Алистер Маклин - Кукла на цепи. Одиссея крейсера «Улисс»

• Название: Кукла на цепи. Одиссея крейсера «Улисс»
• Автор: Алистер Маклин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Боевик
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00781-0

Герои приключенческих романов известного английского писателя Алистера Маклина - отчаянные и мужественные люди, они отправляются в опасные путешествия, чтобы выполнить ответственное задание или расправиться с преступниками, но на пути к цели попадают в бесконечные рискованные переделки. В романе «Одиссея крейсера «Улисс» капитан корабля одновременно выполняет боевое задание во время Второй мировой войны и усмиряет взбунтовавшуюся команду. А майор Пол Шерман - герой романа «Кукла на цепи», являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.

Содержание

Одиссея крейсера «Улисс»

Кукла на цепи

---

Труди снова хихикнула и облизала губы.

– Можно мне теперь в него выстрелить? В ногу. Или повыше?

– Ты прекрасное созданье, – сказал я, – но должна помнить, кому принадлежит первенство в таком деле. Ты бы огляделась, а?

Она огляделась. И все сделали то же самое. Кроме меня. Я смотрел прямо на Белинду, а потом почти неуловимым движением головы указал на Труди, которая стояла между ней и распахнутыми грузовыми дверьми. Белинда в свою очередь взглянула на Труди. Я не сомневался, что она все поняла.

– Вы глупцы! – бросил я презрительно. – Как вы думаете, откуда у меня вся эта информация? Мне ее дали! Два человека которые смертельно испугались и продали вас за обещание смягчить кару. Моргенштерн и Муггенталер.

Несомненно среди присутствующих были начисто лишенные нормальных человеческих чувств, но и они непроизвольно следовали естественной человеческой реакции на неожиданность. Они сосредоточенно всматривались в Моргенштерна и Муггенталера, которые застыли с недоверием в глазах и умирали с разинутыми ртами: у обоих было оружие, а револьвер, который я теперь держал в руке был очень мал, и нельзя было себе позволить только ранить их. В тот же миг Белинда толкнула плечом остолбеневшую от удивленья Труди, и та отлетела назад, закачалась, пытаясь удержать равновесие, на пороге грузовых дверей и вывалилась наружу.

Ее тонкий, пронзительный крик еще не утих, когда де Граф отчаянно попытался схватить ван Гельдера за руку с пистолетом, но у меня не было времени проверять, удалось ли ему это. Я приподнялся и бросился на Гудбоди, который пару минут назад опрометчиво сунул пистолет под мышку и теперь силился его извлечь. Гудбоди повалился навзничь с грохотом, наглядно подтвердившим солидность оставшегося невредимым пола, а мгновением позже я приподнял его, обхватив сзади и стиснув горло сгибом локтя так, что оттуда сразу же послышалось прерывистое хрипение.

Де Граф лежал на полу, кровь стекала из ссадины на его лбу. Он тихо стонал. Ван Гельдер держал перед собой вырывающуюся Белинду, используя ее в качестве щита, подобно тому, как я – Гудбоди.

– Я знаю Шерманов этого мира. – Тон ван Гельдера был спокойным, чуть ли не доверительным. – Они никогда не рискнут причинить зло невинному, особенно такой красивой девушке. Что же до Гудбоди, то но мне его можно прекратить в решето, и поделом. Я ясно говорю?

– Вы ясно говорите, – сказал я.

– И так же ясно добавляю еще одно, – продолжал ван Гельдер. – У вас эта маленькая игрушка, а у меня полицейский кольт, – я кивнул. – Это моя охранная грамота, – он двинулся к лестнице, держа Белинду между нами. – На улице стоит голубой полицейский пикап. Мой пикап. Я его забираю. Спускаясь, я разобью все телефоны в доме. Если, дойдя до машины, я не увижу вас в грузовых дверях, эта девушка уже не будет мне нужна. Вы меня поняли?

– Понял. А если вы ее убьете, то уже больше никогда не сомкнете глаз. Это вы знаете.

– Знаю, – ответил он и исчез, спускаясь задом по лестнице и таща за собой Белинду. Но мне уже было не до него. Де Граф до сих пор лежавший на полу, задвигался и приложил платок к кровоточащему лбу, из чего следовало, что он способен прийти в себя без посторонней помощи. Я ослабил удушающую хватку на шее Гудбоди, забрал у него пистолет, вынул, по–прежнему сидя за его спиной, обе пары наручников и пристегнул одну его руку к запястью мертвого Моргенштерна, а другую – к запястью мертвого Муггенталера. Потом встал, перешагнул через Гудбоди и помог де Графу сесть в кресло. Гудбоди, не отрываясь, смотрел на меня с гримасой ужаса, а когда заговорил, его низкий проповеднический голос готов был сорваться на крик:

– Вы меня так не оставите!

Я пригляделся к двум массивным купцам, к которым он был прикован.

– Вы можете взять их под мышки и сбежать.

– Ради бога, майор…

– Вы насадили Астрид на крюк. Я обещал ей помочь, а вы насадили ее на крюк. И приказали заколоть Мэгги. Мою Мэгги. Вы хотели повесить и Белинду. Мою Белинду. Вы – человек, влюбленный в смерть. Для разнообразия познакомьтесь с ней поближе, – я подошел к грузовым дверям и высунулся, все еще глядя на него. – И если я не найду Белинду живой, то не вернусь сюда.

Гудбоди взвыл, как раненый зверь и впился взглядом, вздрагивая от ужаса и отвращения, в двух убитых, которые держали его в плену. Я глянул вниз, на улицу.

Труди лежала, распластавшись на тротуаре. Я лишь скользнул по ней глазами. На другой стороне улицы ван Гельдер вел Белинду к полицейскому пикапу. Дойдя до него, он обернулся, посмотрел вверх, увидел меня, кивнул и открыл дверцу машины.

Я отвернулся, подошел ко все еще отуманенному де Графу, помог ему встать и повел к лестнице. И оглянувшись на Гудбоди увидел вытаращенные глаза на обезумевшем от ужаса лице и услышал вырывающийся из глубины горла странный хриплый звук. Он выглядел человеком, которого преследуют демоны и который знает, что никогда не сумеет вырваться.

Глава 14

Сумрак уже почти поглотил улицы Амстердама. Дождь едва сочился, но был пронизывающе холодным, а резкие порывы сильного ветра делали бессмысленными попытки защититься от всепроникающей влаги. В разрывах между стремительно проносящимися тучами бледно мигали первые звезды. Луна еще не взошла.

Я ждал, сидя за рулем «Опеля», тихо урчащего мотором близ уличной телефонной будки. Через некоторое время дверца ее открылась, де Граф, отирая платком кровь, все еще выступающую из раны на лбу, вышел и сел в машину. Я взглянул на него вопросительно.

– Вся территория через десять минут будет блокирована. А когда я говорю: блокирована – значит, никто не прошмыгнет. С гарантией, – он снова отер кровь. – Но откуда у вас уверенность, что…

– Он там будет, – я тронул машину с места. – Во–первых, ван Гельдер сочтет, что это – последнее место в Амстердаме, где нам придет в голову его искать. Во–вторых, Гудбоди сегодня утром забрал с Хейлера последнюю порцию героина. Вероятно, в одной из этих больших кукол. Куклы не было в машине перед замком, так что он мог оставить ее только в церкви: ни на что другое у него попросту не было времени. Кроме того, в церкви наверняка еще немало этого товара. Ван Гельдер не таков, как Гудбоди и Труди, ему все это не доставляет удовольствия. Он занялся наркотиками исключительно ради денег и не захочет отказаться от такого жирного куска.

– То есть?

– В этой партии товара – миллионы долларов.

– Ван Гельдер! – Де Граф медленно покачал головой. – Не могу в это поверить. Такой человек! С таким безупречным прошлым в полиции!

– Оставьте свое сочувствие для его жертв, – ответил я резко. Наверно, не стоило так говорить с выбитым из колеи человеком, но и моя голова была в ничуть не лучшем состоянии, чем его, – Ван Гельдер хуже их всех. В защиту Гудбоди и Труди можно, по крайней мере, сказать, что их психика так больна и извращена, что они уже не отвечают за свои поступки. Но ван Гельдер не болен. Он делает все это хладнокровно – ради денег. И во всем отдает себе отчет. Знал, что происходило, как поступал его душевнобольной приятель Гудбоди. И покрывал. – Я бросил на де Графа изучающий взгляд. – Вы знаете, что его брат и жена погибли в автомобильной катастрофе на Кюрасао?

Де Граф помолчал. Потом повернул голову:

– Это не был несчастный случай?

– Нет. Этого мы никогда не докажем, но я поставил бы свою пенсию на то, что у «несчастного случая» были две взаимосвязанных причины: во–первых, его брат, опытный сотрудник службы безопасности, узнал о нем слишком многое, а во–вторых, ван Гельдер хотел избавиться от жены, которая стояла между ним и любовницей, еще до того, как наиболее симпатичные черты Труди выплыли наружу. Этот человек холоден, как лед. Это – калькулятор, совершенно беспощадный и полностью лишенный того, что мы могли бы назвать нормальными человеческими чувствами.

– Вы не доживете до пенсии, – мрачно заметил де Граф.

– Возможно. Но именно так и обстояло дело.

Мы свернули в улицу над каналом, где стояла церковь Гудбоди. И увидели прямо перед собой голубой полицейский пикап, миновали его, не останавливаясь, затормозили у входа в церковь вышли. Сержант в мундире спустился с крыльца, чтобы нас поприветствовать, и если вид двух калек, которых он узрел перед собой произвел на него какое–то впечатление, то он хорошо это скрыл.

– Пусто, господин полковник, – сообщил он. – Мы были даже на колокольне.

Де Граф отвернулся и взглянул на голубой пикап.

– Если сержант Гропиус говорит, что там никого нет, значит, там никого нет. – Он помолчал, потом медленно продолжал, – ван Гельдер хитер. Это мы теперь знаем. Его нет в доме Гудбоди. Мои люди блокировали обе стороны канала и улицу. Стало быть, его здесь нет. Он где–то в другом месте.

– Да, в другом месте, но все же он здесь, – возразил я. – Если мы его не найдем, как долго вы оставите оцепление?