Петр Сергеев - Когда открываются тайны (Дзержинцы)

• Название: Когда открываются тайны (Дзержинцы)
• Автор: Петр Сергеев
• Издательство: Херсонское книжно-газетное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

1920 год. Последний оплот российской контрреволюции барон Врангель опрокинут в Черное море. Международная реакция, потерпев разгром в открытой борьбе, развертывает тайную шпионскую войну в тылу молодого Советского государства.

Постановлением Совета Труда и Обороны при личном участии В. И. Ленина создается Особый отдел ВЧК по охране границ. Свою работу по борьбе с контрреволюцией и шпионажем Особый отдел проводит через отделения, пункты и заставы, расположенные в пограничных городах и стратегических объектах на побережье Черного и Азовского морей.

Ожесточенная борьба завязалась в городе Херсоне и его районах, где были сконцентрированы штаб армии, Реввоенсовет, воинские части. Во главе вражеской разведки, управляемой Ватиканом, стоял Херсонский епископ Прокопий. Его ближайший помощник — отец Николай (он же атаман банды Иванов).

Врангелевская разведка засылает в Херсон бывшего полковника царской охранки Демидова. Ему удается занять пост начальника опытной станции побережья. Управление этой станции находится в Херсоне. Демидов, давно порвавший с семьей, узнает, что его дочь Любочка служит в Особом отделе секретарем-машинисткой. Он тайно встречается с дочерью, надеясь на ее помощь разведке. Демидов просчитался. Сотрудники Особого отдела обезвреживают врагов Советской власти. Епископ Прокопий и его помощники разоблачены.

---

Именем епископа отец Николай инспектирует священнослужителей всех приходов, часами простаивает за папертью, когда исповедываютея прихожане. То сладкоречивым голосом, то угрозой божьей кары батюшка обязан проникать в мозг и душу ищущего прощения грехов своих. Ни один не должен уйти от исповедника, не раскрыв своей души, не рассказав всего, что хочет знать отец Николай: о собраниях большевиков и комсомольцев, о чекистах, о размере госпитальных пайков, о потерях от эпидемии.

— Сегодня я встретился с некоторыми трудностями, — заметил отец Николай, — но удачно преодолел их.

— Что-нибудь серьезное? — пробуждаясь от дум, спросил епископ.

— Пустяки. Если не надоел, разрешите доложить.

Епископ наклонил голову, не сводя выжидательного взгляда с собеседника.

— Создана тройка из гражданских. Ни в рай, ни в ад без визы этой с позволения сказать, троицы не попасть обыкновенному смертному. Прихожу в большевистский комитет. Все три на месте: этот каторжанин с усами — Доброхотов, его товарищ из горсовета — Марьянов и секретарь упарткома Варич. Смиренно представляюсь, подаю прошение вашего преосвященства. Читают, переглядываются. Затем встает Варич, подходит ко мне, тычет в руки прошение.

— Передайте епископу, что каждая электролампочка стоит городу сто литров воды. Да не обидится господь бог, — пошутил он, — ежели хвалу ему воздадут и при свете лампады.

В глазах епископа блеснули зловещие огоньки, его выпрямившаяся спина открыла золоченую резьбу кресла, руки — белее мрамора — цепко легли на крест.

— Неплохо сказано... — Епископ трижды кашлянул, прочищая горло.

— Дальше, ваше преосвященство, согласно правил субординации, я отправился на прием к уполномоченному Реввоенсовета Деревицкому. Результат, сверх ожидания, блестящий.

Взгляды беседующих встретились.

— Этот что же — глуп или благородного воспитания?

Епископ задумался. На его плотно сжатых губах мелькнуло подобие улыбки

— Почему лукавит ваш полковник? — неожиданно задал вопрос епископ.

— Полковник Демидов? Он высоко ценит вашу проницательность и организаторский талант, — отпарировал отец Николай.

Глаза епископа сузились.

— Все военные — выскочки и лицемеры. Целуя мою руку или прикладываясь к святому образу, врангелевские офицеры богохульствуют, мерзко ведут себя и не верят в могущество церкви. Врангелевцы полетели в море со своими пушками и танками, а мы выстояли и стоять будем до сокрушения супостата...

Епископ судорожно взял костлявой рукой распятие и, трижды постучав им по столу, начал разливать в чашки вино.

Отец Николай сделал неясный жест, обозначающий протест, но промолчал. Он отвернул длинную полу рясы, ловко выхватил из-за лакированного голенища сверток бумаг, пододвинул стул к епископскому креслу.

— Я имею достоверные сведения, ваше преосвященство: стремление гражданской троицы к единовластию будет сломлено. Топливо, свет, снабжение города находятся в руках армии. В городе голод. Крестьянин добровольно хлеб не отдаст. Скоро большевики начнут пожирать друг друга.

Выжидая, что ему скажут на это, отец Николай хлебнул из чашки глоток вина.

Но епископ, отведя глаза в сторону, молчал.

— Вот, ваше преосвященство, точные данные о ежедневной смертности: в госпиталях 328 человек плюс столько же гражданского населения за неделю. Разве это не божья кара?

Епископ поднялся, прошелся по комнате. Затем, приблизившись, положил руку на плечо отца Николая.

— Ваш родитель хотел видеть вас не в чине штабс-капитана. Впрочем, еще не поздно... Я все бы сделал для вас... На каких-нибудь два-три года в Ватикан — и у вас блестящая карьера.

Отец Николай деланно улыбнулся. В это мгновенье ему представилось все величие епископской службы, сверкающие на одежде звезды, переполненные блюда звонких монет, все блага мира и, самое приятное, — власть над преклоняющимися перед ним людьми.

— Благодарю, ваше преосвященство. Это больше чем заманчиво, хотя и непривычно звучит в ваших устах: Ватикан всегда был врагом православной церкви.

— Перед лицом сатаны мы должны больше думать не о том, что нас разъединяет, а о том, что нас спасет. Было время, — нехотя вспомнил Прокопий, — когда по личному поручению папы, ныне в бозе почившего, я выполнял важные задания в столицах Европы. Не всегда эти поручения и методы их выполнения были приятны всевышнему, да и патриарший гнев превысил бы гнев господен. Но бог миловал. Все осталось в тайне.

— Ваше преосвященство, вы оказываете мне огромное доверие своей откровенностью. Но наша совместная задача здесь, в окружении людей, восставших против бога, царя и отечества, против священной собственности, — вернуть России былое величие и славу! Моя миссия в Ватикан — своевременно ли это?

Епископ Прокопий в упор смотрел на отца Николая. Он как бы изучал его и, наконец, произнес:

— Я хочу, чтобы вы осознали всю важность создавшегося для церкви положения. Вы знаете, что издревле римские папы мечтали распространить свою власть на церковь православную. С папой связывали свою судьбу и священнослужители различных рангов, даже митрополиты Исидор Московский и Михаил Рогоза Киевский. Сейчас в России возникает положение, весьма выгодное для осуществления этих планов. Народ видит, что православная церковь не может его спасти от красных дьяволов, голода и холода. Наше место в душах людей могут занять служители власти католической церкви, которые обучены ремеслу тайного богослужения. Отделение церкви от государства, провозглашенное Советами, тоже благоприятствует нам стать под единое руководство папы... В народной бедности, сыпняке и голоде — этой каре божьей — мы видим союзников. Когда человеку плохо, он обращается к богу...

Епископ Прокопий умел внезапно оборвать начатый разговор. Именно так он сделал и сейчас, бегло взглянув на часы.

Отец Николай получил указание зашифровать радиограмму.

Епископ медленно удалился в алтарь своей домашней церкви. Здесь, в этом маленьком уголке, в роскошном бархатном кресле, он предавался своим мечтам. Они уносили его на крыльях в лазурно-бирюзовые небеса Венеции, поднимали над громадой римского Колизея, витали над восточной роскошью дворца Ватикана.

Он чуть приподнял штору узкого оконца. Внизу, точно на ладони, лежал подернутый дымкой извечный Днепр. Целый год на противоположной стороне реки находились отборные части Врангеля. Генералу сообщалось все, что происходило в советском городе.

Со скрупулезной точностью собирал епископ разведывательные данные через сеть своей агентуры. Когда-то мечтавший о военной карьере, он хорошо, изучил стратегию и тактику войны и сейчас отчетливо представлял себе бессилие врангелевекой армии.

Епископ достал из тайника объемистую тетрадь, открыл обложку в черном переплете и, коснувшись ладонью первого листа, прочел:

«История Российской иерархии или преемства священноначальников есть существенная часть истории церквей и может даже почитаться такою же для оной основою, какою служит хронологический порядок династий и владетелей для истории гражданской...»

Епископ Прокопий много лет писал этот труд, не очень-то понимая, удастся ли завершить его в сутолоке дел. Он перелистывал страницу за страницей, исписанные четким почерком, и пальцы его рук все меньше повиновались ему. «Неужели все это прах?»

В такие минуты царственно властный, ни перед кем не склоняющий головы, он становился растерянным, жалким.

Над старой иконой «Тайная вечеря» сквозь багрово-красный отблеск лампады епископ уловил проникновенный взгляд Христа и холодно-змеиный — Иуды. Его грехопадение все больше казалось епископу понятным, родственным. Шутка ли: пятьдесят лет служения богу!.. Богу ли одному?..

* * *

Отец Николай оторвал свой взгляд от последних строк радиошифровки, извлек из глубинных складок рясы отполированную коробочку, чуть побольше медальона, бережно высыпал оттуда на ладонь несколько серебристых кристаллов и втянул их в ноздрю. Маленькая, еле заметная глазу крупинка кокаина попала на нижнюю губу, и он тотчас ощутил хорошо знакомый горьковатый вкус. Вслед за этим — блаженство наступающего опьянения.

В сладком полуобмороке отец Николай опрокинул голову на спинку кресла и не увидел вошедших черниц. Он лишь почувствовал за спиной их прерывистое дыхание. Одна — полная, с бесцветным лицом, окантованным узкой полосой белого платка, другая — долговязая, точно искривленная. Первая исполняла обязанности экономки, вторая ведала личной разведкой епископа.

С неудовольствием спускаясь на грешную землю из сладостного плена видений, отец Николай тяжело провел ладонью по лицу.

— Да воскреснет бог! — воскликнула первая.

— Да расточатся врази его! — подхватила вторая.

Отец Николай протер глаза и, вполоборота взглянув на монахинь, досадливо пробормотал: