Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

• Название: Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
• Автор: Гарднер Дозуа
• Издательство: Азбука
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01186-1

Вторая половина оригинального двадцать пятого выпуска ежегодной антологии «Лучшая научная фантастика за год» под редакцией Гарднера Дозуа, в русском издании разбитого на две части.

Иллюстрация на обложке — Boros & Szikszai.

Содержание:

Вандана Сингх. О любви и других чудовищах (повесть, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 5-55

Грег Иган. Лихорадка Стива (рассказ, перевод А. Новикова), стр. 56-72

Кейдж Бейкер. Адское пламя в сумраке (повесть, перевод А. Бродоцкой), стр. 73-120

Брайан Стэблфорд. Бессмертные Атланты (рассказ, перевод О. Ратниковой), стр. 121-133

Пэт Кадиган. Ничего личного (повесть, перевод А. Новикова), стр. 134-180

Элизабет Бир. Береговая линия (рассказ, перевод К. Павловой), стр. 181-193

Кейт Брук. Согласие (рассказ, перевод Г. Корчагина), стр. 194-219

Нэнси Кресс. Правила выживания (рассказ, перевод С. Абовской), стр. 220-260

Том Пардом. Во тьме веков (рассказ, перевод М. Савиной-Баблоян), стр. 261-296

Кристин Кэтрин Раш. Взрывные воронки (рассказ, перевод С. Абовской), стр. 297-319

Тед Косматка. Пророк с острова Флорес (рассказ, перевод А. Новикова), стр. 320-352

Бенджамин Розенбаум, Дэвид Акерт. Заблудившийся (рассказ, перевод М. Савиной-Баблоян), стр. 353-366

Роберт Рид. Рокси (рассказ, перевод Г. Корчагина), стр. 367-388

Грегори Бенфорд. Темные небеса (повесть, перевод А. Новикова), стр. 389-459

---

Я вырос в доме, где жили черные лабрадоры. Глуповатые, но очень добрые и послушные, эти существа каждый новый день начинали с немого вопроса: «Что я должен сделать, чтобы хозяин мной гордился?»

Невозможно найти такую глупую лайку, с таким раболепным нравом.

На ферме, где росла Лесли, собак и кошек было полно, но все они жили во дворе. По этой причине, а еще потому, что работала, она выгуливала Рокси как бог на душу положит. Разумеется, я рассудил: уж коли поселился в ее доме, мой долг — победить хаос и установить дисциплину. Чтобы быть спокойным за утреннюю оправку собаки, я ее выгуливал. А поскольку работал я дома, не составляло труда выводить Рокси и на послеобеденный моцион. Когда моя подружка приезжала вечером усталая, я пристегивал к ошейнику зверюги тридцатифутовый поводок и эскортировал ее в парк.

Но все же остается вопрос: кто кого дрессировал?

Вечерняя прогулка совершалась после человеческого ужина. Как только я выпускал из пальцев вилку, собака принималась скулить и прыгать, иногда чувствительно пихая меня в живот лапой. Дрессировать ее можно было бесконечно — и с почти нулевым результатом. Она была слишком быстрая, чтобы ее ловить, слишком общительная, чтобы держать взаперти. Однажды вечером, мечтая спокойно посмотреть любимую программу, я поддался соблазну и закрыл Рокси внизу. Несколько секунд громыхали удары в дверь, затем наступила тишина. Дождавшись рекламной паузы, я приотворил дверь и выглянул: собака сидела в кабинете, терпеливо ждала. «Умница», — похвалил я ее и в награду позволил спуститься. Она лежала у меня в ногах, спокойная как никогда, и временами бросала в лицо многозначительный взгляд.

Поднявшись наверх, я обнаружил, что она наделала. Опорожнила мочевой пузырь прямо на коврик. Я усвоил урок, и выгул Рокси стал главным приоритетом, да и вообще я перестал обращаться с ней как с обузой.

Теперь мертвая комета не сходила с газетных полос и телеэкранов. Бездушный официальный номер сменился именем Шелби, так ее наспех назвал один из открывателей. Вероятность столкновения колебалась между 1:300 и 1:1000, в зависимости от того, чье экспертное мнение цитировалось. Но самый тревожный голос успокаивался, когда его владелец или владелица констатировали неопровержимую истину: болид все еще очень далеко и движется в направлении Солнца. Со дня на день может начаться испарение, и тогда Шелби существенно изменит свою орбиту.

Тем временем на редкость мягкая зима закончилась мощным снегопадом, меньше чем за день выпало пятнадцать дюймов осадков. Автомобили превратились в белые валуны. Нагретая земля растопила несколько нижних дюймов, но оставшийся снег выглядел внушительно. Мы с четырехлетней дочуркой слепили во дворе снеговика, причем у меня за сорок лет он был первым. Радовалась снегу и Рокси, хоть и могла прыгать лишь там, где он был утоптан или откинут лопатой. С неделю мы гуляли только по расчищенным улицам, и требовались настойчивые уговоры, чтобы Рокси согласилась отлить.

Несколько лет я бегал с ней в холодную погоду, чуть больше мили за раз. Лишь один маршрут она принимала без жалоб, изучив поворотный пункт до дюйма. Однажды ветреным утром, когда растаял последний снег, я привел ее к купе старых сосен возле маленького, на девять ямок, поля для гольфа, а потом соблазнил пробежать чуть дальше, чем обычно.

Вместе мы выдерживали комфортный темп. И у отметки в одну милю она захромала. Вид жалкий, будто ей и впрямь больно, аккурат до того момента, когда мы повернули к дому, — и хромоты как не бывало.

Через несколько дней она разбудила меня в полпятого утра. Прогулка выдалась ничем не примечательная, но я не мог избавиться от беспокойства. Когда вернулся домой, открыл сайт «Ныо сайентист» и прочитал, что кто–то нашел отснятые несколько десятков лет назад фотопластинки. На этих снимках Шелби возле его перигея — безвестная крапинка движется вблизи орбиты Венеры. Астрономы, успевшие получить новые сведения, ввели их в свои уравнения и обновили прогноз. И, что важнее, они не обнаружили никаких признаков оболочки и хвоста. За минувшее жаркое лето старая комета не выделила заметного количества летучих веществ.

А хуже всего то, что как в далеком прошлом, так и ныне болид движется по вполне предсказуемой траектории.

В одночасье снова изменилась вероятность столкновения с Землей, с нестрашных 1:300 до — о ужас! — 1:13.

Я привык бегать трусцой, а Рокси хороша на дистанции шесть — девять миль, это если не летом. Поздней же осенью и зимой, когда температура падала до сносного холодка, мы могли пробежать и двенадцать миль, а то и больше. Снег она просто обожала. Думаю, каждый маршрут она знала наизусть, и ей нисколько не мешало, когда снегом заносило следы. Мы бегали со знакомыми людьми, и она носилась вокруг новеньких, пыталась произвести впечатление. Но пуще всего ей нравилось гулять и нюхать запахи, и она не упускала случая пометить свежее дерево или какой–нибудь важный забор.

Рокси часто поднимала заднюю ногу, как это делают кобели. Паче того, она иногда выполняла собачий эквивалент стойки на руках, и брызги летели очень далеко, заставляя чужих псов потом ломать голову: «Что за здоровенная сука тут побывала?»

И еще она обожала состязаться. Стоило нам заметить впереди собаку, или бегущего человека, или даже неторопливого велосипедиста, для нее становилось делом чести припустить со всех ног и обогнать. И не только обогнать, но еще оглянуться с радостным лаем, который означал: «Ну что, сделала я тебя?»

Знавшие меня люди — родственники, друзья и даже случайные знакомые — теперь задавали вопрос: «Какова, по–твоему, реальная вероятность?»

В смысле — вероятность столкновения.

Печально, но факт: быть писателем–фантастом еще не значит иметь специальное образование. Фундаментальные знания по астрономии мне бы не помешали, но, увы. И предложить я мог только устоявшиеся официальные цифры — 1:13. Самый правдоподобный сценарий — это Шелби пройдет мимо на расстоянии меньшем, чем от нас до Луны. Если столкнемся, то это произойдет через два года, ну, чуть раньше: 11 марта, приблизительно в 15.45 местного времени. И по вине орбитальной динамики удар придется на Северное полушарие.

По примеру телевизионных дикторов я всех уверял, что цифры обязательно изменятся.

В середине апреля я посетил крошечный научно–фантастический конвент, проводимый одним из наших государственных колледжей. Я рассчитывал попасть на открытое обсуждение астероидов и комет–убийц. Однако не мешало бы помнить: сегодняшние фэны не читают ничего, кроме фэнтези и книг, завязанных на громкие кино, — и телепроекты. Уделить хоть чуть–чуть любопытства столь печальной теме они не пожелали. Остальные же — и я в том числе — убедили себя, что беда пройдет стороной.

Но вообще–то конвент мне понравился. Самое лучшее — это перемена обстановки. Какое счастье, когда не скулит собака, которой пора пи–пи. Хочешь — спи по утрам аж до полвосьмого. Правда, это так и осталось благим пожеланием — не привык мой организм лениться.

В понедельник поутру я забрал собаку из временного приюта. Как обычно, после скоротечного приветствия Рокси устремилась к машине. Я узнал, что стул у нее в порядке, собака съела оставленные мною таблетки и пищу.

Выдалась по–летнему теплая неделя. В четверг утром, в час, я подскочил на койке — Рокси решила умыться. Свои интимные места она не лизала, но зато увлажняла все четыре лапы, да так рьяно, что приходилось делать передышки. Она вставала, шла в туалет напиться, а потом возвращалась в спальню и опять вылизывала ноги.

Я не выгонял ее в прихожую и не затворял дверь — это дало бы только скулеж. Приходилось лежать два–три часа и думать о работе. Я завершал недописанные рассказы, шлифовал роман, который до сих пор никуда не пристроил. А когда не оставалось других тем, размышлял о Шелби. Если комета — убийца человеческой цивилизации, разве она, дрянь такая, не заслуживает лучшего имени?

К четырем утра я был вымотан и зол.

Затворив окна, я включил кондиционер. Собаке прохладный воздух вроде не помогал, но по крайней мере шум агрегата заглушил ее плямканье. К половине пятого удалось задремать, и я насладился пятнадцатью минутами полусна. Потом Рокси подошла к изножью кровати и завыла.

Однажды зимой моя собака проявила необычный интерес к участку велосипедной дорожки. Дорожка ныряла под мост. Мост имел три туннеля. Пешеходный туннель был узок и темен. Рядом с ним располагался проем пошире, здесь мирно тек ручей. А в дальнем конце моста находился третий туннель, такой же ширины, что и средний, это на случай разлива. Обычно я давал Рокси возможность напиться, но тут ей втемяшилось, что мы должны изучить дальнюю арку. Она ждала в студеном ручье, глядя на меня вопросительно и требовательно. «Это очень важно! — говорил ее взгляд. — Мы обязаны там побывать». Но невозможно было убедить меня в целесообразности переправы по горло в воде ради осмотра туннеля, забитого глиной и мусором.