Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1

• Название: Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1
• Автор: Наталья Баранова-Шестова
• Издательство: La Presse Libre
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 2-904228-09-8

Автор выражает глубокую признательность Еве Иоффе за помощь в работе над книгой и перепечатку рукописи; внучке Шестова Светлане Машке; Владимиру Баранову, Михаилу Лазареву, Александру Лурье и Александру Севу — за поддержку автора при создании книги; а также г-же Бланш Бронштейн-Винавер за перевод рукописи на французский язык и г-ну Мишелю Карассу за подготовку французского издания этой книги в издательстве «Плазма»,

Февраль 1983 Париж

---

Сохранилось 14 писем из Ялты, написанных Шестовым между10 ноября и 14 декабря родным, живущим за границей, в которых он просит помочь семье выехать из России и описывает все трудности, которые им приходится преодолевать. Приводим выдержки из них:

Вчера приехал из Киева в Ялту с Анной, Таней и Наташей. В Киеве дольше невозможно было оставаться: и так натерпелись. Три недели ехали… Путешествие ужасное в товарных вагонах (из Киева до Харькова 4 дня), на палубе парохода, валяться на полу в Харькове, или даже на диване в Ростове и вообще три недели в самых некультурных условиях. Мы все перетерпели и доехали наконец до Ялты… Держимся пока. Чудом добрались невредимы до Ялты. Если и дальше будут чудеса, может и до Константинополя доберемся… Соня[86], верно, кой-что рассказала тебе о нашей жизни, но она видела только цветочки, а ягодки созрели после ее отъезда. По-видимому, анархия в России не кончится ни через год, ни через два… и на скорое успокоение в России надеяться нельзя. Нам всем придется существовать только на те средства, которые остались за границей. Их нужно всячески оберегать… Всем теперь в России неслыханно трудно, и особенно, конечно, зимой — а зимы осталось три месяца и самых жестоких. Дороговизна неслыханная и все растет… Хлеб стоит 6 р. фунт, соль столько же, масло 160 р. фунт, ботинки 3500 р. и т. д. Единственная наша надежда выехать отсюда… и чем скорее, тем лучше, ведь не те уж годы, когда можно все выносить, надо выручать нас, пока не поздно… Если не выберемся к вам, мы можем оказаться в безвыходном положении, а сил у всех уже мало: все замучены. Так что сделайте возможное, чтобы облегчить нам выезд…

Что касается средств, то в этом отношении, как я уже писал тебе, у нас на руках средств нет. За границей кое-что должно быть, то, что у Саши осталось и затем партия кожи, которую в компании с Сем. Влад. купили года два тому назад, которая представляет из себя ценность в 200 или 300 тысяч франков. Придется жить очень и очень скромно. Чрезвычайно важно было бы, если бы мамаша согласилась свои деньги перевести тебе [Фане]…

Мы были настолько недальновидны и беспечны, что не подумали о будущем: теперь жестоко платимся и, если будем опять беспечны, то можем дойти до нищеты. Ведь, все у нас старые и больные, которые зарабатывать уже не могут, или малые. Только я и моя семья еще могут устроиться, но содержать всех мы не можем, ибо и самим придется жить в крайней нужде…

Но как выбраться! Нужно разрешение, нужны средства. Мы здесь хлопочем о заграничных паспортах и надеемся их получить. Если бы от вас пришло разрешение и деньги, мы могли бы теперь же выехать… И Жене с мужем [Иосиф Пресс] Соня должна прислать денег. Он дивный виолончелист, играет он бесподобно и его везде оценят, но, если он здесь застрянет, то, пожалуй, совсем играть разучится, разболеется и т. д.

***

Будучи в Ялте, Шестов хлопотал о получении кафедры в Таврическом университете на случай, если не удастся выехать из России. За него в Симферополе ходатайствовал профессор Иван Пименович Четвериков, который раньше был профессором в Киевской Духовной Академии. Он пишет Шестову в Ялту:

До меня дошли сведения о Вашем желании выставить свою кандидатуру в приват-доценты нашего университета. Если это верно, то я и Сергей Николаевич Булгаков с большим удовольствием сделаем представление о Вас; но для «вчинения» дела необходимо 1. Знать, действительно ли Вы хотите выставить свою кандидатуру; 2. Иметь Ваше curriculumvitaeи 3. Ваши труды (в Симферополе имеются только 2 тома в издании «Шиповника»: «Апофеоз» и «Великие кануны») или — по крайней мере — список их. Очень жду Вашего ответа. Если Вы захотите лично побывать в Симферополе, то остановиться можете у меня, буду очень рад видеться с Вами. Если Вы при-

везли сюда мои и академические книги, которые брали у меня в прошлом году, то сделали очень хорошо: я очень нуждаюсь в Siebeck'e. (Симферополь, середина ноября 1919).

Пишу несколько слов относительно устройства при университете. Рекомендация моя и С.Н. [Булгакова] будет выслушана в ближайшее заседание факультета. Можно рассчитывать на благоприятный исход выборов. Вопрос с материальным обеспечением стоит тоже. В настоящее время в нашем университете с финансами обстоит дело не так благополучно, как Вам кажется. П.П.Кудрявцев[87] не доехал до Симферополя и вернулся в Киев из Харькова; С.Н. читает на юридическом факульт., так что всю философию представляю я один. Вы могли бы рассчитывать на получение обязательного курса, напр., по истории новой философии. А получение обязательного курса влечет за собой оплату лекционных часов (не помню размеры оплаты), оплату комнаты и 30 пудов дров в месяц. Комнаты трудно находить, но находят…

Все это — при условии, конечно, если не удастся Ваш отъезд за границу. В Симферополе остановитесь, конечно, у меня. Простите, что сообщаю Вам неопределенные сведения по вопросам материального характера. (Симферополь, 4.12.1919).

Вчера в заседании факультета был заслушан отзыв о Ваших работах и сделано постановление о допущении Вас к пробной лекции, после которой должны состояться выборы. Пробная лекция, выборы (только в факультете) и представление на утверждение управляющему министерством — простые формальности, требуемые уставом университетов. Можно сказать, что Вы уже состоите в корпорации нашего университета, и со следующего семестра могли бы начать курс лекций. Вы можете объявить свой собственный курс, а сверх того я внесу в факультет предложение о предоставлении Вам обязательного курса по истории новой философии от Канта, если — конечно — Вы согласитесь на это. Вчера же в заседании факультета были заслушаны новые штаты, по которым за годовой час полагается оплата в 3000 рублей. На историю новой философии полагается 4 годовых часа. Если бы Вы объявили свой курс по истории русской философии (2 ч. семестр), то этот курс был бы рекомендуемым и также оплачивался бы по 3000 р. Сообщаю это в дополнение к тому, что писал Вам прошлый раз о возможности материальной обеспеченности. (Симферополь, 15.12.1919).

Сохранилось письмо Таврического университета от 19.12. 1919 (1.01.1920), где указано: «Историко-филологический факультет в заседании 13-го декабря признал возможным допустить Вас к чтению лекций в качестве приват-доцента на основании… известности, приобретенной научными трудами». Но лекций в Симферополе Шестову читать не пришлось, так как он вскоре уехал за границу. Звание «приват-доцента Таврического университета» помогло Шестову в его назначении в 1921 г. профессором русского факультета, основанного в то время при Парижском Университете (см. стр.229–231).

***

Наконец, долгожданные разрешения были получены, и

в начале января все 13 человек отправились в Севастополь,

i

откуда они смогли уехать в Константинополь на французском транспортном пароходе «Дюге-Труэн». Из Ялты в Севастополь ехали на двух или трех подводах. Стояла чудесная зимняя погода, и, несмотря на заботы, все любовались видом на горы и море.

В Константинополе всех высадили. Там они получили письма от Ловцких и валюту, которую им выслал Саша из Лондона (750 фунтов). Благодаря этому, им удалось

не застрять, как многим, в Константинополе, а через день или два достать места на американский пассажирский пароход, который плыл в Геную. Он стоял около недели в Пирее, что дало возможность молодежи осмотреть Афины. В Геную прибыли 5 февраля 1920 г. по новому стилю. Там остановились в отеле «Британия». Из Генуи Шестов поехал в Париж (10 февраля), а жена с детьми в Женеву, к Ловцким.

Сохранилось шесть писем Шестова, написанных Ловцким и матери из Пирея и Генуи, по которым удалось определить указанные даты. В письмах почти исключительно говорится о том, кому куда ехать, о переговорах со швейцарским консульством по поводу разрешения на въезд в Швейцарию и о препятствиях, которые возникали на каждом шагу. «Вообще путаницы много, беготни и хлопот еще больше. Ждем, не дождемся, когда уже прибудем куда-нибудь на место… очень устали, но держимся», — пишет Шестов Фане (Генуя, 7.02.1920). В этих письмах всего несколько строк о том, что Шестов рад, что ему, наконец, удалось выехать, а в одном письме он благодарит родных за хлопоты. Он пишет матери и Ловцким: «Слава Богу, что все живы и здоровы и скоро увидимся» (Пирей, 25.01.1920), а Маня приписала: «…Мы уже заграницей. Исполнилось то, о чем уже год как мы мечтаем. Скоро, скоро, Бог даст, мы увидимся». «Спасибо за хлопоты. Без вас никогда бы не выехали» (Пирей, 27.01.1920). В последнем письме две приписки. В первой Маня тоже благодарит Ловцких: «Большое вам всем спасибо за то, что выручили нас. Пока мы уже в безопасности и это слава Богу». Во второй приписке Люся восклицает: «.. пишу тебе из Афин! Сейчас едем смотреть Акрополь!.. Спасибо, что вырвали нас».

Глава VIII Женева, 1920; Париж, 1921–1923

— Статьи в «Современных Записках».

— Поездка в Берлин.