Георг Лукач - Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

• Название: Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества
• Автор: Георг Лукач
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 1987

Книга написана в конце 30-х годов, издана на немецком языке в 1947 — 1948 гг. Широко известна как марксистское исследование творчества молодого Гегеля.

Вступительная статья вводит читателей в духовную атмосферу, в которой родилась эта работа, характеризует путь, который прошел Д.Лукач в своем развитии к марксизму, рассматриваются некоторые основополагающие философские проблемы, поставленные им в связи с исследованием наследия Гегеля в немецкой классической философии.

---

В "Капитале" Маркс говорит о противоречиях в процессе товарообмена: "Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия. Гак, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается"[27].

При всех ограничениях, возникающих из природы: идеализма, в гегелевской диалектике остается живой тенденция, в соответствии с которой снятие частных моментов одновременно предполагает их сохранение. Тем самым возведение отдельных предметов и связей в абсолют означает у Гегеля не угасание конкретных свойств, а сохранение их вплоть до эмпирических особенностей предметов и их связей. Об этом говорит Гегель в своем первом полемическом выступлении против Фихте — в тесной связи с вышеприведенной цитатой о снятии противоречий. "Философия, разрывая, не может полагать разорванные [стороны], не полагая их в абсолюте… это соотнесение с абсолютом не является снятием обеих… но они должны оставаться в качестве разорванных и не утрачивать этого своего характера, поскольку они полагаемы в абсолюте или же абсолют полагаем в них"[28].

Эта концепция имеет для Гегеля два тесно связанных друг с другом последствия.

Прежде всего, в объективной диалектике возникает широкое поле для эмпирического исследования, для непредвзятого исследования того, что действительно существует во внешнем мире, в природе и в обществе. От того, что понимание Шеллингом снятия противоречий в непосредственности "интеллектуальной интуиции" приводит к стиранию эмпирической предметности, неизбежно возникает все более произвольный формализм его построений.

Философский метод исследования становится грубой и исключающей все другое противоположностью эмпирического исследования. Философ, конструируя с суверенных высот "интеллектуальной интуиции", чувствует себя все менее и менее обязанным считаться с фактами и связями эмпирической действительности.

Конечно, существуют и противоположные тенденции, особенно у самого Шеллинга и в меньшей степени — у его последователей. Эти тенденции связаны с материалистическими порывами у Шеллинга, с его попытками познавать природу такой, какова она есть (его отношение к Гете), однако его философский метод никоим образом не поддерживает этих здоровых тенденций. Наоборот, самодовлеющий характер его построений, которые развиваются преимущественно по методу аналогии, все более поверхностных и формалистических, приводит его к тому, чтобы держаться дальше от действительных исследований, от эмпирии. И хотя он позднее производит даже "эксперименты", его метод не в состоянии удержать его, и он впадет в мистико-реакционную иллюзорность.

Очень характерны письма, которые написал Шеллинг в 1806–1807 гг. Гегелю перед получением его "Феноменологии духа". В них он очень подробно описывает "эксперименты", которые он делает с волшебной палочкой, и очень важные — якобы эмпирические — результаты, благодаря которым он переходит в области "магии".

В противоположность этому гегелевская диалектика является методом самовоспитания мыслителя в целях добывания фактического познавательного материала и действительного изучения этого материала. Далее мы увидим, что Гегель здесь заходит слишком далеко и иногда не в состоянии оторваться от эмпирического. Разумеется, это связано со слабостями его диалектики, которые, как пишет Маркс, указывают на двойную ошибку "некритического позитивизма" и "столь же некритического идеализма" [29].

Однако уже эта двусторонность Марксовой критики показывает, что перед Гегелем раскрывалась совершенно другая арена для действительно объективного исследования, чем перед Шеллингом. Маркс и Энгельс постоянно ссылаются на энциклопедические знания Гегеля в противоположность формалистическому и высокомерно-самодовольному невежеству младогегельянцев. Эти знания не являются лишь индивидуальной чертой Гегеля, но, как мы уже могли увидеть, они были теснейшим образом связаны с его специфической концепцией диалектического метода.

Вторая важная тема, о которой мы хотели бы здесь сказать несколько слов, касается действительно диалектической связи категорий, обращения должного внимания на самостоятельность и реальное своеобразие так называемых "низших", прилегающих к эмпирии категорий. У Шеллинга, чем более уровень абсолютного знания отрывается от относящихся к нему предварительных ступеней, тем безразличнее, произвольнее, тем менее диалектически они исследуются им. Такой путь от инстинктивной диалектики к формалистическому, построенному на аналогиях искаженному мышлению мы и наблюдаем у Шеллинга в процессе его развития, и если нашей темой был бы именно вопрос его падения, мы бы это показали на основании большого фактического материала. У Гегеля мы все более ясно наблюдаем становление противоположной тенденции. В то время как Фихте, исходя из абсолютного (из Я), постепенно путём дедукции нисходит к эмпирии, в то время как Шеллинг часто сам подобным же образом конструирует свой метод, тенденция развитии Гегеля в йенский период такова: начав с эмпирических категорий, через раскрытие их внутренней диалектики он поднимается к более высоким и сложным категориям. Выявление этого метода достигает пиши вершины в "Феноменологии духа", при рассмотрении которой мы попытаемся одновременно показать и ограниченность гегелевского метода.

Если отвлечься от построения философской системы, это различие приводит к чрезвычайно важным последствиям. Гегель все сильнее релятивирует диалектический переход между категориями не-абсолютного и абсолютного, между конечным и бесконечным, между рассудком и разумом, чтобы сделать эти диалектические переходы более богатыми и опосредствованными. В тоже время Шеллинг, чем дальше идет по пути "интеллектуальной интуиции", чем больше требует для философии сначала эстетической, а позднее религиозной гениальности тем более непреодолимой для него оказывается пропасть между "здравым рассудком" и его философией, тем менее он оказывается в состоянии найти действительно диалектическую связь между категориями рассудка и разума, между конечным и бесконечным, абсолютным и относительным.

Здесь перед нами философско-систематическое методологическое различие между Гегелем и Шеллингом в понимании истории философии. Принципиальное презрение Шеллинга к "здраво-рассудочным" категориям, которые, как он полагает, не имеют никакого отношения к абсолюту и не связаны с ним, является основой его пренебрежительного отношения к философии Просвещения. В противоположность этому поиски переходов и опосредствований приводят Гегеля к тому, что он усматривает в Просвещении исторически-систематического предшественника своей собственной диалектики. По этой же причине формализм в философском построении все более толкает Шеллинга на путь неисторизма и даже антиисторизма. Гегель же, наоборот, наряду с совершенствованием методологических переходов своей философии, показывает все более глубокое понимание проблем истории.

Здесь для нас отношение Гегеля к рассудочным категориям, к так называемым определениям рефлексии является важнейшей проблемой. Гегель совместно с Шеллингом ведет борьбу против тенденции Канта и Фихте остановиться на уровне определений рефлексий и их неподвижных антиномий, выступающих у Канта во всей своей наготе, а Фихте доводит их до кажущегося диалектического снятия. В этой борьбе Шеллинг очень скоро впадает в противоположную крайность, переходит полностью в область категорий разума, где противоречия стираются (методологическую основу этого, как мы уже увидели, составляет "интеллектуальная интуиция"). Гегель, однако, намерен вести борьбу против философии и Канта и Фихте в своей собственной сфере. Это означает, что он признает относительную правомерность и даже относительную необходимость и незаменимость определений рефлексии. Он оспаривает у Канта и Фихте лишь то, что эти определения рефлексии искусственно изолируют, впадая в закостенелость метафизического мышления, в то время как внимательное следование внутренней диалектике определений рефлексии с диалектической необходимостью ведет к познанию абсолюта.

В то время как Шеллинг, руководствуясь главной линией своего развития, вынужден целиком и полностью отбросить определения рефлексии (разумеется, у него есть и противоположные тенденции, рецидивы и т. п., однако для нас здесь важна только главная, основная линия его развития), Гегель уже в "Различии…" провозглашает необходимость определенной философской рефлексии.

Из-за важности этого вопроса для системы Гегеля в целом мы вынуждены изложить его взгляды на этот предмет более подробно. Гегель говорит: "Абсолютное должно быть конструировано для сознания, и это есть задача философии. Однако поскольку продуцирование, как и продукты рефлексии, является лишь ограничением, то это является противоречием. Абсолютное должно быть рефлексировано, полагаемо. Однако тем самым оно не положено, а снято. Ибо, полагая его, мы тем самым его ограничиваем". Гегель упрекает Канта и Фихте, что они застряли на этом уровне мышления: "Изолированная рефлексия, как полагание противоположного, было бы снятием абсолютного. Это во власти бытия и ограничения". Но Кант и Фихте, как и все метафизические мыслители в целом, не замечают, что здесь объективно налицо связь с абсолютным, а именно на основе всеобщей и всеохватывающей взаимной диалектической связи всех вещей в объективной действительности и в мышлении. "Однако рефлексия как разум имеет отношение к абсолютному, и она является разумом только благодаря и посредством этого отношения. Рефлексия уничтожает саму себя и всякое бытие и ограниченное в той мере, к какой она относится к абсолютному. Одновременно, однако, именно благодаря своему отношению к абсолютному существует ограниченное". Следовательно, задачей философии является опознание этих объективно существующих связей, которые лежат в основе противоречивости рефлексии. Благодаря этому философскому осознанию диалектического процесса (Gang) определений рефлексии, осознанию того, что границы, которые связаны с непосредственным проявлением категорий рефлексии, лишь кажутся неопределенными, у Гегеля возникает "философская рефлексия", которая является для его системы важнейшей движущей силой, методологическим фундаментом специфической формы его диалектики, понимания им истории как момента развития диалектики. "В той мере, в какой рефлексия делает себя своим собственным предметом, ее высшим законом, который дан ей разумом и посредством которого она становится разумом, является ее уничтожение. Она, как и все другое, существует только в абсолюте, однако как рефлексия она противопоставлена ему. Поэтому для того, чтобы существовать, она должна давать самой себе закон саморазрушении. Имманентный закон, посредством которого она самостоятельно конструирует себя как абсолют, закон противоречия. Это означает, что ее положенность дана и остается. Через это она определяла плоды своей деятельности как абсолютно противопоставленные абсолюту. Она предопределила свой вечный закон оставаться рассудком и не становиться разумом и прочно держаться того образа действия, которое бессмысленно как противопоставление абсолюту, но, будучи ограниченным, оно все же противопоставлено абсолюту" [30].