подростковой конституции это должно быть даже не больно — невыносимо. Очнулся, схватил девчонку в охапку одной рукой, поддерживая брюки другой, вывалился из церкви, бросил её на газон и сам рухнул, хватая ртом воздух.