Вильгельм Кейтель - Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945

• Название: Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945
• Автор: Вильгельм Кейтель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1420-6

Вильгельм Кейтель – начальник штаба Верховного командования вермахта (ОКВ). Был приговорен к казни через повешение. Мемуары генерал-фельдмаршала написаны за несколько недель до приведения приговора в исполнение в тюрьме Нюрнберга.

В книге представлены переписка Кейтеля с родными и составленные им документы военно-стратегического и организационного характера.

---

Ради меня и моей семьи как я хочу, чтобы мне позволили умереть честной достойной солдатской смертью; почему судьба не дала мне ее тогда, 20 июля 1944 г., во время покушения на Гитлера?

Глава 3 1938 – 1940: ОТ АВСТРИИ ДО КОНЦА ФРАНЦУЗСКОЙ КАМПАНИИ

Нюрнберг. 7 сентября 1946 г.

Вечером 4 февраля 1938 г., после финального монолога в кабинете рейхсминистров, Гитлер уехал в Бергхоф. Майор Шмундт, который был назначен по моей рекомендации как главный военный адъютант Гитлера, сопровождал его, вместе со специальным военным адъютантом капитаном Энгелем, назначенным согласно личному пожеланию фон Браухича, который надеялся таким образом установить непосредственную и, в определенной степени, личную связь с Верховным главнокомандующим. Кроме того, вместе с Энгелем были еще один военно-морской адъютант, капитан 3-го ранга Альбрехт, и адъютант из воздушных войск, капитан фон Белов, все трое подчинялись Шмундту. Необходимость служить одновременно двум хозяевам, как должен был делать в прошлом Хоссбах, когда служил при начальнике Генерального штаба, была полностью устранена.

Браухич не смог исполнить желания Гитлера и его рекомендации, чтобы он, как новый главнокомандующий вооруженными силами, окружил себя только теми лейтенантами, которым он доверяет, как, например, сделал Дёниц в 1943 г. Но только в одном случае Гитлер настоял на назначении другого начальника Генерального штаба сухопутных сил; и даже тогда, чему я сам был свидетелем, Браухич долго спорил с ним, чтобы ему позволили оставить Бека на этой должности по крайней мере до осени 1938 г., чтобы ознакомить его с его служебными повседневными обязанностями как главнокомандующего сухопутными силами.

Сегодня я сам убежден, что это была первая большая ошибка Браухича; второй ошибкой была неспособность выбирать в качестве своих лейтенантов тех, на кого он мог бы полностью положиться. Результатом было то, что перестановки, проводимые по приказам Гитлера одновременно с назначением Браухича 4 февраля 1938 г., фактически были предрешены на собраниях с Гитлером до моего присутствия, эти перестановки впервые подорвали доверие [Гитлера] к новому главнокомандующему и ко мне.

В качестве нового начальника кадрового управления на смену Шведлеру Браухич – вероятно, по моему совету – выбрал моего брата, которого он очень хорошо знал. Все это было только полумерами и принесло больше вреда, чем пользы; новые назначения вызвали незамедлительную критику большего числа генералов. Никто лучше Браухича или меня не знал, как тяжела была унаследованная им ноша: Фрич пользовался безграничным уважением и восхищением, и его бессовестная травля вызвала волну необоснованной горечи. Бек и командующие генералы изводили Браухича и днем и ночью, постоянно требуя, чтобы он выступил за немедленную реабилитацию и восстановление своего предшественника, настоял на его повышении Гитлером до фельдмаршала и тому подобное. В то время положение было таким, что со всей прямотой Браухичу давали понять, что их доверие к нему обусловлено его настойчивостью в осуществлении этих требований.

Судебный процесс над Фричем завершился, как все и ожидали, его оправданием. Следует поблагодарить персонально Геринга за искусный прием, при помощи которого он заставил, путем жесткого перекрестного допроса единственного свидетеля обвинения, который ранее поклялся, что он вступил в гомосексуальный mésalliance [неравный брак] с обвиняемым и будто бы опознал его впоследствии в рейхсканцелярии, признаться, что он даже не знал генерал-полковника фон Фрича и что все случившееся было простой путаницей в именах: его истинный партнер был отставной кавалерийский капитан фон Фриш. Обвиняемый был оправдан, поскольку его невиновность была доказана. Но те, кто закрутил этот позорный суд или использовал удобный случай, представившийся из-за совершенно случайной, вероятно, схожести имен, достигли успеха в своих вторичных стремлениях: дискредитировать и убрать со сцены этого главнокомандующего сухопутными силами.

Затем прозвучали требования, чтобы Гитлер публично реабилитировал пострадавшего и повысил его в звании, и вокруг Браухича разразилась целая буря. Исходя из сложившейся ситуации, я считал, что это нужно сделать позже; Гитлеру было тяжело согласиться с тем, что он сам стал жертвой обмана или даже интриги. Все стремления Браухича достучаться до Гитлера потерпели крах из-за полнейшей невозможности пойти против его точки зрения. В конце концов Гитлер назначил Фрича на общественных началах на должность полковника 12-го артиллерийского полка, но генералы остались неудовлетворенными.

Я видел, что Браухич рискует доверием Гитлера, а привлечь генералов на свою сторону ему не удавалось; по-моему, это была его вторая ошибка.

Я обратил внимание Браухича на это и посоветовал ему в данный момент не подрывать свой авторитет в глазах Гитлера в связи с этим деликатным делом. Но генерал Бек, духовный лидер оппозиции, не примирился с ним: он был агитатором, всегда подстегивавшим своего нового хозяина и всегда находившего охотных слушателей среди старших генералов. А что же лозунг: «Le roi est mort, vive le roi!»[9]

В сухопутных силах не было подобного настроения, только эта разрушительная кампания, со всеми ее пагубными последствиями. В 1943 г. адмирал Дёниц, преемник Редера, унаследовал такую же тягостную ношу: две военные догмы столкнулись лицом к лицу друг против друга внутри военно-морского флота. Дёниц сумел сделать верные выводы и безжалостно заменил всех своих старших офицеров на людей, за которых он мог поручиться, и результатом был стопроцентный успех.

Я совершенно не сомневаюсь, что после ухода Фрича генерал Бек был тем, кто больше всех препятствовал отношениям между Браухичем и фюрером. Я не могу сказать, какие мотивы привели Бека к переходу в лагерь движения оппозиции, его первому шагу на пути к последующей государственной измене, еще в то время: было ли это его оскорбленное тщеславие? Или стремление самому занять должность главнокомандующего сухопутными силами?

Одно точно: никто не навредил репутации Браухича в глазах фюрера и в армии больше, чем Бек, вместе с сильно озлобленным полковником Хоссбахом и главным помощником главнокомандующего сухопутными силами, подполковником Зивертом; они были из старой гвардии Фрича, защитниками его интересов. Для них фон Браухич был только средством для достижения цели, но, несмотря на мои предупреждения, он не пытался найти выход из этого тупика. Я всегда оправдывал Браухича в присутствии Гитлера, скорее всего, не столько из солдатской осмотрительности или внешнего приличия, сколько из-за моего собственного эгоизма, потому что я чувствовал некоторую ответственность перед Гитлером, поскольку рекомендовал его. Генералы никогда не почитали Браухича так, как они почитали до него Фрича; они осознали истинную значимость этого человека только после того, как в конечном счете потеряли его.

Браухич всегда поступал честно и с фюрером, и с этими генералами: нельзя позволить военному трибуналу скрыть этот факт. Он всегда хотел сделать как лучше, даже для Гитлера, но он не знал, как это сделать. Но я не признаю за ним никакого права обвинять меня в моих проступках или в моей слабости по отношению к Гитлеру, поскольку я имею больше прав и причин сказать подобное и о нем; по меньшей мере никто из нас не может обвинять другого в этом отношении.

Через неделю после того, как я вступил в должность, я был вызван в Бергхоф [в Берхтесгаден] без какого-либо повода. Когда я прибыл к Гитлеру в его дом этим февральским утром [12 февраля 1938 г.], он сказал мне, что через полчаса он ждет федерального канцлера Австрии Шушнига для серьезного разговора с ним, поскольку кризис между нашими братскими странами требовал разумного решения. [В конце января венская полиция совершила нападение на главный штаб австрийских национал-социалистов и захватила разоблачающие документы, свидетельствовавшие, что они рассчитывали на вооруженное нападение Гитлера на Австрию. Гитлер уволил лидера австрийских национал-социалистов, и Шушниг нанес Гитлеру визит, чтобы попытаться получить у него гарантии продолжения их соглашения 1936 г.]

Он послал за мной, сказав, что это только для того, чтобы Шушниг смог увидеть вокруг несколько мундиров; Рейхенау и Шперле прибывали из Мюнхена.

Мы, генералы, не играли роли на этих переговорах и не подозревали об их задачах или целях этих бесед до отъезда Шушнига; нам было ужасно скучно. Нас вызывали только на обед и еще раз позднее, на кофе, где мы присоединялись к неофициальной беседе. После министр иностранных дел Австрии Гвидо Шмидт подтвердил это на процессе.

Конечно, в течение этого дня мне стало понятно, что я – с двумя другими генералами – лишь своим присутствием выступал как средство достижения какой-то цели. Такова моя главная роль в жизни. Это мнение укрепилось, когда Гитлер раскричался на меня, во время короткого отсутствия Шушнига, удалившегося для личного разговора со своим министром иностранных дел. Я вошел в рабочий кабинет Гитлера как раз в тот момент, когда из него выходил Шушниг, и, когда я спросил Гитлера, какие у него ко мне указания, он ответил: «Никаких! Просто садитесь».