Виктор Муратов - Командарм Лукин

• Название: Командарм Лукин
• Автор: Виктор Муратов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00702-0

Генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин — один из героев Великой Отечественной войны. Войска армий, которыми он командовал, храбро и мужественно сражались с превосходящими силами противника в Смоленске и на ближних подступах к нему, под Вязьмой. Попав в бессознательном состоянии в плен, раненный в ногу и руку, генерал Лукин пережил ужасы гитлеровских лагерей, стойко перенес все невзгоды, оставшись верным сыном Родины. О его героической и драматической судьбе и рассказывают в этом историческом повествовании писатель В. Муратов и дочь генерала Лукина Ю. Городецкая.

---

Константин Михайлович по ходу беседы задавал вопросы, уточнял обстоятельства. Беседа текла неровно. Нередко генерал возвращался к событиям, уточняя детали, иногда забегал вперед. Вспоминая события прошедших лег, Лукин не мог оставаться равнодушным. Рассказывая, он заново переживал все. Симонов чувствовал это, своими вопросами старался снять напряжение, но это плохо удавалось — волновались оба.

Потом они встречались часто. Константин Симонов поделился с Лукиным давней задумкой: сделать не совсем обычный по форме полнометражный публицистический фильм о битве за Москву и предшествующих ей событиях, связав военную хронику с рассказами участников той битвы.

Сценарий фильма «Если дорог тебе твой дом» Симонов написал вместе с участником боев за Смоленск писателем Евгением Воробьевым. Лукин был благодарен Симонову за то, что на съемках фильма тот свел его с боевыми товарищами — Маршалами Советского Союза Жуковым, Рокоссовским, Коневым. После войны, даже живя в одном городе, виделись они редко.

О многом удалось им поговорить тогда, вспомнить былое. На память о встрече решили сфотографироваться. Фотограф — молодой парнишка из съемочной группы, видимо, помощник оператора — долго выбирал место поудачнее, выстраивал маршалов и так и эдак, выискивая лучший ракурс. Лукин чуть припоздал и, опираясь на трость, прихрамывая, направился к маршалам.

— Папаша! — окликнул его парнишка. — Куда же ты, дорогой папаша? Разве не видишь, что я фотографирую полководцев?

— А это и есть полководец, — проговорил Жуков. — Генерал Лукин. Разве не слыхал о нем?

Парень смутился, прошептал чуть слышно: «Извините» — и спрятал покрасневшее лицо за камеру…

Стоя между Жуковым и Рокоссовским, генерал Лукин смотрел в объектив.

— У поражения мало родственников, — шепнул ему Рокоссовский. — Зато у победы их много. Так?

Лукин кивнул головой и вспомнил вдруг стихи Пушкина:

Не всем быть можно в равной доле,
И жребий с жребием не схож.

…Вскоре зрители смогли увидеть удивительно правдивый и мужественный своей художественной выразительностью фильм.

Конечно, в те девяносто минут, которые шел фильм, не могли вместиться подробные рассказы участников битвы о том, что они видели, пережили и совершили на дальних и ближних подступах к Москве.

На экране кадры минувших беев. Как, каким образом удалось фронтовым кинооператорам снять эти кадры в том кромешном аду — уму непостижимо. Звучит голос диктора: «Когда она началась, эта великая битва за Москву? В первый же день войны? Да! Под Смоленском и Ельней? Да! Здесь, в лесах под Вязьмой, где дерутся и умирают наши окруженные армии? Да, здесь идет битва за Москву и, может быть, решается ее судьба…»

Просматривая кадры фронтовой кинохроники, Лукин почувствовал неодолимое желание еще раз побывать в тех местах, где сражались и умирали его войска, где сам он пролил свою кровь, защищая Москву. Вместе с ним по местам боев поехал бывший военный корреспондент «Правды» писатель Михаил Брагин.

Чем ближе они подъезжали к Вязьме, тем больше волновался генерал, считая, что его никто тут не знает.

В гостинице мест для них не оказалось. Но стоило Брагину сказать, что приехал Лукин, как дежурная, переспросив: «Наш Лукин?» — выбежала из-за стеклянной перегородки навстречу Михаилу Федоровичу.

На следующий день, сменив «Волгу» на вездеход, они объезжали места боев.

Сколько их, памятных мест, разбросано на холмах Смоленщины и в лесах под Вязьмой и даже затеряно в лесных чащобах, запахано и засыпано землей! Много воды утекло в седом Днепре-Славутиче, упрятала земля солдатские могилы. На этих рубежах солдаты приняли смерть, на этих рубежах ушли в бессмертие. Неумолимое время сгладило окопы-шрамы на лице Земли. А шрамы, оставленные войной на человеческом сердце, — что их сгладит?..

Научный сотрудник Смоленского областного архива Леонид Котов показал Лукину ржавую винтовочную гильзу. В ней была записка. На небольшом клочке пожелтевшей бумаги — косые торопливые строчки. Сохранились лишь обрывки фраз, которые можно разобрать с помощью лупы: «…мы держались долго. Я, Курочкин Иван, Гуще… Ветр… Ивани…»

Кто они, эти герои? Известен лишь Курочкин Иван. А остальные? Считаются без вести пропавшими. Непросто встречаться с прошлым. Обнажив голову, Лукин глядел на записку, а перед мысленным взором всплывал крестьянский двор, раненые у костерка под облетающей яблоней и вопрос пожилого бойца: «Как с нами-то будет… пропадем? Или как?» Тогда генерал сказал им правду. Он не имел права скрывать горькую правду той тяжелейшей обстановки. Он сделал все, чтобы отправить раненых в тыл. Все, что было в его силах. Но трагические обстоятельства оказались выше. Да, как он и советовал, многие ушли к партизанам… Но большинство… большинство навсегда остались неизвестными солдатами.

В селе Шутово Лукин нашел избу, в которой размещался его штаб. Был полдень, неимоверно палило солнце, а перед мысленным взором генерала стояла дождливая, пополам со снегом, октябрьская ночь сорок первого года. Отсюда он передал последнюю телеграмму в Ставку о том, что отдает приказ взорвать и сжечь оставшуюся боевую технику и прорываться из кольца.

Лукин пытался найти штабные землянки в лесу под Василисино — не нашел. Он узнал место, где с группой генералов и командиров пытался выйти к двадцатой армии Ершакова, Широкая лощина тогда была заполнена туманом и казалась озером. Она и сейчас заполнена утренним туманом и похожа на озеро. Но на противоположном берегу, где в октябре сорок первого маячила фигура немецкого часового, выросли березки, и лоскуты тумана прикрывали их белые, как поминальные свечи, стволы…

Узнал Лукин и болото около села Богородицкого, то самое, у которого начался прорыв из окружения. Но, сказали, скоро его осушат.

Жизнь не стоит на месте, она стремительно шагает по земле, за которую сражались и умирали его солдаты.

…Они возвращались в Москву, и уже не писатель Михаил Брагин расспрашивал Лукина, а он сам интересовался тем, что произошло в сорок первом между Вязьмой и Москвой. Конечно, изучая архивные документы, Лукин уже представлял масштабы сражения на ближних подступах к столице. Но ему хотелось посмотреть места грандиозной битвы. Он то и дело останавливал машину, чтобы опытным военным глазом оценить рубежи, где решалась судьба Москвы.

Пустынна была автомагистраль, тревожно шумели по ее сторонам леса. Брагин рассказывал, а генералу Лукину виделось, как наши танки идут в атаку, как они горят, но уцелевшие не уступают дорогу на Москву, держат можайский рубеж. На Бородинском поле сосредоточилась 32-я стрелковая дивизия полковника Полосухина. Здесь формировалась 5-я армия, пока окруженные западнее Вязьмы войска Лукина сдерживали фашистские дивизии.

Вот оно, Бородинское поле. Шевардинский редут, флеши, где сражалась армия Багратиона, а в сорок первом сражался батальон капитана Щербакова. Они поднялись на Курганную высоту в центре Бородинского поля, названную батареей Раевского, где в 1812 году геройской смертью погиб начальник артиллерии этой армии 28-летний генерал Кутайсов, а в 1941 году — командир батареи старший лейтенант Зеленов.

Генерал Лукин смотрел на памятники и думал о том, что история не уходит в прошлое, даже если уходят делавшие ее люди. Она — урок, без знания которого нельзя войти в будущее.

Памятники героям Отечественной войны 1812 года, памятники героям Великой Отечественной войны. Строгие, как совесть, обелиски.

…Ни в Смоленске, ни под Вязьмой, ни в Москве нет памятника командарму Лукину.

В 1966 году Маршалы Советского Союза Тимошенко, Рокоссовский, Конев, Еременко и генерал армии Курочкин написали письмо Л. И. Брежневу. Там были такие строки:

«Убедительно просим Вас поддержать наше ходатайство о присвоении генерал-лейтенанту в отставке Лукину Михаилу Федоровичу звания Героя Советского Союза. Мы глубоко убеждены в том, что генерал-лейтенант Лукин М. Ф. вполне заслужил это высокое звание, проявив великолепное мужество, личный героизм и замечательное мастерство полководца во время Смоленско-Вяземского сражения, сыгравшего огромную роль в битве за Москву.

В этот трудный период войны против фашистских захватчиков 16-я армия под командованием Лукина вместе с 19-й и 20-й армиями, сочетая упорную оборону с решительными контратаками, остановили наступление рвавшейся к Москве мощной военной группировки противника и в ожесточенных, кровопролитных боях сдерживали ее более двух месяцев.

…Мы считаем, что присвоение генерал-лейтенанту в отставке Лукину высокого звания Героя Советского Союза явится справедливым признанием и оценкой его больших заслуг перед нашим государством, партией и народом».

Ходатайство видных военачальников не было поддержано.