Петер Хенн - Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945

• Название: Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945
• Автор: Петер Хенн
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2454-6

Петер Хенн, летчик-истребитель из 51-й истребительной эскадры «Мёльдерс», а затем командир эскадрильи из 4-й эскадры непосредственной поддержки войск на поле боя, рассказывает о воздушных сражениях последних лет Второй мировой войны. Его бросили в бой в 1943 году, когда неудачи Гитлера начинали становиться все более серьезными. Хенн воевал в Италии, участвовал в воздушных схватках во Франции после высадки союзников и закончил войну в Чехословакии, попав в плен к русским.

---

– Сколько у «Лайтнинга» пушек?

– Четыре или шесть, в зависимости от модификации, все они спаренные.[48] Первой же короткой очередью вас может обдать великолепным «дождем».

Теперь он скользил над гребнем Апеннин, прижимаясь к каждой впадине. Я не мог не подумать, что он, должно быть, чертовски напуган. Для безопасности он снижался в каждую долину, летя зигзагами из страха быть замеченным вражеским истребителем. На наше счастье, у «Лайтнингов» на Сицилии, кажется, был полуденный отдых.

Американцы имели огромное преимущество над нами. В течение нескольких недель они бомбили окружающую местность, оставляя после себя одни развалины, а затем повсюду внезапно установилось спокойствие. В любом случае люфтваффе утратили инициативу в воздухе. Начиная с Туниса союзники достигли ужасающего численного превосходства в воздухе, с которым мы не могли бороться.

Я вздохнул с облегчением, когда мы приземлились в Фодже. Удача была на моей стороне, поскольку первая же группа солдат, с которой я столкнулся, принадлежала к одному из подразделений наземного персонала 51-й эскадры. Они были уже несколько месяцев в Фодже и проводили время, напиваясь красным вином. Старина Закс, командовавший подразделением, встретил меня с распростертыми объятиями. На мой первый же вопрос он пожал плечами.

– Я понятия не имею, где могут быть наши «птички», – ответил он. – Они должны быть или в Лечче, или еще где-нибудь на «пятке сапога».[49] Для вас было бы лучше самому полететь и посмотреть.

– На чем?

– Что за вопрос. У нас в Фодже «Мессершмиттов-109» больше, чем нужно. Пойдите посмотрите на стоянке и выберите один для себя. Я притворюсь, что ничего не вижу.

И действительно, я обнаружил массу «Мессершмиттов» в хорошем состоянии, выстроенных в линию, которые совершенно спокойно ожидали следующей ковровой бомбардировки. В Трапани мы были бы на седьмом небе, имея все эти «ящики». И все это время ангары в Фодже не вмещали новые машины, прибывавшие из Германии!

– Хорошо, Закс, но когда я думаю, что мы с Гербертом вдвоем атаковали 120 «Крепостей», а у вас тут пылятся 150 самолетов, ожидающих отправки, возникает вопрос: почему вы не направили их нам, когда еще было время?

– Послушайте, Хенн. Мне теперь все до лампочки. Я еще в Первую мировую научился не думать. То, что происходит сейчас, превосходит все пределы идиотизма. Бюрократизм одержал победу. Таким образом, я просто выполняю распоряжения. Если бы вы знали, сколько штабных офицеров в Фодже приходится на одну вашу задницу. Судя по количеству кабинетов, война здесь должна уже была закончиться.

Я проворчал что-то невразумительное и забрался в «стодевятый». Спустя четверть часа я был в Лечче. Я обнаружил там истребительную группу, но, наученный опытом, воздержался от каких-либо вопросов и отправился с рапортом к ее командиру.

– Подождите немного. Я попытаюсь выяснить, где находится ваша группа. Мне кажется, что она должна быть около Бриндизи. Я думаю, что встречал вашего командира группы и командира 6-й эскадрильи. Я не могу вспомнить, было ли это вчера или позавчера. Летите и посмотрите сами, и, между прочим, передайте им от меня привет.

– Спасибо. Я сразу же отправлюсь. Как называется аэродром?

– Сан-Вито-деи-Норманни.[50]

– Несомненно, исторический памятник.

Я взлетел. Как только я сел на новом аэродроме, один из механиков сказал мне:

– Ваш командир здесь. Он разговаривает с нашими на другом конце аэродрома.

Не выходя из самолета, я порулил к другому концу взлетно-посадочной полосы, выключил двигатель и выбрался наружу. Откинув полог палатки, я встал по стойке «смирно» и доложил:

– Лейтенант Хенн прибыл из Салеми.

Старик и Герберт были изумлены.

– Откуда вы, Петер?

– Я весьма ясно сказал вам. Из Салеми.

– Это невозможно.

– Однако это правда.

– Но ваш «ящик» был разбит.

– Как бы там ни было, я взлетел и с тех пор искал вас по всей Италии.

– Отлично, я…

Старик вскочил и так сильно хлопнул меня по спине, что едва не свалил с ног.

– Все, хватит. Мы втроем отправляемся в Германию. Я пресытился Италией. Мы должны пройти переформирование в Нойбиберге,[51] около Мюнхена. Мой ведомый уже выехал туда. В настоящее время наземный персонал из Каза-Цеппера плывет по морю где-то между Сардинией и Ливорно. Они прибудут домой через Бреннер.[52] В нашей группе трое офицеров, и это больше, чем ей требуется сейчас. Что касается остальных, то они где-то в Италии, но я не имею представления где. Центры перегруппировки предупреждены, и они будут направлять пилотов в Нойбиберг. Поднимайтесь, парни, сворачиваем лагерь; эта штука продолжалась достаточно долго. Все наши машины уничтожены в Реджо. Едва мы приземлились, как вниз дождем посыпались бомбы. С тех пор мы скитались по каменистым дорогам, словно апостолы. А где ваша «желтая двойка», Хенн? На летном поле?

– Нет, в Кротоне. Это все, что осталось от нее, – сказал я со смехом, достав из кармана ключ зажигания.

– Разумно, Хенн. Как бы там ни было, в Мюнхене не будет так жарко. У нас найдется время побездельничать, пока мы будем ждать переформирования группы. Знаете, что это означает? Отпуск, парни. Хорошая кровать, чтобы выспаться, и девица, чтобы подоткнуть одеяльце. Восхитительная жизнь!

Глава 3 ПЕРВЫЕ СОМНЕНИЯ

Три человека избежали бойни. Мы ехали поездом в Мюнхен – это сутки пути. Сначала каждый из нас спокойно сидел в своем углу, молча разглядывая из окна проплывающий мимо пейзаж: Везувий, Рим, Тоскана, долина По и Бреннер. Мы были уставшие, измотанные, безразличные ко всему и, прежде всего, ужасно разочарованные. Первым нарушил тишину командир нашей группы, он сказал со злостью:

– Вы знаете, что я слышал? Командир истребительной группы, базировавшейся в Трапани, был срочно вызван в Берлин, непосредственно к Герингу. Его отчитали словно новичка. Жирный Герман был в дикой ярости от того, что истребители не смогли выполнить поставленной задачи на Сицилии. «Мне жаль, что с вами там не разделались, – ревел он. – Я не буду больше посылать вам подкрепления, потому что вы – кучка трусов. Неспособные сбивать врага в воздухе, вы позволяете уничтожать себя на земле словно кроликов!!!» Ирония всего этого состояла в том, что офицер, прибывший прямо с Сицилии, точно знал, что там происходило.

– Несомненно, что он так и не раскрыл рта. Клянусь небесами, он был в достаточно хорошем положении, чтобы знать, что сказать. Мне смешно, когда я представляю их лица, когда мы доберемся до Нойбиберга, и вместе с вами двоими я доложу: 2-я группа вернулась из вылета. Вы сможете увидеть, какой прием ожидает нас. Только скажите мне, что еще мы могли сделать? Сколько вылетов вы совершили, Хенн?

– Всего пять. Один против «Крепостей» в районе Мариттимо; остальные против «Лайтнингов» над Кальтаджироне, Марсалой и Палермо.

– Довольно скудный список.

– Я не мог летать больше, чем летал. Мой двигатель держался до конца, я поднимался в воздух каждый раз, когда мне приказывали.

– А сколько вылетов у вас, Герберт?

– О, приблизительно дюжина.

– Столько же и у меня.[53] Наши потери составили тридцать четыре машины. Что же касается побед, то сколько мы прибавили к нашему счету?

– Три.

– А скольких пилотов потеряли?

– Мы все еще не знаем. Нужно дождаться, пока все прибудут в Нойбиберг.

– Я знаю, но сколько приблизительно?

– Возможно, всего десять, – ответил Герберт.

– Славная картина. Три сбитых вражеских самолета, дюжина собственных потерь и тридцать четыре самолета группы, превращенных в металлолом. Хорошее круглое число. Я вам скажу кое-что: как только я вернусь, держу пари, меня понизят в должности.

– Не говорите ерунду. Кто, по-вашему, примет командование над группой? У кого есть необходимый опыт? Вы не должны задумываться на этот счет.

– Хорошо, в нашей группе соотношение побед к материальным потерям – один к десяти. Каждый знает, что, когда американцы нападают сотнями «Крепостей», мы поднимаем в воздух десять несчастных самолетов. Такова ситуация. Интересно, изменится ли она когда-нибудь?

Его вопрос остался без ответа. Снова наступила тишина. Я просто покачал головой и продолжил смотреть в окно вагона.

Неожиданно Герберт воскликнул:

– Если дела будут идти так же, то я предвижу очень мрачное будущее! Союзники полностью выбьют нас из воздуха.

– У меня меньше опыта, чем у вас, – произнес я с сомнением, – но я думаю, что есть и другие причины, кроме нашей меньшей численности. Против нас как численное, так и техническое превосходство. Мы, несомненно, должны продолжать сражаться, но Ме-109 устарел. Два года назад, в Африке, пилот подобный Марселлю мог сбить шестнадцать «Спитфайров» в течение одного дня.[54] По всеобщему признанию он был асом, но интересно, смог бы он повторить свой подвиг сегодня? Нет никакой тени сомнения в том, что наши враги не только имеют ту же квалификацию, что и мы, но и превосходят нас. Это, в дополнение к нашей малой численности, еще одна причина трудностей, с которыми мы сталкиваемся в ходе боев. Вы очень редко можете сбить четырехмоторный бомбардировщик во время своего первого вылета. Удивительно, как много эти «ящики» могут выдержать. Наша машина, получив лишь половину тех попаданий, была бы сразу сбита. Сбить «Крепость» или «Либерейтор», имея два крупнокалиберных пулемета и одну 20-миллиметровую пушку – это высший пилотаж. Вы, «старики», можете сделать это, если необходимо, но молодежи остается лишь болтаться в их воздушных потоках; по вам бьют со всех сторон, а вы должны как можно лучше прицелиться под массированным огнем пулеметов. Вы должны приблизиться к цели на дистанцию 150 метров, если хотите изрешетить ее, а тем временем они могут это сделать с вами с 2000 метров. Я делал все, что мог, но еще не освоил этот трюк. Два или три захода на бомбардировщики, и ваш боекомплект на исходе, принимая во внимание, что «Крепости» продолжают стрелять как ни в чем не бывало.