Валентин Турчин - Инерция страха. Социализм и тоталитаризм

• Название: Инерция страха. Социализм и тоталитаризм
• Автор: Валентин Турчин
• Издательство: "Хроника"
• Жанр: Политика
• Год: 1978

В данной работе В. Турчин анализирует сущность политических строев, существовавших в СССР и странах Запада в 70-80-е гг. Основное внимание уделяется системным аспектам: принципам устойчивости строя, эмоциональным устремлениям, лежащим в его основе. Автор удивительно тонко и точно описывает разницу между оригинальными идеями социализма и их конкретной реализацией, а также объясняет, на каких принципах, по его мнению, может быть построен социализм, ориентированный на свою оригинальную идею - творческую интеграцию разных людей. В заключительной части книга производится анализ текущей идеологии стран Запада и его недостатков (на основе произведений Маркузе и Тоффлера).

Книга как философское и научное произведение актуальна и по сей день.

---

Что поражает в книге Маркузе — это отсутствие понятия об эволюции. При всей страсти к переменам философия Маркузе антиэволюционна. Ибо эволюция это не просто последовательность перемен, а последовательность перемен, подчиненная определенному общему плану. Говорить об эволюции — значит говорить об этом плане. Ничего подобного у Маркузе мы не находим. Напротив, мы обнаруживаем у него полное непонимание сущности и механизма эволюции. Без эволюции нет и революции, ибо последняя есть лишь форма первой. Позиция "перемены ради перемен" может породить лишь бессмысленное буйство, что и произошло во время студенческих беспо­рядков 1968 года.

В предисловии к своей книге Маркузе пишет:

"... Развитое индустриальное общество встречает критику ситуацией, которая, по-видимому, лишает ее самой ее основы. Технический прогресс, распространенный на всю систему доминирования и координации, создает такие формы жизни (и власти), которые примиряют силы, противостоящие системе, и обрекают всякий протест на поражение во имя исторических перспектив свободы от эксплуатации и доминирования. Современное общество способно, по-видимому, сдерживать социальные перемены — качественные перемены, которые привели бы к созданию существенно новых учреждений, к новому направлению процесса производства, новым способам человеческого существования. Это сдерживание социальных перемен являет­ся, пожалуй, наиболее выдающимся достижением развитого индустриального общества; общее принятие Национальной Цели, двухпартийная политика, упадок плюрализма, тайный сговор Бизнеса и Труда в рамках сильного Государства сви­детельствуют об интеграции противоположностей, которая яв­ляется результатом, так же как и предпосылкой этого дости­жения".10

Начало этого отрывка располагает нас к автору. Если обще­ство утратило способность меняться, то это явно нехорошо. В нашем воображении возникает представление о конце пути, о загнивании и неизбежном распаде. Мы склонны сочувство­вать критику, который обвиняет общество в этом. Но читая дальше, мы видим, что причиной и следствием этой остановки автор считает интеграцию противоположностей, он отождест­вляет интеграцию противоположностей с остановкой. С этим никак нельзя согласиться. Интеграция противоположностей — один из аспектов метасистемного перехода, необходимый эле­мент развития, так что наличие этого элемента само по себе ни в коей мере не свидетельствует о прекращении развития, об остановке. Интеграция противоположностей в процессе раз­вития происходит благодаря созданию (и в процессе создания) нового уровня иерархии по управлению, который осуществля­ет координацию противоположных элементов в рамках целого. Возьмем простейший пример. В процессе развития двигатель­ного аппарата появляются мышечные волокна, сокращение ко­торых имеет взаимно противоположные последствия: скажем, мышцы, которые сгибают и разгибают конечность в одном и том же суставе. Одновременное сокращение этих мышц было бы бессмысленным. "Борьба" этих "противоположностей" (в марксо-гегелевских терминах) или "победа" одной из них не приведет к конструктивной эволюции. Для осуществления эволюционного сдвига (он же революционный сдвиг) необхо­димо создание зачатков нервной системы, которая управляла бы сокращениями противоположных мышц и обеспечила бы возможность ритмических движений. Это — метасистемный переход, включающий в себя интеграцию противоположностей. Он происходит в контексте борьбы противоположностей, но отнюдь не сводится к ней и не является ее прямым следствием. Он требует некоторого творческого усилия, он требует встать над борьбой противоположностей.

Означает ли интеграция противоположностей конец разви­тия? Никоим образом. Просто действие переносится на следу­ющий уровень; точка приложения творческого усилия переме­щается на одну ступеньку вверх. Теперь будет совершенство­ваться нервная система. Простые механизмы ритмического движения будут интегрироваться в более сложные планы по­ведения. И здесь тоже процесс развития будет происходить пу­тем количественного накопления и качественных скачков — метасистемных переходов.

Нужно совершенно не понимать принципов эволюции, что­бы обрушиваться на "сговор Бизнеса и Труда в рамках силь­ного Государства" как на препятствие для дальнейшего дви­жения вперед к "новым способам человеческого существова­ния". В действительности это является необходимым этапом, через который нельзя не пройти, шагом, который так или ина­че надо сделать. Этот шаг относится только к системе матери­ального производства. Сделав его, надо переносить точку при­ложения усилий на следующий, более высокий уровень — в об­ласть человеческих взаимоотношений, культуры, высших целей.

Если общество неспособно на этот перенос, на этот следу­ющий метасистемный переход, то оно действительно обречено на остановку в развитии. Но не интеграция противоположно­стей на уровне материального производства тому виной, а гораз­до более глубокие причины в сфере культуры. Их-то и надо вытаскивать на свет божий. А оживление противоречий в систе­ме производства, как и борьба против других форм интегра­ции противоположностей на низших уровнях, может привести лишь к регрессу, к движению назад. Поясним это снова на при­мере мышц. Когда выработан механизм простого ритмического движения, следующий этап — приспособление этих движений к текущей ситуации. Для этого нужны датчики информации о внешнем мире — органы чувств; нужна также система коор­динации движений, которая ставила бы движение в зависи­мость от этой информации. Поможет ли решению этой задачи "борьба противоположностей" между мышцами-сгибателями и мышцами-разгибателями? Одновременное сокращение проти­воположных мышц — это судорога, которая отнюдь не улучшает координации движений.

Вся философия Маркузе — это тоска по судороге и попытка вызвать судорогу, попытка не вполне безуспешная.

Метафизический стиль мышления, отсутствие четкости в представлениях о развитии приводят к ложному образу, со­гласно которому развитие как бы порождается борьбой про­тивоположностей — нечто вроде выработки нового вещества в процессе взаимодействия "противоположных" веществ, как, скажем, кислота и щелочь. Этот образ наводит на мысль, что, когда запас "противоположностей" исчерпывается, развитие прекращается. Маркузе очень сокрушается, сравнивая поло­жение, в котором находится критика капиталистического об­щества сейчас, с положением, в котором она находилась при своем возникновении в первой половине 19-го века. Тогда она "приобретала конкретность", опираясь на борьбу противо­стоящих друг другу классов - буржуазии и пролетариата. "В капиталистическом мире эти классы все еще являются основ­ными классами. Однако капиталистическое развитие измени­ло структуру и функцию этих двух классов таким образом, что они больше не являются агентами исторических преобра­зований. Заинтересованность в сохранении и улучшении инсти­туционального статус кво, которая стала решающим фактором, объединяет прежних антагонистов в наиболее развитых рай­онах современного общества".11 Казалось бы, из этого фак­та следует сделать вывод о том, что надо менять точку прило­жения критики, переносить ее в новые сферы, на другой уро­вень. Это было бы естественной реакцией здорового творче­ского разума, который видит в критике активное начало, пре­образующее мир. Но не такой вывод делает Маркузе. Он мыслит в терминах исторического материализма, для которого всякая мысль, в том числе и критическая, есть отражение социальной реальности. Критическая мысль — не фактор, вносящий в жизнь новое, а лишь форма проявления объективных социальных противоречий. Маркузе пишет: "В отсутствие обнаружимых агентов социальных перемен критика отбрасывается на высо­кий уровень абстрактности. Нет почвы, на которой могли бы встретиться теория и практика, мысль и действие".[12] Но ведь обнаружимость агентов перемен зависит от того, с каких пози­ций ведется критика. Если постулировать, что развитие может быть только следствием борьбы противоположных интересов буржуазии и пролетариата, а потом констатировать интегра­цию противоположностей, то мы тривиальным образом при­ходим к выводу о невозможности развития и закрываем себе путь для дальнейших поисков. Самое большее, на что может рассчитывать Маркузе, — это взрыв, разрушение общества. Словами предисловия: "Одномерный человек будет все время вращаться в кругу двух противоположных гипотез: (1) что развитое индустриальное общество способно сдерживать ка­чественные перемены в течение предвидимого будущего; (2) что существуют силы и тенденции, которые могут сломать сдерживающее начало и взорвать общество".[13] Возможность конструктивной эволюции отвергается даже как гипотеза, по­нятия такого нет. Либо статус кво, либо судорожное напряже­ние противоположных сил, ломающее уже созданные регуля­торы и отбрасывающее общество назад, к золотому веку марк­систской критики — первой половине 19-го века.