Константин Кромиади - «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова

• Название: «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова
• Автор: Константин Кромиади
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5027-3

Эта книга — воспоминания одного из сотрудников штаба генерал-лейтенанта Власова полковника Константина Григорьевича Кромиади. За свою долгую жизнь автор последовательно был офицером Русской императорской армии, Русской армии генерала Врангеля, Русской народной национальной армии, Русской освободительной армии (РОА) и, наконец, офицером Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (КОНР). При его непосредственном участии проходило организационное становление и оформление эфемерной Русской освободительной армии, а затем и ВС KOНP. Автор был одним из немногих белоэмигрантов, входивших в ближайшее окружение Власова.

---

Однако вскоре — в какой форме, уже не помню, американцами был сделан намек, чтобы Андрей Андреевич скрылся. Когда я спросил генерала, не лучше ли будет нам всем поближе к чешско-германской границе, он ответил: «Нет. Я не могу оставить своих солдат на произвол судьбы».

На другой день нам сказали, чтобы мы на своих машинах в сопровождении американского конвоя направились в Шлюссельбург, куда к этому времени подошла Первая дивизия РОА. По прибытию туда нас встретил американский капитан. Видимо, это был комендант местечка, так как он там всем распоряжался. Он отвел нам место в замке. Андрей Андреевич получил отдельную комнату.

Утром следующего дня в замок прибыл немецкий генерал авиации. Он, оказывается, отвечал за разоружение немецких частей. Американцы и нам предложили сдать свое личное оружие. Все было в вежливой форме. Обыска не было. Принимая от нас оружие, американцы хотели приобрести что-нибудь в качестве сувениров, предлагая за это деньги, сигареты.

Власов в это время находился в своей комнате. У него, видимо, уже появились сомнения относительно того, что все кончится хорошо. Помню, оглядывая свою комнату, он сказал: «Если дело дойдет до выдачи, то нам и деться некуда…»

2 мая после обеда американский капитан вдруг сказал, что Власову нужно ехать в близ расположенную американскую дивизию для разговоров с американским генералом. К этому времени в замке появились генерал Буняченко со своей женой и другие офицеры его штаба. Выехали вместе. Машина Власова ехала примерно седьмой. Это была немецкая машина марки «Вандерер», весьма некомфортабельная и рассчитанная всего лишь на четверых. Упоминаю об этом на тот счет, что в советской печати были высказывания, будто бы в машине Власова были женщины, а сам он, завернутый в ковер, лежал на дне кузова. Власов с его почти двухметровым ростом никак не мог бы разместиться, лежа, в такой машине. Что же касается лиц, ехавших в этой машине, то ими были впереди за рулем шофер Власова, рядом с ним капитан Антонов, на заднем сиденье — Власов и я. Впереди колонны шли два американских танка. Колонну замыкал джип. Тензорова с его людьми в этой колонне не было; он по неизвестной мне причине остался в замке.

При выезде нашей колонны из местечка с места сорвался какой-то мотоцикл, умчавшийся куда-то в сторону.

Проехали на запад километра три. Вдруг на развилке колонна остановилась. Произошла какая-то заминка. Послышался возбужденный разговор. Я сказал: «Андрей Андреевич, что-то неладно. Не лучше ли повернуть назад?» Но шофер Лукьяненко и Антонов в ответ: «Нельзя развернуться». А тут уже к нашей машине с левой стороны подошли два советских автоматчика. Открыли дверцу. Лукьяненко и Антонов сидят. Я сидел слева и вышел первым. Как вышел Власов, не видел — может быть, сам, может быть, попросили выйти. Власов пошел в сторону американских танков. Я с ним. Когда мы шли, в стоящих впереди машинах уже никого не было. Подошли к американцам. Они ухмыляются, жуют резинку, на слова Власова не реагируют. Тут же торжествующий советский капитан. Он вскинул автомат. Власов повернулся к нему, распахнув отвороты шинели. «Что ж, стреляйте!» Наперерез к Власову кинулась молодая женщина. «Что вы делаете! Не стреляйте! Это хороший человек!» Капитан оттолкнул ее и, обращаясь к Власову, сказал: «Что ж — стрелять! Тебя будет судить Сталин».

И тут я увидел, как наша машина с Лукьяненко и Антоновым развернулась и помчалась обратно, в сторону замка. Я побежал вдоль колонны, надеясь хоть кого-то найти. Машины стояли с распахнутыми дверцами, кругом ни души. Но в этот момент я услыхал голос Андрея Андреевича: «Ресслер! Где же вы, Ресслер?» Я подбежал к генералу. Кажется, сказал: «Подождите, Андрей Андреевич, сейчас Антонов вернется с нашими людьми». Советский капитан заволновался, начал торопить, угрожая опять автоматом.

Нас посадили в машину, которая стояла около танков. Открытая военная трофейная машина. За руль сел шофер в мундире РОА. Рядом советский капитан. Мы сзади. Машина быстро поехала к Шлюссельбургу. Когда проезжали Шлюссельбург, Власов попросил остановиться, чтобы он мог захватить свои вещи, оставленные в замке. Но советский капитан скомандовал шоферу: «Жми, не останавливайся!»

Проехали через передовую линию советских войск. Там шел «брудершафт» с американскими солдатами. Пили, пели, орали. Машина подъехала к какому-то штабу. В саду были накрыты столы с остатками выпивки и закуски. За ними сидели несколько офицеров. Андрей Андреевич пошел к столу. Сидевшие встали. Старший вышел навстречу. «Вы — Власов?» Генерал с достоинством ответил: «Да, я — Власов». Спрашивающий предложил генералу сесть за стол.

О чем шел разговор за столом, я не знаю. Мне сначала предложили отдохнуть на лужайке недалеко от стола. Потом забрали и отсюда. Андрея Андреевича я больше никогда не видел. Меня привели к походной кухне и здесь дали поужинать. Во время ужина советские солдаты и офицеры расспрашивали меня о Власове и РОА. Без какой бы то ни было злобы. Наоборот, с интересом и доброжелательностью. После ужина направили на ночевку вместе с солдатами. Потом посадили в подвал. Через день или два повели на допрос в отдел контрразведки. У дома контрразведчиков в саду я увидел Буняченко, Николаева, начальника разведки Первой дивизии (фамилии не помню, высокий, с острым носом) и еще каких то офицеров РОА. Потом мне удалось спросить Буняченко, при каких обстоятельствах он оказался здесь же. Но тот не стал рассказывать, лишь коротко бросил: «Надоело блуждать». Через день или два нас всех посадили в грузовик и отвезли в штаб советской армии. Здесь опять допросы. Потом привезли на дрезденский аэродром. Здесь была другая атмосфера. Советские офицеры плевали в лицо, обзывая нас последними словами. Посадили всех — набрались человек 25 — в «дуглас». Без сидений, но с полом, устланным коврами (видимо, трофейными). И… повезли на родину.

На первых допросах в Москве следователь хотел приписать мне активную роль в установлении связи гестапо с западными союзниками. По версии этого следователя, Власов, выполняя желание своих немецких «хозяев», посылал меня в Швейцарию. Но потом этот вариант, видимо, отпал, и другой уже следователь «натаскивал» меня на какую-то другую несуразицу. На какую, уже не помню. Кстати, в этот период, когда меня вели по коридору следственной тюрьмы, я видел повернутого лицом к стене человека, который всей фигурой (высокий, сухопарый и чуть сутулившийся) напоминал генерала Трухина. Был ли этот человек действительно Трухин, сказать не могу.

Вторая серия допросов началась в январе — феврале 1946 г., перед выборами в Верховный Совет. На эти допросы меня привезли из Каргопольских лагерей. Сначала привезли на Лубянку, но потом оказалось, что ошиблись, повезли в Лефортово. Здесь я понял, что меня хотят сохранить для какого-то показательного процесса. Один раз даже стали меня прихорашивать. Потом все замерло. Были допросы и позже. Последние не то в конце 1951 года, не то в начале 1952-го. Но на них о Власове и о РОА уже не было речи. Мне инкриминировали шпионаж в пользу Англии. Осудили меня по статье 58-6.

Кстати, когда я был в Каргопольских лагерях, зимой 1946 года я встретился там с заместителем командира Первой дивизии по пропаганде майором Боженко. Был он доходягой. Но держался еще бодро. Считая меня немцем, он как-то с укором сказал: «Ну вот, довели-таки; и вы и мы сидим теперь за проволокой».

Теперь, после того, как эти же самые демократы выдали на съедение большевикам пять восточноевропейских стран, а потом восставших берлинских рабочих, повстанцев Будапешта и Прага, тогдашние надежды Власова кажутся довольно наивными, но тогда еще на них смотрели другими глазами, им верили, их уважали как носителей и блюстителей права и справедливости.

Что происходит в это время со второй группой войск РОА во главе с генералом Трухиным и его штабом?

18 апреля Вторая дивизия, Запасная бригада и Офицерская школа вышли из Мюнзингсна походным порядком через Линц, по направлению Первой дивизии, но она все время меняла свое местопребывание, и дойти до нее было трудно. Экипировка же и снабжение людей были до того отвратительными, что люди в походе переносили не только трудности, но и голод. И, несмотря на эти трудности, поход шел нормально, эшелон добрался до города Киплиц, в Чехии. В это время Первая дивизия находилась в районе Бурга, и Власов был при дивизии. Между ними было расстояние километров в шестьдесят. Видя повальное отступление немцев, генерал Трухин решил на этой линии остановить свой эшелон и попробовать связаться с Власовым, и эту задачу поручил генералу Боярскому.

5 мая Боярский выехал на автомобиле и пропал без вести. Потом выяснилось, что его путь лежал через район, занятый чешскими коммунистами-партизанами, которыми командовал советский капитан. Партизаны задержали Боярского и повели его к капитану. Увидев генерала РОА, капитан обрадовался и стал ругать пленного площадной бранью, а Боярский, недолго думая, дал капитану оплеуху. Тот рассвирепел и приказал пленного повесить (показания самих партизан).