Лев Толстой - ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.

• Название: ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг.
• Автор: Лев Толстой
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1957

«Это сочинение — обзор богословия и разбор Евангелий — есть лучшее произведение моей мысли, есть та одна книга, которую (как говорят) человек пишет во всю свою жизнь. Я имею на это свидетельство двух ученых и тонких критиков, обоих несогласных со мною в убеждениях. Оба, всегда прямо говорившие мне правду, признали сочинение неопровержимым.»

«Но, несмотря на все усилия толпы, избранные люди, сквозь всю грязь лжи, видят истину и проносят ее во всей чистоте чрез века и усилия лжи, и в таком виде учение доходит до нас. Тот, кто теперь, в наше время, будь он католик, протестант, православный, молоканин, штундист, хлыст, скопец, рационалист, какого бы ни был исповедания, тот, кто читает теперь Евангелие, находится в странном положении. Тот, кто умышленно не закрывает глаза, тот не может не видеть, что если тут не всё, что мы знаем и чем мы живем, то по крайней мере что-то очень мудрое и значительное. Но мудрое и важное это выражено так безобразно, дурно, как говорил Гёте, что он не знает более дурно написанной книги, как Евангелие, и зарыто в таком хламе безобразнейших, глупых, даже непоэтических легенд, и умное и значительное так неразрывно связано с этими легендами, что не знаешь, что и делать с этой книгой. Толкования к этой книге нет другого, как то, которое дают различные церкви. Толкования эти все исполнены бессмыслиц и противоречий, так что каждому представляется сначала только два выхода: или, осердясь на вшей, да шубу в печь, т. е. откинуть всё как бессмыслицу, что и делают ⁹⁹/₁₀₀, или покорить свой разум, что и велит делать церковь, и принять вместе с мудрым и значительным всё глупое и незначительное, что и делает ¹/₁₀₀ тех людей, которые или не имеют зрения, или умеют прищуривать глаза так, чтобы не видать того, чего не хотят видеть. Но и этот выход непрочен. Стоит показать этим людям то, что они не хотели видеть, и они волей — неволей бросают вместе с ложью и ту правду, которая была в ней замешана. И что ужасно при этом, это то, что ложь, смазанная с истиной, смазана с ней часто не врагами истины, но самыми первыми друзьями ее; то, что эта ложь считалась и была первым орудием распространения истины. Ложь о воскресении Христа была во времена апостолов и мучеников первых веков главным доказательством истинности учения Христа. Правда, эта же басня о воскресении и была главным поводом к неверию в учение. Язычники во всех житиях первых мучеников христианских называют их людьми, верующими в то, что их распятый воскрес, и совершенно законно смеются над этим.»

 «Я смотрю на христианство не как на исключительное божественное откровение, не как на историческое явление, я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. Я был приведен к христианству не богословскими, не историческими исследованиями, а тем, что пятидесяти лет от роду, спросив себя и всех мудрецов моей среды о том, что такое я и в чем смысл моей жизни, и получив ответ: ты случайное сцепление частиц, смысла в жизни нет, и сама жизнь есть зло — я был приведен тем, что, получив такой ответ, я пришел в отчаяние и хотел убить себя; но вспомнив то, что прежде, в детстве, когда я верил, для меня был смысл жизни, и то, что люди верующие вокруг меня — большинство людей, не развращенных богатством, — веруют и живут настоящею жизнью, я усомнился в правдивости ответа, данного мне мудростью людей моей среды, и попытался понять тот ответ, который дает христианство людям, живущим настоящей жизнью. И я стал изучать христианство, и изучать в христианском учении то, что руководит жизнью людей.»

«Я не знал света, думал, что нет истины в жизни, но убедившись в том, что люди живы только этим светом, я стал искать источник его и нашел его в Евангелиях, несмотря на лжетолкования церквей. И, дойдя до этого источника света, я был ослеплен им и получил полные ответы на вопросы о смысле моей жизни и жизни других людей, ответы, вполне сходящиеся со всеми мне известными ответами других народов и на мой взгляд превосходящие все.»

«Если читатель принадлежит к огромному большинству образованных, воспитанных в церковной вере людей, но отрекшихся от нее вследствие ее несообразностей с здравым смыслом и совестью (остались ли у такого человека любовь и уважение к духу христианского учения, или он, по пословице: «осердясь на блох, и шубу в печь», считает всё христианство вредным суеверием), я прошу такого читателя помнить, что то, что отталкивает его, и то, что представляется ему суеверием, не есть учение Христа, что Христос не может быть повинен в том безобразном предании, которое приплели к его учению и выдавали за христианство; надо изучать только одно учение Христа, как оно дошло до нас, т. е. те слова и действия, которые приписываются Христу и которые имеют учительное значение. Читая мое изложение, такой читатель убедится, что христианство не только не есть смешение высокого с низким, не только не есть суеверие, но есть самое строгое, чистое и полное метафизическое и этическое учение, выше которого не поднимался до сих пор разум человеческий и в кругу которого, не сознавая того, движется вся высшая человеческая деятельность: политическая, научная, поэтическая и философская.

Если читатель принадлежит к тому ничтожному меньшинству образованных людей, которые держатся церковной веры, исповедуя ее не для внешних целей, а для внутреннего спокойствия, я прошу такого читателя, прежде чем читать, решить в душе вопрос о том, что ему дороже: душевное спокойствие или истина? Если спокойствие, то прошу его не читать; если же истина, то прошу его помнить, что учение Христа, изложенное здесь, несмотря на одинаковость названия, есть совершенно другое учение, чем то, которое он исповедует, и что потому отношение его, исповедующего церковную веру, к этому изложению учения Христа есть то же, как отношение магометанина к проповеди христианства, что вопрос для него не в том, согласно ли, или несогласно предлагаемое учение с его верою, а только в том, какое учение согласнее с его разумом и сердцем — его ли церковное учение, составленное из согласования всех писаний, или одно учение Христа. Вопрос для него только в том — хочет ли он принять новое учение, или оставаться в своей вере.

Если же читатель принадлежит к людям, внешне исповедующим церковную веру и дорожащим ею не потому, что они верят в истину ее, а по внешним соображениям, потому что они считают исповедание и проповедание ее выгодным для себя, то пусть такие люди помнят, что сколько бы у них ни было единомышленников, как бы сильны они ни были, на какие бы престолы ни садились, какими бы ни называли себя высокими именами, они не обвинители, а обвиняемые, — не мною, а Христом. Такие читатели пусть помнят, что им доказывать нечего, что они уже давно сказали, что имели сказать, что если бы они даже и доказали то, что хотят доказать, то доказали бы только то, что доказывают каждый для себя все сотни отрицающих друг друга исповеданий церковных вер; что им не доказывать нужно, но оправдываться. Оправдываться в кощунстве, по которому они учение Иисуса Бога приравняли к учениям Эздры, соборов и Феофилактов и позволяли себе слова Бога перетолковывать и изменять на основании слов людей. Оправдываться в клевете на Бога, по которой они все те изуверства, которые были в их сердцах, свалили на Бога Иисуса и выдали их за его учение. Оправдываться в мошенничестве, по которому они, скрыв учение Бога, пришедшего дать благо миру, подставили на его место свою святодуховскую веру и этою подставкою лишили и лишают миллиарды людей того блага, которое принес людям Христос, и, вместо мира и любви, принесенных им, внесли в мир секты, осуждения и всевозможные злодейства, прикрывая их именем Христа.

Для этих читателей только два выхода: смиренное покаяние и отречение от своей лжи или гонение тех, которые обличают их за то, что они делали и делают.

Если они не отрекутся от лжи, им остается одно: гнать меня, на что я, оканчивая свое писание, готовлюсь с радостью и со страхом за свою слабость.»

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕДАКЦИОННОЙ КОМИССИИ

СЕРИЯ ПЕРВАЯ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

ТОМ 24

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1957

Перепечатка разрешается безвозмездно

ПРОИЗВЕДЕНИЯ 1880—1884

ПОДГОТОВКА ТЕКСТА И КОММЕНТАРИИ H. H. ГУСЕВА

Текст воспроизводится по экземпляру, находящемуся в фонде РГБ: Толстой, Лев Николаевич; Полное собрание сочинений. Том 24. Произведения 1880–1884; Государственное издательство художественной литературы, 1957; Российская государственная библиотека, 2006 (электронный документ в формате Adobe Reader)

Особая благодарность старшему преподавателю кафедры истории русской литературы и журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Ирине Викторовне Петровицкой за выложенное в общий доступ Полное Собрание Сочинений Л.Н. Толстого (90–томник) в формате Adobe Reader.

Настоящее юбилейное издание первого полного собрания сочинений Л. Н. Толстого печатается на основании постановлений Совета Народных Комиссаров СССР от 25 июня 1925 г., 8 августа 1934 г. и 27 августа 1939 г.

Редактор O. A. Гозанова Технический редактор Л. М. Сутина Корректор К. Полетика

Подписано к печати 12/VIII–57 г. Бумага 68X100¹/₁₆—63¹/₄ печ. л. 77, 79 усл. печ. л. 55, 76 уч. — изд. л. Тираж 5000. Зак. 1705.

Гослитиздат Москва, Б–66, Ново-Басманная, 19

Ленинградский Совет народного хозяйства. Управление полиграфической Промышленности. Типография M 1 «Печатный Двор» имени А. М. Горького Ленинград, Гатчинская, 26.

---

———

Добросовестность Рейса и глупость его здесь замечательно освещают дело. Он наивно говорит: «La difficulté est…»[10] он бы мог прибавить, что ту же difficulté2 он старался устранять и в Нагорной проповеди и во многих других местах. Его удивляет, что сказано: «par ce que tu as reçu ta part de biens sur la terre»[11] и т. д. Да, это самое сказано в Нагорной проповеди, это самое — весь смысл учения. Но добросовестность его заставляет признать, что нищета считается добром по Евангелию. «Mais оn ne peut pas nier que d'apres le texte tel que nous l'avons l'unique vertu de Lazare a été d'être pauvre autant qu'on peut l'être».[12] И что on est amené a penser qu'au gré de Jésus la pauvreté par elle même est un avantage et la richesse un désavantage.[13] И смех и грех.

Всё учение Иисуса только в том и состоит, что на деле человек не может иначе выразить веры в учение его, как отречением от собственности, и только в том учение, а толкователи с удивлением находят, что он считал выгодой бедность, а богатство невыгодой.

Смысл притчи теоретический тот, что время жизни дано для того, чтобы вознести сына человеческого, отдать свою плотскую жизнь для того, чтобы получить жизнь истинную. Придет смерть и человек лишится этой возможности. Христос в самой грубой, насмешливой форме выражает, с одной стороны, ту мысль, что когда кончится жизнь, придет смерть, то всё житейское окажется ненужным, и с другой, что воротить ее, эту возможность жизни, уже нельзя. И прибавляет, что доказательств недостаточности и ничтожности одной земной жизни не нужно искать нигде, что это ясно всякому, что мертвый не может уже прийти рассказать, что с ним сделалось, когда он умер, как это рассказывает богач.

Смысл притчи практический тот же, но сказано, что именно надо делать, чтобы получить жизнь истинную. Отдавать плотскую жизнь, отдавать ее не на словах, можно только тем, чтобы не держать за собой богатств, когда есть нищие, голодные. И потому держание собственности, когда есть нищие, несовместимо с жизнью. Чтобы отдавать жизнь, надо прежде всего отдавать собственность, а кто не отдает, тот не может получить жизнь.

Вся притча эта замечательна своим ироническим тоном. Последнее замечание о том, что если мертвые воскреснут, и то не поверят, намекает на басню воскресения Иисуса.

ГЛАВНЫЕ ЗАПОВЕДИ

Мф. XXII, 35. И один из них, законник, искушая его, спросил, говоря:

И спросил Иисуса один из законников, выпытывая его, и сказал:

36. Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? 1

Учитель, какая большая заповедь в законе?

ПРИМЕЧАНИЕ

1) Беседа эта с законником должна быть помещена прежде беседы с богатым юношей. Надо помнить, что по закону Моисееву, как его понимали законники и как мы его понимаем, никак нельзя сказать, что большая заповедь любить Бога и ближнего.

Второз. VI, 5. И люби господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими.

Левит. XIX, 18. Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя. Я господь (Бог ваш).

———

В законе много написано правил и выбрать можно два правила всякие, т. е. сказать тысячу различных вещей с помощью слов закона. Следовательно, то, что люби Бога и ближнего суть главные заповеди, есть мысль не Моисея, а Иисуса, и законник, соглашаясь с этим и повторяя эти заповеди, повторяет только то, что и прежде говорил Иисус. В беседе с юношей Иисус, перечисляя заповеди, в конце самых употребительных заповедей, как завершение их всех, называет заповедь любви ближнего, повторяет уже то, что известно; поэтому беседа эта (правила, которые Иисус сказал) должна стоять прежде.

Мф. XXII, 37. Иисус сказал ему: возлюби господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим.

Иисус сказал ему: люби господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душой твоей, всей силой твоей.

38. Сия есть первая и наибольшая заповедь.

Это первая большая заповедь.

39. Вторая же, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Вторая такая же: люби ближнего твоего, как самого себя.

40. На сих двух заповедях утверждается1 весь закон и пророки.

В этих двух заповедях весь закон и пророки.

Mp. XII, 32. Книжник сказал ему: хорошо, учитель! истину сказал ты, что один есть Бог и нет иного, кроме его.

И сказал еще законник: хорошо ты сказал, учитель, что Бог один и другого нет, кроме его.

33. И любить его всем сердцем, и всем умом,2 и всею душою, и всею крепостию, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв.

И любить его всем сердцем, всей жизнью и всей силой, и любить ближнего, как самого себя — главнее всех служб.

34. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от царства Божия.

Иисус, взглянувши на него, сказал ему: недалек ты от царствия Божия.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Слово в слово: на этих заповедях висит закон и пророки, или: от этих заповедей зависит закон и пророки.

2) Во Второзаконии нет слов «и всем разумом твоим», и потому я выпускаю их (и у Мф. и у Мр.).

Продолжение же стиха во Второзаконии говорит, чтобы «вещи, которые я приказываю вам, были бы у вас в сердце». «Вы внушите их детям вашим, вы будете говорить о них, когда вы дома спокойны и одни, и когда вы в пути, и когда будете ложиться и вставать. Вы приложите это к рукам своим, чтобы они были делом для вас, и приложите к глазам, чтобы вы чрез них смотрели». И потому мысль не состоит в том, чтобы любить Бога словами, а любить так, чтобы исполнять его волю. Воля же его выражена в следующей заповеди: люби ближнего; так что Иисус прямо отвечает на вопрос законника, какая большая заповедь: Чти Бога так, чтобы любить ближнего, как самого себя.

О БОГАТОМ И БОГАТСТВЕ

Мр. X, 17. Когда выходил он в путь, побежал некто, пал перед ним на колени и спросил его: учитель благий,1 что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

И один раз подбежал к Иисусу один начальник, пал на колена и спросил его: учитель благой, скажи мне, какое благо надо делать, чтобы иметь жизнь вечную?

18. (Мф. XIX, 17.) Иисус сказал ему: что ты называешь меня благим? Никто не благ, как только один Бог. 2

А Иисус говорит ему: что говоришь о благе, благ только один отец.

Мф. XIX, 17. Если же хочешь войти в жизнь 3 вечную, соблюди заповеди.

Если хочешь иметь жизнь, исполняй заповеди.

18. Говорит ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не крадь; не лжесвидетельствуй.

Тот и говорит ему: какие? Иисус говорит: не убивай, не блуди, не крадь, не показывай ложно.

19. Почитай отца4 и мать и люби ближнего твоего, как самого себя.

Чти отца и люби ближнего, как самого себя.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) 'Αγαθός не может здесь иметь значения ни добрый, ни хороший, ни добродетельный, потому что по смыслу речи от этих качеств Иисус не отрицается, но по смыслу речи указывает юноше на то, что он и ученики его не блаженны, т. е. не испытывают и не дают счастья земного, а, напротив, еще больше подлежат плотским невзгодам, чем другие люди. Значение αγαθός в смысле счастливого, блаженного встречается 1 Петра III, 10:

Хотя й бо живот любити и видети дни благи, да удержит язык свод от зла и устне свои еже на глаголати льсти.

———

'Αγατός имеет смысл благой без различения блага, сообщаемого другим, и блага, испытываемого самим, т. е. благодетельный и хороший. Юноша спрашивает вообще о благе, о счастье, как ему получить благо, счастье, довольство. А Иисус говорит: благ, т. е. доволен вполне, один Бог. И благо, разумея под тем, что нам приятно, получить мы не можем, мы можем получить жизнь.

2) В некотор. цитатах стоит πατήρ и πατήρ έν τοις ούρανοις вместо Бога, и мне кажется лучше, потому что, по моему мнению, последние слова «чти отца» относятся к отцу Богу.

3) Иисус не говорит про «жизнь вечную», а про жизнь просто.

4) Я полагаю, что «мать» есть прибавка, и что «отец» здесь есть Бог, и что последними словами повторяются две заповеди, сказанные законнику: чти Бога и люби ближнего.

В этом предположении подтверждает и то, что заповеди не убий, не блуди, не кради, не лги, стоят в том порядке, в котором они стоят у Моисея. Заповедь же чти отца и мать упомянута последнею, когда она стоит прежде. Я полагаю, что Иисус перечисляет 4 заповеди только для того, чтобы сказать, что он не отрицает заповедей Моисея, но в конце присоединяет свою, про которую сказано прежде, что в ней закон и пророки. Он говорит: заповеди и те Моисеевы, и эту последнюю, в которой всё заключено: люби Бога и ближнего, признаешь ты их?