Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй

• Название: Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй
• Автор: Александр Свечин
• Издательство: Государственное издательство. Отдел военной литературы
• Жанр: История
• Год: 1927

Труд А. Свечина представлен в двух томах. Первый из них охватывает период с древнейших времен до 1815 года, второй посвящен 1815–1920 годам. Настоящий труд представляет существенную переработку «Истории Военного Искусства». Требования изучения стратегии заставили дать очерк нескольких новых кампаний, подчеркивающих различные стратегические идеи. Особенно крупные изменения в этом отношении имеют место во втором томе труда, посвященном новейшей эволюции военного искусства. Настоящее исследование не ограничено рубежом войны 1870 года, а доведено до 1920 г.

Работа рассматривает полководческое искусство классиков и средневековья, а также затрагивает вопросы истории военного искусства в России.

---

Когда, ввиду угрозы войны, в марте 1866 г. от начальника австрийского генерального штаба, барона Геникштейна, был потребован план операций против Пруссии, то последний предложил составить таковой полковнику Нейберу, профессору стратегии военной академии. Последний заявил, что для этой работы ему нужны данные о мобилизационной готовности австрийской армии. Военное министерство предоставило Нейберу чрезвычайно пессимистическую оценку состояния австрийских войск; только по истечении нескольких месяцев армия могла стать вполне боеспособной. Поэтому Нейбер высказался за то, чтобы перед началом операций австрийская армия была собрана в оборонительном положении близ крепости Ольмюца и вступила в Богемию, угрожаемую пруссаками с двух сторон, лишь после приобретения достаточной боеспособности.

Затем, по протекции эрцгерцога Альбрехта, начальником оперативной канцелярии Богемской армии был назначен предшественник Нейбера по кафедре стратегии, генерал Крисманич. Последний являлся знатоком Семилетней войны и полагал, что через сто лет повторится картина операций Дауна и Ласси против Фридриха Великого. Крисманич редактировал военно-географическое описание Богемии и изучал всевозможные позиции, которые имелись на богемском театре. Крисманич сохранил мысль Нейбера о предварительном сосредоточении австрийцев в укрепленном лагере у Ольмюца, за исключением I богемского корпуса, который оставался в авангарде, в Богемии, чтобы принять на себя отход саксонцев. Все 8 корпусов, 3 кав. дивизии и артиллерийский резерв, предназначенные действовать в Богемии, должны были представлять одну армию. От наступления в Силезию Крисманич отказался, так как на этом направлении он не усматривал выгодных «позиций» для сражения. Не считаясь с железными дорогами, Крисманич ожидал сосредоточения всех сил Пруссии в Силезии и прямого движения их на Вену. Как отдельный вариант, разрабатывалось передвижение австрийской армии по трем дорогам из Ольмюца в район правого берега Эльбы.

В Австрии тогда еще издавались секретные карты с подчеркнутыми на них черными полукругами — «позициями». План Крисманича представлял мешанину из воспоминаний о борьбе с Фридрихом Великим, из нескольких принципов наполеоновского военного искусства, нескольких принципов Клаузевица (Австрия преследует негативную политическую цель, почему ей соответственно вести оборонительные действия) и подробной таксации всевозможных оборонительных линий, рубежей и позиций. План его имел внушительный объем, читался с трудом, докладывался Крисманичем необыкновенно самоуверенно; Крисманич импонировал своим оптимизмом и профессорской безапелляционностью суждений. Неудивительно, что мало образованный австрийский генералитет был подавлен уверенностью и ученостью, которые развернул Крисманнч — вообще ленивый, поверхностный и ограниченный человек; но для нас тайна, как мог план Крисманича считаться и спустя 40 лет в учебниках стратегии образцовым[75].

Несомненно, если бы австрийцы разделили свои силы на две армии и выбрали для их сосредоточения два различных района, например, Прагу и Ольмюц, они могли бы гораздо лучше использовать железные дороги, скорее закончить развертывание, не подвергали бы войска лишениям и сохранили бы гораздо большую способность к маневру. Но для этого им нужно было сделать в военном искусстве тот шаг вперед, который сделал Мольтке и который еще десятки лет оставался непонятным теоретикам.

«Гнусная крайность сосредоточения». Разделение сил рекомендовалось во второй половине XIX века и сильно возросшей со времени Наполеона глубиной походных колонн, вследствие увеличения количества артиллерии, парков и обозов; Мольтке обращал на это внимание в печати в 1865 году; ему уже приходилось иметь дело при подходе к полю сражения с вчетверо большими цифрами растяжки походных колонн. Исчезли большаки XVIII столетия, по которым можно было двигаться во взводных колоннах; движение по сторонам дорог затруднялось все чаще встречавшимися заборами и канавами; культура заставляет ныне войска на походе жаться на узком полотне дороги, а число колес в колоннах возросло чрезвычайно. Противник Мольтке, печальный Крисманич, попытавшийся в 1866 г. воскресить наполеоновский способ действий по внутренним линиям и по-наполеоновски двинувший армию (6 корпусов) из окрестностей Ольмюца к верхней Эльбе, сосредоточенно, по 3 дорогам, вызвал громадные лишения для войск, так как на одной дороге столпилась 120-верстная кишка из 4 корпусов и двух кавалерийских дивизий; войска шли по богатой Богемии, как в пустыне — даже колодцы по пути оказывались вычерпанными до дна. И когда эти бесконечные походные колонны попали между 1-й и 2-й прусскими армиями, они оказались бессильными использовать свое внутреннее положение, в конечном счете, из-за отсутствия сосредоточения, так как хвосты отстояли очень далеко, на несколько переходов дальше, чем колонны, которые можно было бы направить по соседним дорогам[76].

Мольтке отчетливо чувствовал необходимость пространства для сохранения свободы маневрирования, важность использования возможно большего числа дорог и ввел в военное мышление понятие о «гнусной крайности» (Сalamität) сосредоточения, не позволяющего войскам ни свободно продвигаться, ни находить себе крышу для ночлега, лишающего войска правильного подвоза с тыла и в то же время крайне ограничивающего местные средства, могущие быть использованными. Сосредоточившись, нельзя не двигаться, ни жить, можно только драться. Поэтому надо как можно дольше идти врозь и своевременно сосредоточиваться для решения.

Наполеон еще до сражения стремился образовать запас войск, в виде массированного резервного порядка, который в бою начинал расходоваться. Отсюда, при значительных фронтах, затруднения в развитии охвата и естественное тяготение к фронтальному удару-прорыву неприятельского центра. Мольтке в инструкции для высших войсковых начальников 1869 года подчеркивал, что если накануне боя такое сосредоточение будет действительно иметь место, то удар на противника по двум скрещивающимся направлениям, имеющий наибольшие шансы на успех, мажет быть достигнут только путем нового, требующего времени и труда, опасного флангового марша перед фронтом противника, с целью разделить свои войска на две массы: «Несравненно выгоднее сложатся обстоятельства, если в день боя войска сконцентрируются на поле сражения с различных исходных пунктов, если операция велась таким образом, что приводит с различных сторон, последним коротким переходом, одновременно и на фронт, и на фланги противника. В этом случае стратегия даст лучшее, что может быть вообще достигнуто, и следствием явятся большие результаты».

Лейтмотив операционною искусства Мольтке, — это стратегическая подготовка тактического ущемления противника на поле сражения, путем раздельного сохранения двух масс — двух половинок щипцов, которые не должны быть сжаты до тех пор, пока между ними не окажется противник. В 1866 году краткая телеграмма 22 июня, содержавшая приказ о переходе в наступление, гласила: «Его величество приказывает обеим армиям вторгнуться в Богемию и искать соединения в направлении на Гичин. VI корпус остается у Нейссе».

Эта ориентировка на Гичин двух вторгающихся с разных сторон прусских армий понималась командующими армиями, как требование пробиться во что бы то ни стало друг к другу и стать непосредственно локоть к локтю. Мольтке же вкладывал совершенно иной смысл в понятие «соединиться у Гичина». Если старый принцип военного искусства гласил, что никогда не следует назначать пунктом сосредоточения своих войск место, где неприятель может нас предупредить, то Мольтке, по расчету времени, по-видимому, предполагал, что в Гичине, к моменту подхода пруссаков, окажется центр тяжести австрийской армии. «Соединение» прусских армий у Гичина в устах Мольтке означало ущемление между ними у Гичина австрийцев. Поэтому, когда выяснилось, что австрийцы, изменив свои намерения, очистили район Гичина, то воспитанные в наполеоновских идеях командующие армиями стремились продолжать успешный марш навстречу друг другу, чтобы стать непосредственно локоть к локтю, но Мольтке заботился, чтобы у него остались две половинки щипцов, а не наполеоновское шило, и остановил обе группы в 25 км фланг от фланга. Мысль Мольтке ориентируется теперь на новое движение к противнику с двух различных сторон, приводящее к сражению при Кениггреце.

Руководящий мотив стратегии Мольтке — выход двух раздельных масс, двигающихся по скрещивающимся направлениям на одно поле сражения — требовал изменения организации управления, покоившегося на наполеоновских методах действия одной массы.

Директивы. Мольтке первый успешно применил деление массы войск, действующих на одном театре, на частные армии. Частная армия, двигающаяся по особому направлению и выполняющая в операции особую роль, должна располагать и достаточной самостоятельностью. С увеличением масс, сохранение наполеоновского принципа централизованного управления приказами представляет значительную опасность. Мольтке заботился о том, чтобы не подавлять самостоятельности армейского командования, а открыть ему все возможности разумно распоряжаться, исходя из быстро меняющейся обстановки. Достаточный простор для работы командования отдельных армий достигался тем, что Мольтке управлял преимущественно не приказами, а директивами, т. е. ограничивался постановкой целей, часто довольно отдаленных. В постановку ближайших задач, вообще в сферу исполнения, Мольтке избегал вмешиваться; но когда это являлось необходимым для обеспечения взаимодействия двух армий и для устранения трений между ними, Мольтке не останавливался перед тем, чтобы самому регулировать детали. Но, по существу, работа на одном театре войны отдельными армиями, управляемыми директивами, вполне отвечала особенностям оперативного искусства Мольтке.