Вадим Кожинов - История Руси

• Название: История Руси
• Автор: Вадим Кожинов
• Жанр: История

---

А ведь менее чем полстолетия назад Баженов на треть уничтожил Кремль, и всего девятью годами ранее сам Карамзин выражал желание сделать еще раз то же самое...

Или еще один, более поздний пример: в 1823 году Иван Киреевский был одним из создателей построенного по образцу масонской ложи "Общества любомудрия", а всего через полтора десятилетия он в поисках истины приходит к прямому продолжателю древнерусской духовной традиции старцу Оптиной пустыни Макарию. Это было своего рода показателем полного воскрешения того, что отвергла петровская эпоха и что продолжали отвергать в течение всего XVIII столетия и начала XIX в. (необходимо учитывать, что воскрешение совершилось незадолго до того и в самой Оптиной пустыни, где восстановилась - после длительного перерыва - древняя традиция старчества. См. об этом: Криволапов В. Н. Оптина пустынь: ее герои и тысячелетние традиции.- "Писатель и время", вып. 6-й, М., 1991, с. 373-423).

Прежде чем двинуться дальше, необходимо хотя бы кратко высказать свое отношение к тому отвержению допетровской русской культуры (вплоть до закрытия почти 80 процентов монастырей!), которое совершилось в XVIII веке. Сегодня едва ли не большинство из тех, кто касается данной темы, оценивает это отвержение всецело "негативно". Причем речь идет вовсе не только об авторах, как говорится, "охранительно-славянофильского" умонастроения; так, например, в книге модного ныне стихотворца заостренно либерального толка Б. Чичибабина на Петра Великого обрушены безоговорочные проклятья:

Будь проклят, ратник сатаны,

Смотритель каменной мертвецкой,

Кто от нелепицы стрелецкой

Натряс в немецкие штаны.

Будь проклят, нравственный урод,

Ревнитель дел, громада плоти!..

Будь проклят тот, кто проклял Русь

Сию морозную Элладу!

И как единственное утешение:

А Русь ушла с лица земли,

В тайнохранительные срубы...

Может показаться, что эта "позиция" имеет свое существенное обоснование и оправдание, ибо ведь в эпоху Петра было немало людей, воспринимавших императора как Антихриста, а само его время как в прямом смысле слова апокалиптическое. И автор, кстати сказать, смягчает реальное историческое противостояние, говоря о "нелепице" стрелецкой: ведь буйные стрелецкие, казачьи и раскольничьи бунты при Петре продолжались в течение нескольких десятилетий.

Однако у людей, чьи жизненные устои рушила эпоха Петра, было действительное и несомненное право начисто отрицать ее: трагедия стрельцов, рельефно воссозданная в суриковском полотне,- это подлинная трагедия. А в трагедии, как убедительно доказывал Гегель, правы обе борющиеся не на жизнь, а на смерть стороны. Между тем историческая оценка петровской эпохи дана, думается, навсегда самим Пушкиным, который не упускал из виду фигуру Петра на протяжении всего своего творческого пути.

И нынешнее проклятье по адресу Петра, если оно честно и последовательно, должно сопровождаться отрицанием одной из незыблемых основ пушкинского исторического мышления, которое, между прочим, являет высший образец объективности; "утверждение" и "отрицание" Петра здесь гениально уравновешены. Это подлинное осознание смысла эпохи, а не ее "критика" во имя тех или иных "идеалов" - нравственных, политических, социальных и т. п. (о засилье подобной "критики" и в историографии, и в, так сказать, бытовых представлениях о русской истории еще пойдет речь). Этого рода "критика" нередко закономерно сочетается со столь же поверхностной идеализацией других исторических явлений. То есть на основе поверхностного, легковесного отношения к истории одно в ней подвергается бездумной хуле, а другое столь же бездумной хвале. Так, например, тот же Б. Чичибабин, начисто презрев глубокое пушкинское осмысление фигуры Петра, вместе с тем в 1988 году безо всяких оснований "привлек" Пушкина к своему легковесному воспеванию другого исторического деятеля:

В наши сны деревенские и городские

Пробираются мраки со дна

Только Пушкин один да один у России,

Как Россия на свете одна.

А ведь разумом Пушкин-то с Лениным сходен,

Словно свет их один породил,

И чем больше мы связи меж ними находим,

Тем светлее заря впереди7.

Такая стихотворная "историософия" (я говорю о стихах и о Петре, и о Пушкине с Лениным), да еще в сочинениях автора, увенчанного в 1990 году высшей премией, способна внести прискорбнейшую сумятицу в сознание людей. А ведь сочинения подобного рода появляются в последнее время чуть ли не ежедневно...

* * *

Выше закономерно возникла тема масонства, ибо в его рамках во многом складывалось и развивалось новое, послепетровское сознание. И опять-таки приходится сказать, что русское масонство сегодня рассматривается многими как заведомо негативное или даже попросту чудовищное явление.

Нет сомнения, что в истории масонства второй половины XVIII - первой четверти XIX веков (русское масонство XX века - это совсем иное явление, и прежде всего чисто "политическое") были безусловно "темные" стороны "темные", в частности, и в смысле своей до сих пор неясной направленности,например, полная подчиненность иных русских масонов, начиная с Новикова, зарубежным масонским организациям. Но, с другой стороны, уже сам факт, что на рубеже XVIII-XIX веков через масонство прошли не только упомянутый Карамзин, но и такие люди, как Кутузов и Сперанский, Грибоедов и Чаадаев, и, наконец, сам Пушкин, побуждает серьезно задуматься о причинах этого устремления.

Разгадка, надо думать, в том, что в конце XVIII - начале XIX веков личность - в том числе личность государственного деятеля и деятеля культуры - для своего окончательного становления еще нуждалась в особенной структуре человеческих отношений, принципиально отличающейся от структуры государственно-сословной и церковной.

Известен выразительный эпизод, изложенный виднейшим современным историком русского масонства так: "...в 1817 или 1818 году Александр I посетил ложу "Трех добродетелей", наместным мастером которой был будущий декабрист А. Н. Муравьев. В разговоре... Муравьев... назвал Александра I по обычаю ложи на "ты". Это очень не понравилось царю"8. Но это, без сомнения, очень понравилось тем уже высокоразвитым личностям, которые считали нужным войти в масонство. И здесь, полагаю, один из важнейших ответов на вопрос, почему Грибоедов или Пушкин не отказались стать масонами.

С этой точки зрения своего рода "масонский" период в истории русской культуры (вторая половина XVIII - первая четверть XIX века) вполне понятен и закономерен. И есть, так сказать, естественная диалектика в том, что уже упомянутый Иван Киреевский должен был пройти через стадию масонообразного "Общества любомудрия", чтобы затем "вернуться" в Оптину пустынь - вернуться не под воздействием лежащего вне его личности обычая, традиции, канона (в среде образованных людей эти внешние устои Православия в послепетровские времена были во многом разрушены), но по зову, исходящему из глубины самой его личности.

В связи с темой масонства уместно сделать краткое отступление, или разъяснение, так как, вполне возможно, найдется немало людей, которым придет в голову мысль, что я придаю русскому масонству слишком большое значение. Но, поверьте, такая мысль может возникнуть только от незнания реального положения дел. Масонство - принципиально "тайное" и к тому же мало изучавшееся в России явление. Роль же его была очень велика.

Приведу чисто личные, но, как представляется, многозначительные "примеры". Я родился, затем учился, наконец, стал служить в трех (последовательно) московских зданиях по адресам: Большая Молчановка, дом 5 (теперь - Новый Арбат, 7), Моховая, 11, и Поварская, 25, в которых помещались соответственно родильный дом, Московский университет и Институт мировой литературы Академии наук. Все эти здания, слава Богу, сохранились и можно посмотреть на их фасады и разглядеть на них ясную масонскую эмблематику.

Обусловлено это, несомненно, тем, что здание университета было воздвигнуто (в 1780-1793 годах) под руководством его директора - виднейшего масона М. М. Хераскова, а особняк, в котором впоследствии разместился Институт мировой литературы, строился (закончен в 1829 году) для масона князя С. С. Гагарина; что же касается построенного в 1914 году (во время нового подъема масонства) дома, где я в 1930 году родился, мне не удалось точно выяснить, кто его заказывал и строил...

Могут сказать, что эти три факта недостаточно "представительны". Но все же вдумаемся: все три дома, сыгравшие "главную роль" в жизни одного москвича, оказываются связанными с масонством! Исходя из элементарных соображений "вероятности", придется признать, что масонство - очень широкое и влиятельное явление московской истории XVIII-XX веков...

Но вернемся к нашей основной теме.

* * *

Итак, одна из главных причин той - подчас очень длительной недооценки явлений отечественной культуры, о которой так горячо говорил В. И. Вернадский,- чрезвычайно резкие и всесторонние перевороты в истории и, соответственно, в истории культуры, присущие России. Русская культура не раз как бы умирает и лишь гораздо позднее воскресает заново. Еще в 1830 году Пушкин писал: "...старинной словесности у нас не существует. За нами темная степь и на ней возвышается единственный памятник: "Песнь о полку Игореве". Словесность наша явилась вдруг в 18 столетии..." Стоит заметить, что всего тридцатью годами ранее нельзя было бы назвать и этот "единственный памятник", ибо он еще не был открыт заново...