Георг Гегель - Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

• Название: Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1929

Собрание сочинений в 14 томах. Издательство социально-экономической литературы (Соцэкгиз)

Год: 1929-1959

---

количеством тепловых или световых частиц (молекул). Физики,

пользующиеся подобными объяснениями, когда им указывают на

несостоятельность последних, отговариваются, правда, тем, что этими

объяснениями они отнюдь не думают разрешить вопроса о (как известно,

непознаваемом) в–себе–бытии таких явлений и что они пользуются

подобными выражениями лишь в видах большего удобства. Что касается,

раньше всего, большего удобства, то оно состоит в более легком

применении исчисления. Но непонятно, почему интенсивные величины,

также находящие свое определенное выражение в числе, не могли бы

быть так же легко вычислены, как и экстенсивные величины. Было

бы ведь еще удобнее совершенно освободиться как от вычисления, так

и от самой мысли. Затем следует еще заметить против указанной

отговорки, что, пускаясь в объяснения такого рода, физики во всяком

случае выходят за пределы области восприятия и опыта, вступают в область

метафизики и (объявляемой в других случаях бесполезной и даже

вредной) спекуляции. В опыте мы, разумеется, найдем, что если из двух

кошельков с талерами один вдвое тяжелее другого, то это происходит

потому, что в одном из этих кошельков имеется двести талеров, а в

другом—только сто. Эти монеты можно видеть и вообще воспринимать

органами чувств, атомы же, молекулы и т. и. лежат, напротив, вне

области чувственного восприятия, и дело мышления —решать, каковы

их приемлемость и значимость. Но (как мы указали раньше в прибавле-

Логика. 12

178 НАУКА логики

нии к § 98) абстрактный рассудок фиксирует содержащийся в понятии

для–себя–бытия момент многого в форме атомов и принимает их как

нечто последнее, и тот же самый абстрактный рассудок, вступая в

противоречие как с наивным созерцанием, так и с подлинным конкретным

мышлением, рассматривает в предлежащем случае экстенсивные

величины как единственную форму количества и не признает интенсивных

величин во всей их своеобразной определенности там, где они имеются

налицо, а, опираясь на несостоятельную саму по себе гипотезу,

стремится насильственным образом свести их к экстенсивным величинам.

Если среди упреков, которые делали новейшей философии, нам особенно

часто приходилось слышать и тот упрек, что она сводит все к

тожеству и ее поэтому насмешливо прозвали философией тожества, то

данное здесь пояснение показывает, что именно философия–то и

настаивает на том, что следует различать то, что различно друг от друга как

согласно понятию, так и согласно опыту, а профессиональные

эмпирики, напротив, возводят абстрактное тожество в высший принцип

познания; их философию поэтому справедливо можно было бы назвать

философией тожества. Совершенно правильно, впрочем, что подобно

тому, как нет лишь непрерывных и лишь дискретных величин, точно

так же нет лишь интенсивных и лишь экстенсивных величин и что,

следовательно, эти два определения количества не противостоят друг

другу как самостоятельные виды. Каждая интенсивная величина

также и экстенсивна, и, наоборот, каждая экстенсивная величина

также и интенсивна. Так, например, известная степень температуры

есть интенсивная величина, которой, как таковой, соответствует также

и совершенно простое ощущение; если же обратимся к термометру, то

мы найдем, что этой степени температуры соответствует определенное

расширение ртутного столбика, и эта экстенсивная величина

изменяется вместе с температурой, как интенсивной величиной; точно так

же обстоит дело в области духа — более интенсивный характер

простирает свое действие далее, чем менее интенсивный.

§ 104.

В степени понятие определенного количества положено. Она

есть величина, безразличная для себя и простая, так что ту

определенность, которая делает ее определенным количеством,

она находит всецело вне себя, в других величинах. В этом

противоречии, в том, что для–себя–сущая безразличная граница

УЧЕНИЕ 0 БЫТИИ

179

есть абсолютно внешнее, положен бесконечный количественный

прогресс, — положена некая непосредственность, которая

непосредственно переходит в свою противоположность, в опосредствованность (в

выхождение за пределы только что положенного определенного

количества), и наоборот.

Примечание. Число есть мысль, но оно есть мысль как некое

совершенно внешнее самому себе бытие. Оно не принадлежит к области

созерцания, так как оно есть мысль, но оно есть мысль, имеющая своим

определением внешнее созерцание. Определенное количество поэтому не

только может быть увеличиваемо или уменьшаемо до бесконечности, но

оно само есть по своему понятию это постоянное выхождение за пределы

самого себя. Бесконечный количественный прогресс есть также

бессмысленное повторение одного и того же противоречия, которое

представляет собой определенное количество вообще, и оно же, положенное

в своей определенности, — степень. Совершенно излишне выражать это

противоречие в форме бесконечного прогресса; по этому поводу Зенон

(его слова приводятся у Аристотеля) справедливо говорит: нет

разницы, скажем ли мы что–нибудь однажды, или будем это все

повторять и повторять.

Прибавление 1–е. Если, согласно выше приведенному (§ 99) обычно

даваемому в математике определению, величиной называется то, что

может увеличиваться или уменьшаться, и если признать, что нет

никаких возражений против правильности лежащего в основании этого

определения созерцания, то все же остается пока нерешенным вопрос,

как мы приходим к тому, чтобы признавать способность к такому

увеличению или уменьшению. Если бы в ответ на этот вопрос сослались

просто на опыт, то этого ответа было бы недостаточно, потому что

независимо от того, что мы тогда получили бы лишь представление

величины, а не ее мысль, эта величина оказалась бы лишь некоей

возможностью (возможностью возрастания и уменьшения), и нам

недоставало бы уразумения необходимости такого возрастания и уменьшения.

Напротив, на пути нашего логического развития количество не только

получилось, как известная ступень самого себя определяющего

мышления, но обнаружилось также, что по самому своему понятию количество

непременно выходит за пределы самого себя и что мы здесь,

следовательно, имеем дело с чем–то не только возможным, но и необходимым.

Прибавление 2–е. Рефлектирующий рассудок держится

преимущественно количественного бесконечного прогресса, когда ему вообще

12*

180

приходится размышлять о бесконечности. Но относительно этой формы

бесконечного прогресса верно прежде всего то, что мы раньше заметили

относительно качественного бесконечного прогресса, а именно, что

он не есть выражение истинной бесконечности, а есть та дурная

бесконечность, которая не выходит за пределы долженствования и, таким

образом, на самом деле остается в конечном. Что же касается, далее,

количественной формы этого бесконечного прогресса, который Спиноза

справедливо называет лишь воображаемой бесконечностью (infinitum

imaginationis), то нужно сказать, что поэты, в особенности Галлер

и Клопшток, нередко также пользовались этим представлением, чтобы

с его помощью сделать наглядной бесконечность не только природы, но

и самого бога. Мы находим, например, у Галлера знаменитое описание

бесконечности бога, в котором он говорит:

Нагромождаю чисел тьму,

Милльоны складываю в горы,

Ссыпаю в кучу времена,

Миров бесчисленных просторы;

Когда ж с безумной высоты

Я на тебя взгляну, то ты —

Превыше не в пример

Всех чисел и всех мер:

Они—лишь часть тебя.

Здесь, следовательно, перед нами раньше всего то постоянное

выхождение количества и, в частности, числа за пределы самого себя,

которое Кант называет страшным, но в котором страшна, пожалуй,

лишь скука, вызываемая в нас никогда не прекращающимся

поочередным полаганием границы и уничтожением ее, так что в конце

концов не двигаешься с места. Но далее вышеназванный поэт метко

прибавляет к этому описанию дурной бесконечности прекрасное

заключение:

Откинув их, тебя я зрю.

Этим именно выражена та мысль, что истинное бесконечное

не должно рассматриваться как нечто, лежащее лишь по ту сторону