Кейт УИГГИН - Ребекка с фермы Солнечный Ручей

• Название: Ребекка с фермы Солнечный Ручей
• Автор: Кейт УИГГИН
• Издательство: ГИПК "Лениздат" Государственного комитета РФ по печати
• Жанр: Детская проза
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-289-01841-7

Сентиментальная история девочки-подростка, вынужденной жить и взрослеть вдали от дома, у своих престарелых тетушек, первый роман из знаменитой трилогии Дуглас Уиггин.

---

Никто, однако, не скрывал положения дел на ферме  у  Солнечного  Ручья,  где главы отдельных несчастных случаев разворачивались в  нечто  похожее  на  периодическое издание, выходящее  круглый  год.  Картофель  не  уродился,  о  яблоках тоже нечего было и говорить, сено оказалось бедным,  у  Орилии  были  приступы головокружения, Марк сломал лодыжку.  Это  был  уже  четвертый  его  проступок такого рода, и Миранда поинтересовалась, сколько  всего  костей  в  теле человека, "чтобы знать, когда  Марк  кончит  их  ломать".  Срок  уплаты  процентов по закладной - этому кошмару,  отравлявшему  всю  радость  в  доме  Рэндлов, - пришел и прошел, и в первый  раз  за  четырнадцать  лет  не  было  никакой возможности внести требуемые  сорок  восемь  долларов.  Единственным  светлым пятном на горизонте была помолвка Ханны с Уиллом Мелвиллом,  молодым  соседом-фермером, который имел хороший дом и который был один  как  перст  и  сам себе голова. Ханна была так  захвачена  своими  собственными  неожиданно  радужными надеждами, что совсем  не  думала  о  тревогах  матери,  ибо  есть  натуры, которые цветут среди превратностей судьбы  и  портятся,  едва  начав  преуспевать. Неделю она гостила в кирпичном доме, и впечатление, сложившееся  у Миранды и поведанное по секрету Джейн, заключалось в том, что Ханна скупая  и к тому же явная эгоистка и что как  только  она  вскарабкается  повыше  по  лестнице успеха, так сразу и навсегда эту лестницу за собой отшвырнет -  это  ясно как день, ведь когда ее осторожно спросили, сможет ли  она  помогать  в  будущем младшим детям, она сказала, что, по ее мнению, свою долю работы  уже  сделала и не хочет обременять Уилла своими бедными родственниками.

- Она - Сюзан Рэндл целиком и полностью! - воскликнула Миранда. - Если  эта закладная когда-нибудь будет выкуплена,  это  сделает  не  Ханна  -  это  сделает Ребекка или я! 

Глава 24 Аладдин трет свою лампу

- Мисс  Перкинс,  ваше  произведение  под  заглавием  "Полевые   цветы  Уэйрхема" получило высокую оценку и было  принято  редакцией  "Кормчего",  -  сказала Ребекка, входя в комнату,  где  Эмма-Джейн,  сидя  у  окна,  штопала  чулки. - Я задержалась у мисс Максвелл - она предложила мне чаю, - но я  все  же постаралась вернуться  домой  пораньше,  чтобы  сообщить  тебе  радостную  новость.

- Ты шутишь, Бекки! - с запинкой вымолвила Эмма-Джейн, поднимая  глаза  от своей работы.

- Ничуть. Старший редактор читал  твое  произведение  и  нашел  его  в  высшей степени поучительным. Оно появится в следующем номере.

- В том же номере,  где  и  твои  стихи  о  золотых  воротах,  которые  закроются за нами, когда мы покинем школу? - И Эмма-Джейн затаила дыхание  в  ожидании ответа.

- Именно так, мисс Перкинс.

- Ребекка,  -   сказала   Эмма-Джейн   тоном   настолько   близким   к  трагическому, насколько позволяла ее натура, - не знаю, переживу ли я это. Я  серьезно прошу тебя, если со мной что-нибудь  случится,  похоронить  меня  с  этим номером "Кормчего".

Ребекка, казалось, не сочла  это  преувеличенным  выражением  душевного  состояния, так как ответила:

- Я знаю. Именно такое чувство и у меня было сначала. И  даже  сейчас,  когда я одна и  вынимаю  старые  номера  "Кормчего",  чтобы  перечитать  мои  произведения, я сияю от удовольствия.  И  это  совсем  не  потому,  что  они  хороши; они даже кажутся мне все хуже каждый раз, как я их перечитываю.

- Если бы ты  только  поселилась  со  мной  в  каком-нибудь  маленьком  домике, - задумчиво говорила Эмма-Джейн. Конец штопальной иглы был устремлен  в пространство, а глаза мечтательно остановились  на  стене  напротив.  -  Я  занималась бы хозяйством и готовила, и переписывала  бы  все  твои  стихи  и  рассказы, и носила бы их на почту, а тебе  не  пришлось  бы  ничего  делать,  только писать. Это было бы совершенно прелестно!

- Я ничего лучше и не желала бы, но я обещала вести хозяйство Джона, -  ответила Ребекка.

- Но у него еще долго не будет своего дома, правда?

- Не будет, - вздохнула Ребекка удрученно, садясь за стол  и  подпирая  голову рукой. -  Не  будет,  пока  мы  не  ухитримся  выкупить  эту  мерзкую  закладную. А теперь, когда мы не заплатили проценты  за  прошлый  год,  этот  день отдаляется, вместо того чтобы приближаться.

Она придвинула к  себе  лежавший  на  столе  листок  бумаги  и,  лениво  нацарапав несколько строк, через минуту-две прочла вслух: 

- Эй, платите побыстрее! - закладная говорит. -

Скучно мне на вашей ферме, здесь такой унылый вид".

"Ты нам тоже надоела, - ей Ребекка Рэндл в ответ, -

Твоего лица противней ничего на свете нет". 

- У ткани есть "лицо",  -  заметила  Эмма-Джейн,  обладавшая  большими  практическими способностями, - но я не знала, что оно есть у закладной.

- У нашей  закладной  есть,  -  сказала  Ребекка  с  жаждой  мщения  в  глазах. - Я узнала бы ее, даже если бы встретилась с ней в темноте. Подожди,  я ее нарисую. Тебе будет полезно узнать, как она выглядит,  чтобы,  когда  у  тебя будет муж и семеро детей, ты и на милю не  подпустила  бы  ее  к  своей  ферме.

Набросок,  когда  был  завершен,  являл  собой  нечто  такое,  от  чего  содрогнулся бы робкий человек в полудреме.  Справа  бы  изображен  крошечный  домик, перед которым  собралась  плачущая  семья.  Слева  стояла  закладная,  представленная в виде  помеси  ведьмы  с  великаном-людоедом.  В  занесенной  красной руке она держала топор. Фигура  с  развевающимися  черными  волосами  пыталась отвратить удар, и  это,  как  любезно  объяснила  Ребекка,  был  ее  собственный портрет, хотя каким способом достичь поставленной цели, она пока  представляла смутно.

- Она страшная, - сказала Эмма-Джейн, - но ужасно тощая и маленькая.

- Она всего на тысячу двести долларов, - объяснила  Ребекка,  -  такие  считаются маленькими. Джон однажды видел человека, у которого была закладная  на двенадцать тысяч.

- Ты будешь писателем или редактором? - помолчав, спросила Эмма-Джейн,  как будто для того, чтобы стать тем или другим, требовалось только выбрать.

- Я полагаю,  мне  придется  делать  ту  работу,  которая  подвернется  первой.

- Почему бы тебе не отправиться миссионером в Сирию, как  тебя  всегда  уговаривают в письмах  Берчи?  Совет  миссионерского  общества  оплатит  все  расходы.

- Я не могу на это решиться, - ответила Ребекка.  -  Прежде  всего,  я  недостаточно добродетельна и не "чувствую призвания", а мистер Берч говорит,  что это необходимо. Я хотела бы сделать что-нибудь для кого-нибудь, привести  что-нибудь в движение где-нибудь. Но я не хочу ехать за  тысячи  миль  учить  людей жить, когда сама еще этому не научилась. Другое дело, если бы язычники  действительно нуждались во мне. Я уверена, что у них и так все будет  хорошо  в конце концов.

- Не понимаю, как это произойдет, если все люди, которые должны  ехать  спасать их, останутся дома, как мы, - возразила Эмма-Джейн.

- Ну, чем бы Бог ни был и где бы ни находился, Он всегда  должен  быть  на своем месте, наготове и в ожидании. Он не может бродить с места на  место  и не замечать при этом людей.  Может  быть,  язычникам  потребуется  немного  больше времени, чем нам, чтобы найти Его там, где Он есть, но я  думаю.  Бог  сделает им скидку. Ведь Он знает, что в таком жарком климате, в каком  живут  они, нельзя не стать ленивым и медлительным; к тому же попугаи, тигры,  змеи  и хлебные деревья очень отвлекают внимание язычников, а не имея книг, они не  могут также и думать. Но так или иначе, когда-нибудь они найдут Бога.

- А что, если они умрут раньше? - спросила Эмма-Джейн.

- Ну что ж, их нельзя винить за это. Они ведь не  нарочно  умирают,  -  сказала  Ребекка,  завершая  построение  своей  утешительной   теологической  системы.

В эти дни Адам Ладд иногда приезжал в Темперанс по делам,  связанным  с  предполагаемым строительством новой железнодорожной ветки, и, находясь  там,  получил некоторое представление о делах на Солнечном Ручье. Пока еще не было  окончательно решено, где именно пройдет  новая  железная  дорога,  и  мнения  относительно того, какой путь из  Темперанса  в  Пламвиль  предпочтительнее,  расходились. В одном случае дорога прошла бы прямо через Солнечный Ручей,  и  тогда миссис Рэндл получила бы  денежную  компенсацию  за  свой  участок;  в  другом - ее доходы не изменились бы ни к лучшему,  ни  к  худшему,  если  не  считать того, что вся земля в непосредственной близости от  железной  дороги  немного поднялась бы в цене.

Во время одной из своих поездок в  Темперанс  Адам  посетил  Уэйрхем  и  долго гулял и беседовал с Ребеккой, которая показалась ему бледной и  худой.  На ней было черное кашемировое платье, прежде бывшее выходным  нарядом  тети  Джейн. Все мы знакомы с героиней одной романтической истории, чья ножка была  столь совершенной формы, что никакой,  даже  самый  грубый,  башмак  не  мог  скрыть ее прелести от взоров окружающих, и не один из  нас  питает  сомнения  относительно справедливости этого утверждения. Однако  истинная  правда  то,  что своеобразное  и  оригинальное  очарование  Ребекки  казалось  совершенно  независимым от принадлежностей ее туалета. Очертания ее фигуры, редкий  цвет  кожи, волос и глаз торжествовали над поношенной одеждой,  хотя  будь  на  ее  стороне еще и преимущество со  вкусом  подобранного  наряда,  маленький  мир  Уэйрхема, вероятно, тут же провозгласил бы  ее  красавицей.  Длинные  черные  косы были теперь уложены в необычную, изобретенную самой Ребеккой  прическу.  Они были перекрещены на затылке, перекинуты вперед и  снова  перекрещены,  а  более тонкие концы спрятаны сзади на шее под более толстые части кос. Особую  женственность придавали этой прическе маленькие завитки и волны вокруг лица,  ускользнувшие от оков, чтобы обрести на  солнце  новый  оттенок.  Адам  Ладд  смотрел на нее так, что она закрыла лицо  руками  и,  смущенно  засмеявшись,  сказала: