Эвальд Ильенков - Психология

• Название: Психология
• Автор: Эвальд Ильенков
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 2009

Вопросы философии, 6 (2009), с. 92–100

---

Т.е. Я заранее «мыслится» как нечто совершенно отличное от мира и этому миру противопоставленное. А затем к нему начинают «подключаться» те вещи, с которыми это Я на самом деле неразрывно связано и без коих его «мыслить» было нельзя: мозг, «все тело» и т. д., а в итоге — и «весь дар», но уже в качестве «составных частей Я». Вот и становится возможной схема — «Я» само в себе противополагает себя самого (Я) — всему остальному (Не-Я), а «весь мир» делается = «Не-Я».

У Спинозы ход прямо противоположный, идущий не от «Я», а от мира и приводящий к Я как «составной части» этого мира. Движение — по той же самой ниточке-цепочке связей, но с обратного конца ее.

А.Г. Новохатько

Предисловие

Рукопись Э.В. Ильенкова «Психология» — удивительный по яркости и творческой мощи набросок, эскиз, выполненный уверенной рукой мастера, ясно передающий суть фундаментального теоретико-психологического и одновременно историко-философского замысла. Работа выполнена во второй половине 1970-х гг. (не ранее 1976 г.) и отражает внутренне связанную совокупность идей, находившихся в центре внимания автора в этот период. Огромное впечатление производит также проблемная насыщенность статьи. Несмотря на свою незавершенность, а отчасти и благодаря ей, публикуемая рукопись имеет дополнительную ценность: это действительно первичный, написанный на едином дыхании текст, который вводит нас в мир ильенковской мысли в самый момент ее рождения, в ее, так сказать, лабораторию, и бросает дополнительный свет на то, что принято называть «творческим почерком» автора.

Совсем не трудно предположить, что появление рукописи имело свои формальные предпосылки, т. е. вполне определенный историко-научный контекст — цикл статей и устных выступлений прежде всего А.Н. Леонтьева (а также А.Р. Лурии, П.Я. Гальперина, В.В. Давыдова, Д.Б. Эльконина, В.П. Зинченко) о насущных проблемах психологии и объективном содержании предмета психологии как науки. Но по существу «Психология» подготовлена более глубокой эволюцией ильенковской мысли, принявшей четко выраженное направление сначала в статье «Идеальное» («Философская энциклопедия», т. 2. М., 1962), а несколько позднее в опыте историко-философского, теоретического и экспериментально-психологического осознания уникальности исследований А.И. Мещерякова по тифлосурдопедагогике.

Уже докторская диссертация «К вопросу о природе мышления» (1968), как и изданная на ее основе «Диалектическая логика» (1974), явно не вписываются, «не вмещаются» в устоявшиеся стандарты историко-философского исследования. Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель рассматриваются не только в традиционном, но одновременно и в новом измерении — как прямые предшественники, а по целому ряду проблем и родоначальники современной психологии. Ильенковым впервые раскрывается глубочайшее теоретико-психологическое содержание немецкой философской классики.

Таким образом, «поздний» Ильенков — это не только новый круг исследований «диалектики идеального», это одновременно и непосредственно с ними связанное возвращение к специальному анализу оснований теоретической психологии как науки.

В связи с этим хотелось бы обратить внимание на совершенно поразительный фихтевский парадокс, который заинтересовал Ильенкова: «… На первый взгляд странно — Фихте считает Канта прямым наследником Платона, — между ними он не видит посредника, в промежутке между Платоном и Кантом — “один мрак”, тот же самый мрак, что и “от сотворения мира — до Платона”…».

Кант действительно самая глубокая и радикальная противоположность платонизму. Разумеется, это требует особого, обстоятельного разговора. И тем не менее вся эвристичность теоретико-познавательных исканий Канта заключена в необходимости вернуться от юмистских принципов, служивших, как известно, предпосылками его «коперниканского переворота», его антропологии, к платоновскому миру идей. Но как необычно, как основательно это «возвращение» Кантом продумано и выполнено!

Ильенков вслед за Фихте считает, что кантовская антропология, выстроенная как целостная совокупность всех «Критик», даже своим волшебным светом не может выявить мало-мальски значимых посредников в «мрачном» промежутке между Платоном и Кантом. Соизмеримых фигур между двумя этими вершинами нет. Кроме одной, не соглашается Ильенков. Это фигура Спинозы.

Примечания

Примечания

1

Имеется в виду определение предмета психологии, данное А.Н. Леонтьевым в его знаменитой (сегодня уже переведенной на двенадцать языков) книге. См.: А.Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004, с. 12. Э.В. Ильенков пользовался первым изданием книги (1975), но ему, разумеется, были хорошо известны уже первые, более ранние публикации ее глав в виде статей журналах «Вопросы психологии» и «Вопросы философии». Здесь уместно упомянуть о некоторых жизненных обстоятельствах самого Ильенкова. Общий их фон был для него тяжелейший и переносился в последние годы жизни с трудом. Находясь в Институте философии в обстановке открытой травли, развязанной его директором Б.С. Украинцевым, Ильенков даже допускал возможность перехода «к Давыдову», «заниматься Спинозой». Но он держался и на что-то надеялся. Во второй половине 1970-х гг. В.В. Давыдов, будучи директором НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР, спас от идейного и бюрократического преследования и неминуемого разгрома (ставшего возможным только после отставки президента АПН СССР В.Н. Столетова) «методологическую группу» Ф.Т. Михайлова, предоставив ему возможность организовать и возглавить сначала лабораторию теоретических проблем психологии деятельности, а потом и теоретический отдел института.

Смерть А.Н. Леонтьева в январе 1979 г. тяжелейшим образом сказалась и на Ильенкове. Он переживал ее крайне болезненно, порой даже мучительно — вплоть до самых последних дней жизни. А.Н. Леонтьев всегда вызывал восхищение в его душе не только как великий человек и великий ученый. Это был еще и великий собеседник, возможно, единственный, кто наиболее тонко чувствовал и понимал весь диапазон философско-психологических исканий Ильенкова. Он составлял ту непостижимую часть его личностного мира, приносил ему естественную радость, о которой Эвальд Васильевич успел нам сказать в своей статье-завещании «Что же такое личность?».

2

Гераклит. — Фрагменты произведений и высказывания древнегреческого философа Гераклита. Перевод с древнегреческого М.А. Дынника. — Срв. у Аристотеля: «Всякое пресмыкающееся бичом [бога] гонится к корму», [De mundo, 5, 396 в 7; 37].

3

Гальперин. — Гальперин П.Я (1902–1986) — советский психолог, крупнейший специалист по детской психологии. Скорее всего, имеется в виду статья Гальперина в журнале «Вопросы психологии», 1976, № XXX

4

Кант. — «Критика чистого разума». — Кант И. Соч. в шести томах, т. 3, М., 1964, с. 220–227.

5

Лейбниц. — «Новые опыты о человеческом разумении». — Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х т., т. 2, с.

6

Харлоу — речь идет об исследовательской группе американских ученых-этологов в составе Г. Харлоу, М. Харлоу, С. Суоми. На одном из методологических семинаров в НИИ общей и педагогической психологии Ильенков обратил внимание на выдающиеся, по его словам, результаты исследований американских этологов Г. Харлоу, М. Харлоу и С. Суоми. В 1975 году в журнале «Наука и жизнь» (№ 2) материалы этих исследований были представлены в виде публикации под названием «От размышления к лечению». В ней нашли отражение главные итоги оригинального многолетнего эксперимента по этологическому изучению психики обезьян. Ильенков проявил к статье огромный интерес — особенно в той части, где авторы излагают строго фактическую сторону своих наблюдений за частичной (на 3 месяца) и полной (на 12 месяцев) «социальной» изоляцией обезьян. Изоляция детенышей человекообразных обезьян, с момента рождения лишенных возможности любого «общения», последовательно вела к тяжелейшим последствиям: в поведении этих животных вообще не формировалась и генетически не проявлялась хоть какая-нибудь потребность в ориентировочно-исследовательской деятельности. А у «безмамных мам» (т. е., по условиям эксперимента, у искусственных мам второго поколения) совершенно отсутствовала, никак не обнаруживалась даже пресловутая «сексуальная» потребность! Не говоря уже о предполагавшемся «инстинкте материнства» — к родившимся собственным детенышам «безмамные мамы» не проявляли никакого интереса. Выросшие в изоляции обезьяны не испытывали нужды в простейшей игре, характерной для их сверстников в контрольной группе. Полное отсутствие «общения» с себе подобными имело своим следствием только страх, беспокойство, дрожь. Иногда все это сменялось полной апатией, — особенно в экспериментально создаваемых ситуациях, когда от «робинзонов» ожидалась хотя бы элементарная защита (желание, так сказать, постоять за себя), если не агрессивность. Никакой потребности в «общении» они не испытывали, — ни положительной, ни отрицательной. Типичной оказывалась ситуация, когда «нормальные» сверстники сначала пытались с ними играть (что они обычно делали в своем кругу), в ответ — никакой реакции, кроме тревоги и беспокойства, затем «робинзонов» начинали толкать, бить, а вскоре просто в буквальном смысле рвать на части. Данный эксперимент на десятой неделе пришлось прекратить.