Григорий Василенко - Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

• Название: Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°
• Автор: Григорий Василенко
• Издательство: Издательство ДОСААФ СССР
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Книгу составили три повести, рассказывающие о мужественной борьбе сотрудников советской госбезопасности с белогвардейской подрывной агентурой в годы гражданской войны, о деятельности чекистов в первые годы после Великой Отечественной войны и в наши дни.

Для массового читателя.

---

...Григорий выслушал ее внимательно, ответил, что ничего серьезного у ее мужа раньше не замечал, он вообще обращался к нему довольно редко.

— Если Валерий жалуется на сердце и головные боли, — посоветовал Аринин, — то пусть обратится к врачам в поликлинику.

Григорий знал, почему Чукрин поспешил списаться с судна, но говорить об этом своей посетительнице не считал вправе.

Чукрина поняла, что врач тоже что-то скрывает. «В поликлинику...» Она пошла к капитану. Тот сказал ей: Чукрин подал заявление с просьбой о списании его на берег по собственному желанию, и он удовлетворил это его желание.

— Все вы заодно! — недовольно бросила Аня капитану.

У трапа на вахте стоял матрос Перебейнос. Она его знала. Проходя мимо, раздражительно спросила:

— Ты тоже будешь темнить, что с моим случилось?

Перебейнос помялся, поняв из ее вопроса, что ни капитан, ни врач не сказали Чукриной о том, что произошло во время последнего рейса с ее мужем. Ему не хотелось выдавать Валеру, но, припомнив, как долго он с механиком ждал радиста у универмага и как им влетело от старшего помощника за то, что они якобы бросили в городе своего товарища, Перебейнос не мог простить Чукрину вранье, к которому тот прибег после возвращения на судно, свалив все на механика и матроса, уверяя старпома, что он пришел к универмагу вовремя, но их там не оказалось.

— С этим делом связано, — буркнул вахтенный и выразительно щелкнул пальцем по шее. — Только я ничего вам не говорил. Поняли? — поспешно предупредил он, увидев, как в ее глазах засверкали злые огоньки.

Аня не шла, а бежала домой. Чукрин еще не приходил с работы. Она не стала готовить ему ужин. Сидела на кухне хмурая, как туча.

— В забегаловке был? — грозно спросила она, как только муж переступил порог дома.

— С чего ты взяла? На работе малость задержался.

— Забыла... Сегодня же танцы. Пластинки крутил на танцплощадке.

— Перестань.

— За что тебя списали с судна?

— Я сам списался.

— Объясни почему? — наступала на него Аня.

— Я уже говорил тебе.

— Не верю! Я была у капитана и врача. По кабакам шлялся!

Чукрин чертыхнулся. Рассказывать жене обо всем, что с ним произошло, он был не намерен. Правда, уже не раз думал поделиться, снять с себя тяжесть. Но теперь он особенно почувствовал, что она его не поймет, даже не посочувствует, может, даже выгонит из дома, который считала своим: он ей достался по наследству от родителей.

— Довольно с меня! — стукнул Чукрин по столу кулаком. — Все ты знаешь, все тебе не так. Не доводи меня, не то я...

— Люди на суда просятся, — продолжала супруга, — а тебя списали за пьянку. Нашел себе работенку — крутить пластинки.

— Заладила... Когда покупали машину, одевал и обувал, был хорош. Быстро ты... Тебе на мое здоровье наплевать.

— А что с твоим здоровьем? Врач сказал, у тебя все в порядке. Болеешь — так иди в поликлинику. Кстати, Аринин советовал.

Чукрин старался сдерживать себя. У него и без этого скандала разламывалась голова от не покидавших ни на минуту мрачных дум. Он вышел во двор, присел под окном на скамейку, на которой были разложены куклы и другие игрушки маленькой дочки, игравшей сейчас где-то со своей соседской подружкой.

«Что делать? Что делать?» — спрашивал себя Чукрин.

Решил на следующий день пойти к Аринину.

34

Каждый раз, возвращаясь из рейса, Рамони звонил сержанту:

— Вернулся из Габона, привез ритуальную маску племени бабинга.

Назначалась встреча. Он шел в капитанерию, где его ожидали сержант и американец. В результате своих наблюдений и по отдельным репликам в ходе бесед Марчелло догадывался, что американец Фрэнк, вероятно, является кадровым сотрудником разведывательного управления министерства обороны США, ведомства, которому подчинены все военные атташе, работавшие за рубежом. У Рамони он всякий раз вызывал раздражение не только своей самодовольной бесцеремонностью и плохо скрываемым пренебрежением к итальянцам, но и тем, что беспрерывно жевал резинку.

Фрэнк во время подобных встреч строго руководствовался рекомендациями, которые содержались в ведомственных «директивах по выполнению задачи». В них, в частности, указывалось, что существует два типа руководства агентурой: «дружеское» и «циничное». То или иное следовало применять при возникновении трудностей с агентами, например, когда завербованный не знает, на кого работает. Скрытое осложнение во взаимоотношениях с Рамони Фрэнк относил именно к этому случаю. Он старался не доводить дело до разрыва из-за разочарования «подопечного» в шпионском ремесле. А проблема «разочарованных» агентов для разведывательного управления существовала. Рекомендации в «директивах» на сей счет были весьма категоричны: если все хитроумные средства не подействовали, агента нужно профессионально умело убрать. В Италии, где царил разгул терроризма, эта проблема для Фрэнка не составляла никакого труда. «Разочарованного» сдует как ветром, и никто даже не поинтересуется, куда он исчез.

В работе с Рамони американец придерживался «циничных» взаимоотношений, что соответствовало инструкции, предлагавшей для достижения цели не брезговать никакими средствами.

Формально Марчелло Рамони числился агентом итальянской СИСМИ[3], а музыку заказывал тот, кто платил. Платил Фрэнк, поэтому инициатива в беседах с вернувшимся из Новочерноморска агентом принадлежала ему. Сержант, как обычно, помалкивал. Рамони докладывал о выполнении задания. Информация была бедноватой. Фрэнк несколько оживился, когда услышал, что итальянец обнаружил и даже сфотографировал русские ракеты в лесу недалеко от Новочерноморска. При этом он утверждал, что никакой слежки за собой не заметил, видел только усиленную охрану, патрулировавшую вдоль шоссе. Все сходилось с ранее поступившей информацией. Фрэнк поинтересовался некоторыми деталями. Рамони со всеми подробностями рассказал, как он специально для этого устроил поездку с Ниной в ресторан «На семи ветрах». «Рассказ можно перепроверить», — отметил про себя Фрэнк. Набивая себе цену, Рамони намекнул на опасность, которой он себя подвергал.

— Как с военными кораблями русских в Черном море? — спросил Фрэнк, пропуская мимо ушей последние слова агента.

— Не видел. Шли ночью. Туман...

— Не забывали? Это очень важно для обороны южного крыла НАТО. Фиксируй, — перешел Фрэнк на «ты», — все стратегические грузы в порту, запоминай, куда они отправляются — в Африку, на Кубу, в Никарагуа...

— В Новочерноморске стояло под погрузкой много иностранных и русских танкеров. Я составил список, указал тоннаж. Вот, — протянул он лист.

— Записывай, фотографируй все, что происходит в порту.

— Это опасно.

— Мы оборудуем тайник на «Амалии».

Рамони не возражал против тайника. Он опасался хранить свои записи и фотопленки на судне, которые могли попасть на глаза таможенникам при досмотре.

Американец проявлял назойливый интерес к связям. Рамони рассказывал о знакомых среди русских в Новочерноморске неохотно, так как рассматривал их как сферу своих частных интересов. Фрэнк спокойно выслушивал итальянца и тут же спрашивал:

— Называй, с кем занимаешься бизнесом, а мы выберем, кто нам понравится.

Он дал понять упрямившемуся собеседнику, что ему известно о пристрастии Рамони к торговле в русском порту, и предложил поработать с одним из своих партнеров, обещая финансовую и материальную поддержку.

Марчелло знал пронырливого бармена Вартанова, которого и назвал как кандидата для обработки. Кратко рассказал о нем. Правда, давая ему характеристику, умолчал о провале сделки с часами. Фрэнку не совсем подходил Вартанов по своему положению. Его интересовали прежде всего военные, которые могли бы добывать информацию о ракетах, военных кораблях, штабах, научных изысканиях русских. Такого на примете у Рамони не было, поэтому пришлось остановиться на бармене.

— И дорого обойдется бармен? — поинтересовался Фрэнк.

— Курс доллара от этого не упадет, на биржах не вспыхнет лихорадка, на бюджете вашей службы тоже не скажется.

— Сколько? — сердито повторил американец.

— Пятьсот джинсов, — заломил Рамони, почувствовав, что можно сорвать куш.

Фрэнк молча пожевал резинку, но раздумывал недолго, согласился, потому что разделял убеждения сослуживцев в «непостижимости русского характера». Вербовку русского он считал чрезвычайно трудным и неблагодарным делом, памятуя, что «если кто-нибудь и становится американским шпионом, то он делает это обычно по собственной инициативе и в силу собственных мотивов».

— Имейте в виду, Рамони, — предупредил Фрэнк, — не в наших привычках расходовать деньги легкомысленно.

Заданий итальянцу с каждым разом прибавлялось. Фрэнк считал, что возможностей у агента стало больше после того, как он женился на русской. К тому же ему представлялось, что не так уж сложно в Новочерноморске навести справки о судьбе радиста «Бейсуга» Чукрина, не пришедшего в иностранный порт после попытки завербовать его.