Владимир Маяковский - Том 5. Стихотворения 1923

• Название: Том 5. Стихотворения 1923
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1957

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.

В пятый том входят стихотворения 1923 года.

В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

[1923]

Мы не верим!*

Тенью истемня весенний день,
выклеен правительственный бюллетень*.

Нет!
Не надо!
Разве молнии велишь
        не литься?
Нет!
       не оковать язык грозы!
Вечно будет
        тысячестраницый
грохотать
    набатный
        ленинский язык.

Разве гром бывает немотою болен?!
Разве сдержишь смерч,
             чтоб вихрем не кипел?!
Нет!
       не ослабеет ленинская воля
в миллионосильной воле РКП.

Разве жар
    такой
        термометрами меряется?!
Разве пульс
        такой
        секундами гудит?!
Вечно будет ленинское сердце
клокотать
    у революции в груди.

Нет!
Нет!
Не-е-т…
Не хотим,
    не верим в белый бюллетень.
С глаз весенних
        сгинь, навязчивая тень!

[1923]

Тресты*

В Москве
редкое место —
без вывески того или иного треста.
Сто очков любому вперед дадут —
у кого семейное счастье худо.
Тресты живут в любви,
в ладу
и супружески строятся друг против друга.
Говорят:
меж трестами неурядицы. —
Ложь!
Треста
с трестом
водой не разольешь.
На одной улице в Москве
есть
(а может нет)
такое место:
стоит себе тихо «хвостотрест»,
а напротив —
вывеска «копытотреста».
Меж трестами
через улицу,
в служении лют,
весь день суетится чиновный люд.
Я теперь хозяйством обзавожусь немножко.
(Купил уже вилки и ложки.)
Только вот что:
беспокоит всякая крошка.
После обеда
на клеенке —
сплошные крошки.
Решил купить,
так или ина̀че,
для смахивания крошек
хвост телячий.
Я не спекулянт —
из поэтического теста.
С достоинством влазю в дверь «хвостотреста».
Народищу — уйма.
Просто неописуемо.
Стоят и сидят
толпами и гущами.
Хлопают и хлопают дверные створки.
Коридор —
до того забит торгующими,
что его
не прочистишь цистерной касторки.
Отчаявшись пробиться без указующих фраз,
спрашиваю:
— Где здесь на хвосты ордера? —
У вопрошаемого
удивление на морде.
— Хотите, — говорит, — на копыто ордер? —
Я к другому —
невозмутимо, как день вешний:
— Где здесь хвостики?
— Извините, — говорит, — я не здешний. —
Подхожу к третьему
(интеллигентный быдто) —
а он и не слушает:
— Угодно-с копыто?
— Да ну вас с вашими копытами к маме,
подать мне сюда заведующего хвостами! —
Врываюсь в канцелярию:
пусто, как в пустыне,
только чей-то чай на столике стынет.
Под вывеской —
«без доклада не лезьте»
читаю:
«Заведующий принимает в «копытотресте». —
Взбесился.
Выбежал.
Во весь рот
гаркнул:
— Где из «хвостотреста» народ? —
Сразу завопило человек двести:
— Не знает.
Бедненький!
Они посредничают в «копытотресте»,
а мы в «хвостотресте»,
по копыту посредники.
Если вам по хвостам —
идите туда:
они там.
Перейдите напротив
— тут мелко —
спросите заведующего
и готово — сделка.
Хвост через улицу перепрут рысью
только 100 процентов с хвоста —
за комиссию. —
Я
способ прекрасный для борьбы им выискал:
как-нибудь
в единый мах —
с треста на трест перевесить вывески,
и готово:
все на своих местах.
А чтоб те или иные мошенники
с треста на трест не перелетали птичкой,
посредников на цепочки,
к цепочке ошейники,
а на ошейнике —
фамилия
и трестова кличка.

[1923]

Строки охальные про вакханалии пасхальные*

(Шутка)

Известно:
    буржуй вовсю жрет.
Ежедневно по поросенку заправляет в рот.
А надоест свиней в животе пасти —
решает:
    — Хорошо б попостить! —
Подают ему к обеду да к ужину
то осетринищу,
       то севрюжину.
Попостит —
    и снова аппетит является:
буржуй разговляется.
Ублажается куличами башенными
вперекладку с яйцами крашеными.
А в заключение —
            шампанский тост:
— Да здравствует, мол, господин Христос! —
А у пролетария стоял столетний пост.
Ел всю жизнь селедкин хвост.
А если и теперь пролетарий говеет —
от говений от этих старьем веет.
Чем ждать Христов в посте и вере —
религиозную рухлядь отбрось гневно
да так заработай —
             чтоб по крайней мере
разговляться ежедневно.
Мораль для пролетариев выведу любезно:
Не дело говеть бедным.
Если уж и буржую говеть бесполезно,
то пролетарию —
           просто вредно.

[1923]

Крестьянин, — помни о 17-м апреля!*

Об этом весть
           до старости древней
храните, села,
            храните, деревни.
Далёко,
    на Лене,
        забитый в рудник,
рабочий —
        над жилами золота ник.
На всех бы хватило —
           червонцев немало.
Но всё
    фабриканта рука отнимала.
И вот,
    для борьбы с их уловкою ловкой
рабочий
    на вора пошел забастовкой.
Но стачку
       царь
        не спускает даром,
над снегом
        встал
        за жандармом жандарм.
И кровь
    по снегам потекла,
                  по белым, —
жандармы
       рабочих
           смирили расстрелом.
Легли
    и не встали рабочие тыщи.
Легли,
    и могилы легших не сыщешь.
Пальбу разнесло,
        по тундрам разухало.
Но искра восстанья
        в сердцах
           не потухла.
От искорки той,
               от мерцанья старого
заря сегодня —
               Октябрьское зарево.
Крестьяне забыли помещичьи плены.
Кто первый восстал?
              Рабочие Лены!
Мы сами хозяева земли деревенской.
Кто первый восстал?
             Рабочий ленский!
Царя прогнали.
              Порфиру в клочья.
Кто первый?
          Ленские встали рабочие!
Рабочий за нас,
        а мы —
           за рабочего.
Лишь этот союз —
           республик почва.
Деревня!
    В такие великие дни
теснее ряды с городами сомкни!
Мы шли
    и идем
        с богатеями в бой —
одною дорогой,
        одною судьбой.
Бей и разруху,
        как бил по барам, —
двойным,
    воедино слитым ударом!

[1923]