Дорис Лессинг - Золотая тетрадь

• Название: Золотая тетрадь
• Автор: Дорис Лессинг
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01068-8 (рус.), 978-0-00-724720-2 (англ.)

История Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки, которая, балансируя на грани безумия, записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черную, красную, желтую и синюю. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

Эпохальный роман, по праву считающийся лучшим произведением знаменитой английской писательницы Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии за 2007 год.

* * *

Аннотация с суперобложки 1

Творчество Дорис Лессинг (р. 1919) воистину многогранно, среди ее сочинений произведения, принадлежащие к самым разным жанрам: от антиколониальных романов до философской фантастики. В 2007 г. Лессинг была присуждена Нобелевская премия по литературе «за исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин».

Роман «Золотая тетрадь», который по праву считается лучшим произведением автора, был впервые опубликован еще в 1962 г. и давно вошел в сокровищницу мировой литературы. В основе его история Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки. Балансируя на грани безумия, Анна записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черная посвящена воспоминаниям о минувшем, красная — политике, желтая — литературному творчеству, а синяя — повседневным событиям. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

«Вне всякого сомнения, Дорис Лессинг принадлежит к числу наиболее мудрых и интеллигентных литераторов современности». PHILADELPHIA BULLETIN

* * *

Аннотация с суперобложки 2

Дорис Лессинг (р. 19119) — одна из наиболее выдающихся писательниц современности, лауреат множества престижных международных наград, в числе которых британские премии Дэвида Коэна и Сомерсета Моэма, испанская премия принца Астурийского, немецкая Шекспировская премия Альфреда Тепфера и итальянская Гринцане-Кавур. В 1995 году за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы писательница была удостоена почетной докторской степени Гарвардского университета.

«Я получила все премии в Европе, черт бы их побрал. Я в восторге оттого, что все их выиграла, полный набор. Это королевский флеш», — заявила восьмидесятисемилетняя Дорис Лессинг журналистам, собравшимся возле ее дома в Лондоне.

В издательстве «Амфора» вышли следующие книги Дорис Лессинг:

«Расщелина»

«Воспоминания выжившей»

«Маара и Данн»

«Трава поет»

«Любовь, опять любовь»

«Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе»

«Великие мечты»

Цикл «Канопус в Аргосе: Архивы»

«Шикаста»

«Браки между Зонами Три, Четыре и Пять»

«Сириус экспериментирует»

«Создание Представителя для Планеты Восемь»

«Сентиментальные агенты в Империи Волиен»

Готовится к печати:

«Кошки»

* * * 

Оригинальное название:

DORIS LESSING

The Golden Notebook

* * *

Рисунок на обложке

Светланы Кондесюк

---

— Вы обе так невероятно наивны.

— В вопросах бизнеса? — уточнила Молли, рассмеявшись громко и весело.

— В вопросах большого бизнеса, — спокойно сказала Анна, забавляясь этим поворотом разговора, поскольку, общаясь с Ричардом, она с удивлением осознала истинную степень его могущества. Для нее его образ в связи с этим не стал более масштабным, а, напротив, как-то съежился на фоне мощного международного капитала. И Анна полюбила Молли еще больше за то, что она не испытывала никакого уважения к этому человеку, который когда-то был ее мужем и который сейчас представлял собой одну из основных финансовых сил всей страны.

— Ох-ох, — простонала Молли, нетерпеливо.

— Очень большого бизнеса, — сказала Анна, смеясь, пытаясь донести до Молли свою мысль, но эта артистка отмела ее простым пожиманием плеч, тем одним из характерных своих жестов, когда она энергично пожимала плечами, широко разводя при этом руки с ладонями вывернутыми наружу, а затем медленно опуская ладони на колени.

— Я впечатлю ее этим позже, — сказала Анна Ричарду. — По крайней мере, постараюсь.

— О чем это вы? — спросила Молли.

— Ничего не получится, — сказал Ричард, саркастично, раздраженно, с горечью. — Знаешь ли ты, что за все эти годы Молли меня даже ни разу ни о чем не спросила? До такой степени ей все это безразлично.

— Ты оплачивал обучение Томми в школе, и это все, что мне от тебя было нужно.

— Многие годы ты выставляла Ричарда перед всеми как — ну, как какого-то мелкого предпринимателя, как мелкого бакалейщика, который вдруг пробился наверх, — сказала Анна. — А оказывается, он все это время был финансовым магнатом. Да, именно так. Настоящим воротилой бизнеса. Одним из тех, кого мы должны ненавидеть — из принципа, — добавила Анна, смеясь.

— Неужели? — заинтересовалась Молли, разглядывая своего бывшего мужа с легким удивлением, вызванным тем, что этот обычный и, с ее точки зрения, не очень умный человек вообще может из себя что-то представлять.

Анна прочла мысли подруги, заметив выражение ее лица (а она сама думала так же), и рассмеялась.

— Боже мой, — сказал Ричард. — Говорить с вами обеими — это все равно что беседовать с парочкой дикарей.

— А что такое? — удивилась Молли. — Нас что, должно это впечатлять? Ты даже не сам всего этого добился. Ты это просто унаследовал.

— Какая разница? Важен сам факт. Возможно, сама система и плоха. Спорить с этим я не собираюсь, а ни с одной из вас спорить вообще невозможно, вы обе разбираетесь в экономических вопросах не лучше мартышек, но именно эта система лежит в основе жизни страны.

— Ну да, конечно, — сказала Молли. Она все еще держала руки на коленях, ладонями вверх. А теперь она их перевернула и аккуратно сдвинула, невольно подражая движению ребенка, готовящегося выслушать урок.

— Но почему надо презирать эту систему? — Ричард, собиравшийся, судя по всему, развить свою мысль дальше, заметил слегка насмешливое движение ее рук и замолчал.

— Господи! — сказал он, сдаваясь.

— А мы ее и не презираем. Она слишком… безлика, что ли, чтобы ее презирать. Мы презираем… — Молли проглотила слово «тебя» и, словно почувствовав вину из-за того, что она на мгновение позабыла о правилах хорошего тона, позволила своим рукам изменить положение, и теперь они больше уже не выражали молчаливого и дерзкого сопротивления. Она быстро убрала их с глаз долой, убрала за спину. Анна, наблюдая за подругой, подумала с легким веселым изумлением: «Если бы я сказала Молли, что она заставила Ричарда замолчать просто тем, что насмехалась над ним при помощи своих рук, она бы вообще не поняла, о чем это я. Как здорово, что она умеет делать такие вещи, какая же она счастливица…»

— Да, я знаю, что вы меня презираете. Но почему? Потому что ты — наполовину состоявшаяся актриса, а Анна однажды написала книгу?

Руки Анны инстинктивно вспорхнули, пальцы ее при этом ненароком трогательно задели колено Молли, и она сказала:

— Ричард, какой же ты занудный.

— Дело совсем не в этом, — сказала Молли.

— Да уж конечно.

— Дело в том, что мы не сдались, — сказала Молли, серьезно.

— В каком смысле?

— Если ты не понимаешь, мы не сможем тебе этого объяснить.

Ричард был готов в ярости вскочить со стула, — Анна видела, как мышцы его ног напряглись и задрожали. Чтобы предотвратить эту вспышку, она, переводя огонь на себя, быстро проговорила:

— В том-то и дело, ты все говоришь и говоришь, но ты так далек от того… от того, что реально, ты никогда ничего не понимаешь.

И этот маневр ей удался. Ричард всем телом развернулся к Анне, наклонившись вперед так, что прямо перед ней оказались его теплые гладкие загорелые руки, покрытые легкими золотистыми волосками, его обнаженная загорелая шея, его загорело-красное разгоряченное лицо. Она слегка откинулась назад с невольным выражением неприязни, когда он заговорил:

— Знаешь, Анна, мне выпала честь познакомиться с тобой поближе, чем это было раньше, и я совсем не могу сказать, будто у меня сложилось впечатление, что ты знаешь, чего ты хочешь, знаешь, что ты думаешь, или же, что ты понимаешь, как следует действовать.

Анна, чувствуя, что краснеет, с трудом посмотрела ему в глаза и проговорила, нарочито растягивая слова:

— Ну, может быть, тебе не нравится как раз то, что я все-таки знаю, чего хочу, что я всегда готова к экспериментам, никогда не пытаюсь себя обмануть и принять второсортицу за нечто большее, и всегда знаю, когда следует сказать «нет». А?

Молли, быстро переводя взгляд с одного из них на другую, выдохнула, издала восклицание своими руками, сначала резко опустив их вниз и разведя, с большим чувством, а затем уложив на колени, и непроизвольно кивнула, — отчасти потому, что она утвердилась в своем подозрении, а отчасти — потому, что одобрила резкость Анны. Она сказала:

— Ну? В чем дело? — протянув это так надменно, что Ричард отвернулся от Анны и стал смотреть на нее. — Если ты снова вздумал нападать на нас за то, что мы живем так, как мы живем, то, учитывая твою собственную личную жизнь, я могу сказать только одно — тебе лучше помолчать.

— Я придерживаюсь установленных порядков, — сказал Ричард с такой готовностью соответствовать всему тому, чего они от него и ожидали, что они обе, совершенно одновременно, громко расхохотались.

— Да, дорогой, мы это знаем, — сказала Молли. — Ну, и как поживает Марион? Мне бы очень хотелось это знать.

В третий раз Ричард повторил:

— Я вижу, вы это обсуждали.

А Анна сказала:

— Я рассказала Молли, что ты ко мне заходил. Я рассказала ей и то, чего не сказала тебе, — что и Марион ко мне заходила.

— Ну, говори, — сказала Молли.

— Понимаешь, — сказала Анна, будто Ричарда с ними не было, — Ричард переживает из-за того, что Марион представляет собой проблему.

— В этом нет ничего нового, — ответила Молли, тем же тоном.

Ричард сидел неподвижно, переводя взгляд с одной женщины на другую. Они ждали; они были готовы сменить тему, были готовы к тому, что он встанет и уйдет, были готовы к тому, что он начнет оправдываться. Но он сидел молча. Казалось, его завораживало это зрелище: вот сидят они обе, прямо-таки излучая неприкрытую враждебность, представляя собой этакий насмешливый судейский союз, выносящий ему вердикт. Он даже покивал головой, словно говоря: «Так-так, продолжайте».

Молли сказала:

— Как все мы знаем, Ричард женился на женщине, находившейся по своему положению ниже него, — ах, нет, разумеется, не по социальному положению, он благоразумно позаботился, чтобы с этим было все в порядке, кавычки открываются, — она обычная милая женщина, — кавычки закрываются, хотя, к счастью, на боковых ответвлениях ее семейного древа там и сям сидят лорды и леди, и их имена, я уверена, смотрятся весьма убедительно на официальных бланках различных компаний.

При этих словах Анна фыркнула — лорды и леди не имели ни малейшего отношения к тем денежным потокам, которые находились под контролем Ричарда. Но Молли проигнорировала это вторжение в ее речь и продолжила:

— Разумеется, практически все известные нам мужчины женаты на обычных милых ужасающих женщинах. Бедные они, бедные. Но вышло так, что Марион — хороший человек, и она отнюдь не дура, но вот уже пятнадцать лет она замужем за человеком, который заставляет ее чувствовать себя дурой…

— Что бы они, все эти мужчины, делали без своих глупых жен? — вздохнула Анна.

— Ох, я даже не могу себе представить. Когда я хочу испытать настоящее отчаяние, я вспоминаю всех блистательных мужчин, которых я знаю, и их глупых жен. От этих мыслей сердце просто разрывается на части, честно-честно. И вот, вернемся к нашей обычной глупой Марион. Разумеется, Ричард хранил ей верность ровно столько, сколько это делает и большинство других мужчин, — а именно до ее первого отъезда в родильный дом.