Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1

• Название: Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1
• Автор: Наталья Баранова-Шестова
• Издательство: La Presse Libre
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 2-904228-09-8

Автор выражает глубокую признательность Еве Иоффе за помощь в работе над книгой и перепечатку рукописи; внучке Шестова Светлане Машке; Владимиру Баранову, Михаилу Лазареву, Александру Лурье и Александру Севу — за поддержку автора при создании книги; а также г-же Бланш Бронштейн-Винавер за перевод рукописи на французский язык и г-ну Мишелю Карассу за подготовку французского издания этой книги в издательстве «Плазма»,

Февраль 1983 Париж

---

Указанная книга Лютера и Лютеровский «GrosserGalaten- kommentar» легли в основу исследования Шестова о Лютере, составляющего вторую часть книги «SolaFide. Только Верой». В приведенных письмах упоминаются только некоторые из тех книг, которые Шестов изучал в эти годы. Полный список приложен к книге «SolaFide», изданной в 1966 году. После смерти Шестова его библиотека, в которой находятся и упомянутые выше книги, была передана Сорбонне.

* * *

С Ловцкими Шестову приходилось переписываться не только о книгах, но и о деле. Этому было посвящено немало писем. По поводу забастовки в семейном деле Шестов пишет:

Приехала уже мамаша? Что она рассказывает? Последние дни ее пребывания в Киеве вышли не очень приятные. Я читал в «Речи» телеграмму, что у нас бастовали приказчики. Из Киева мне никто ничего не пишет. Не знаю почему, потому что волнуются забастовкой или что другое. (Фане и Герману, [6.04.1914]).

В киевской газете (вероятно, в «Киевской Мысли») появилась тогда статья об этой забастовке, где с возмущением говорилось о том, что на предприятии, во главе которого — философ и два врача, приказчики работают в недопустимых условиях.

В другом письме Шестов упоминает о перемене в организации дела:

Сейчас получил киевское письмо с твоей припиской. Т. к. ты теперь хозяйка, то нужно тебе быть в курсе того, что происходит в лавке. Как раз вчера я получил от Володи огромное письмо… (Фане, [9.04.1914]).

Об этой перемене упоминается еще в двух письмах Шестова к Ловцким, написанных в декабре 1916 г. В них указано,

что Фаня — главная пайщица (вероятно, с 1914 г.) и,

по просьбе семьи, Шестов соглашается взять на себя роль «почетного семейного опекуна». Перемена в организации Товарищества позволила Шестову освободиться от некоторых обязанностей в деле и передать их Фане. Но все же роль опекуна приносила ему много хлопот и мешала работать (см. стр.136–137, письмо Фане и Герману 3(16).03.1915). Надо заметить, что члены семьи в денежных вопросах доверяли только Фане, Герману и Леле (так звали в семье Шестова) и много времени и усилий было ими затрачено на улаживание семейных споров, часто возникавших по поводу денежных проблем. Фаня и Герман делали все, что было в их силах, чтобы уберечь Лелю от роли посредника.

Уже много лет Шестовы стремились вернуться в Россию, куда рвалась их душа, и обосноваться в Москве. 21 июля 1914 г. они покинули Коппе, но поехали в Россию не прямо, решив сделать остановку в Германии. Шестов заехал к родителям, которые жили в Грюнвальде (предместье Берлина). Там его застала мобилизация. Отец тогда уже был парализован. Его вывозили на прогулку на тележке. Через две недели (16.08.1914 по нов. стилю) он скончался. 1 августа Шестову удалось уехать в Россию кружным путем, через Швецию. Жена Шестова с детьми поехала в Берлин и затем в Лейпциг к Иде Шейбе. Отправиться в Россию, тоже кружным путем, им удалось только в конце сентября. Библиотека Шестова была отправлена из Коппе в Москву малой скоростью. Но так как границу закрыли, ящики вернулись в Швейцарию и оставались там до конца войны, вероятно, у Ловцких, которые переехали в начале войны из Берлина в Женеву.

Шестову не удалось закончить даже «вчерне» книгу «SolaFide», над которой он работал до отъезда из Коппе в Москву. Рукопись неоконченной книги (6 тетрадей, 1100 страниц) он с собой не повез. Она осталась за гра-

ницей до конца войны. Когда в 1920 г. Шестов покинул Россию и приехал в Женеву, он нашел эту рукопись и в 1920 г. опубликовал в Париже, в журнале «Современные Записки» №№ 1 и 2, несколько ее глав, относящихся к Толстому, с некоторыми дополнениями под заглавием «Откровения смерти. Последние произведения Л.Н.Толстого», впоследствии они вошли в книгу «На весах Иова» (т. VIII, часть 1, гл.2, Париж, 1929) под заглавием «На страшном суде». В 1921 г. Шестов переписывался об этой работе с дочерью Таней (см. гл. VIII, стр.205–207). Рукопись книги «SolaFide» состоит из двух частей, без указания заглавия частей. Мы назвали эти части: «Греческая и Средневековая философия» и «Лютер и Церковь». Шестов не опубликовал рукопись целиком в 1920 г., вероятно, потому что часть высказанных в ней идей вошла в книгу «Власть ключей», написанную в России между 1915 и 1919 гг. и вышедшую в Берлине по-русски в 1923 г. Заглавие книги взято Шестовым из перевода «Послания апостола Павла к Римлянам» III, 28, сделанного Лютером. Слова апостола в русском переводе: «Человек оправдывается верою», Лютер перевел: «Человек оправдывается только верою». Это своевольное изменение текста Священного Писания вызвало много споров в богословских кругах.

Шестов выбрал заглавием книги изречение «SolaFide», вероятно, потому что оно ярко характеризует борьбу молодого Лютера за веру (см. 2-ю гл. 2-й части). Среди людей, которых Шестов посетил во время своих «странствований по душам», мало кто ему был столь близок по духу, как Лютер в молодости, чья борьба за веру была столь близка его собственной борьбе. Эта книга носит скорее философский, нежели литературный характер. Многие мысли, изложенные в ней, легли в основу последующих книг Шестова. Книга написана в короткий срок (8–9 месяцев) с большим подъемом и душевным напряжением. Отсутствие окончательной обработки делает ее более непосредственной, чем

другие книги Шестова. Она является некоторым образом духовной автобиографией автора. Книга была издана посмертно в Париже: 2-я часть вышла по-французски в 1957 г., а книга была напечатана полностью по-русски в 1966 г., по черновой рукописи, в издательстве ИМКА-Пресс, под заглавием «SolaFide. Только верою». Она составляет 12-й том собрания сочинений Шестова. Хронологически ее место — после шестого тома («Великие кануны»).

Глава VII Москва, 1914–1918

— Встречи с философами.

— Статья и доклад «Вячеслав Великолепный».

— Киев, 1918–1919.

— «Власть ключей».

— Юлиан Скрябин.

— Ялта и отъезд за границу (янв. 1920).

Вернувшись в Россию кружным путем через Швецию в начале августа 1914 г. (по старому стилю), Шестов поехал в Киев и там ждал приезда жены и детей, которые, ожидая разрешения выехать из Германии в Россию, поселились в городе Иена. В конце сентября, почти после двух месяцев волнений и хлопот, вся семья съехалась в Москве и там поселилась. Когда Шестовы уезжали в Россию, они надеялись поселиться там окончательно. Но суждено было им там прожить всего пять с половиной лет — четыре года в Москве (окт.1914 — июнь 1918), год с лишним в Киеве (июль 1918 — окт. 1919) и два месяца в Ялте.

Сестру Шестова Фаню и ее мужа Германа война застала в Швейцарии, куда они приехали на каникулы из Берлина. Родители Шестова были застигнуты войной в Берлине, где его отец скоре умер (16.08.1914). Матери удалось выбраться из Берлина в Швейцарию в конце сентября или начале октября 1914 г. Там же дожидались возможности вернуться в Россию сестра Софья с детьми Женей и Жоржем. Начиная с августа 1914 г. до конца 1919 г., Шестов переписывался с Ловцкими, братом Сашей и матерью. Сохранившиеся письма Шестова этого периода

позволяют установить некоторые факты этих пяти с половиной лет жизни философа. В письмах много повторений, так как во время войны никогда не было уверенности в том, что письмо дойдет.

* * *

В начале октября 1914 г. Шестовы поселились в квартире, которуюим нашел Г.Г.Шпет (Москва, Плющиха, Ново- конюшенный пер., д. 14, кв. З). Квартира состояла из пяти комнат и была расположена на первом этаже деревянного дома. Она отапливалась двумя русскими печами. Во дворе был сарайчик, где складывались дрова. Окна передних комнат выходили на просторный двор, а из задних комнат открывался вид на церковь и церковный двор, необычайно красивые зимой, когда все было покрыто снегом. В январе 1915 г. дочери поступили в гимназию Хвостовой. В феврале Анна Ел. начала работать в клинике. У Шестовых была прислуга Аннушка, которая отлично готовила. Семья была очень довольна тем, что поселилась в Москве. О своем новом устройстве Шестов пишет Фане и Герману в двух письмах[73]:

Вот я и в Москве. И Анна с детьми здесь. Хлопочет, квартиру устраивает. Если бы квартира была, как заграницей бывает, мы бы завтра переехали, т. к. купить мебель дело не долгое. Но нам ее сдали в таком ужасном виде, что придется неделю на чистку потратить. Большую часть мебели купили по случаю и дешево. Дети ужасно рады, что приехали. Здесь их так радушно все приняли — в Петербурге брат Анны и Лундберг, здесь Сем. Вл., Миша, Надежда Сергеевна[74], Шпет. Посмотрим, как дальше будет. Мне, конечно, трудно придется: книги лежат в Базеле, рукопись осталась у мамаши. Не знаю, что делать буду! (Москва, 1(14).10.1914)\

Мы здесь уже устроились. Я могу уже теперь с уверенностью сказать, что не жалею о том, что переселил детей сюда. Здесь их можно будет устроить и моя постоянная тревога о них понемногу уляжется. С января их примут без экзаменов (условно) в гимназию. Конечно, им будет трудно вначале — но гимназия хорошая, сделаем все, чтобы их облегчить. Сейчас тоже приходится много работать — но это только до праздников. Сами они очень довольны жизнью в Москве. Квартира у нас хоть и маленькая, но теплая, светлая, сухая и дешевая. Вообще, мы выяснили, что жизнь в Москве нам будет не дороже стоить, чем в Коппе. Анна еще все себе не успела сделать — но теперь, когда все устроено, ей можно будет завязать связи с медицинским миром и поискать работы для себя. У меня все было бы хорошо, если бы мой Сережа не огорчал меня. Вы знаете, что его взяли на войну. Он пробыл там около двух месяцев, получил 2-х Георгиев, производство в унт. офицеры. Был на очереди в прапорщики — но получил отпуск в Киев на 1 Уг недели. В Киеве его определили в школу прапорщиков. Все было бы хорошо, но оказалось, что во 1-х он ранен в ногу и будучи ранен, оставался в строю, скрывая рану, и 2-е самое плохое: рана теперь у него зажила, но выяснилось, что он был два раза контужен в голову и теперь последствия сказываются: с ним в строю случаются глубокие обмороки. А между тем он не хочет оставаться в штабе и убеждает меня согласиться с тем, чтоб ему опять на войну ехать. Я согласиться не могу, конечно: как может он при таких обстоятельствах на войну отправляться — нужно полечиться прежде. И вот, кажется, мне придется ехать в Киев, чтоб на месте все выяснить. Но все-таки пишите мне в Москву, т. к. больше недели я в Киеве не проживу. (Москва, 3(16). 11.1914).