Михаил Кривич - Женский портрет в три четверти

• Название: Женский портрет в три четверти
• Автор: Михаил Кривич
• Жанр: Научная Фантастика

---

Двор был невелик, светел и зелен. Еще он был желт - за скучным казенным зданием, выходящим на улицу своим безликим фасадом в пять рядов окон, стояла двухэтажная городская усадьба, скромная, как невеста из небогатого старинного рода. Усадьба была крашена светло-желтой краской, лишь четыре колонны, портик да карнизы остались белыми, и, похоже, каменным был только первый этаж, а второй из оштукатуренной древесины, так дешевле, это в духе небогатых семей, где чуть стыдятся своей бедности, но не кичатся ни знатностью, ни тонкостью манер. Наверное, пообок стояли тут когда-то два маленьких флигелька, и был еще домик для дворни, я быстро пририсовал их воображением, потому что скругленная линия фасада без пристроек казалась незавершенной, утратившей что-то, но и в этой утрате таилась своя прелесть, и, появись сейчас все эти пристройки, сгинувшее куда-то крыльцо, ставни на окнах первого этажа, кованая решетка на месте безобразного серого дома - все это было бы прекрасно, но излишне, как если бы Венере Милосской приставили руки.

И вот что там еще было: облупленная ротонда, сильно поуродованная, обшитая досками и выкрашенная маслом, превращенная в беседку для дворовых любителей домино; великолепная старая липа, огороженная штакетником, чтобы не вытаптывали землю и не царапали шершавый ствол; высохший давным-давно фонтан - без фигур и без украшений, просто круглый бассейн и торчащая из середины ржавая труба с наконечником; высокий зеленый забор слева, закрывающий соседний двор, и глухая кирпичная стена справа; белье на веревке между ротондой н забором; сэр Уильям Бризкок, сидящий на бортике фонтана лицом к усадьбе; н мы впятером, с сенбернаром во главе и с долговязым Менделеевым в арьергарде.

Пес взвизгнул и так рванулся вперед, что Саша не удержал поводка. Профессор повернулся, привстал, поднял руку, не то приветствуя нас, не то успокаивая, и укоризненно произнес:

- Бернар, как ты себя ведешь!

Сенбернар Бернар осадил и подошел к профессору степенной походкой, ткнулся головой в профессорскую руку и помимо воли опять взвизгнул. Сэр Уильям потрепал его по голове, наклонился, что-то прошептал, и в это мгновенье я почувствовал огромное облегчение, потому что с моих рук свалилась тяжесть - кот сиганул из корзинки на землю, подбежал к хозяину, потерся о штанину и на кошачьем эсперанто произнес два-три слова, со всей очевидностью выражающие преданность.

- Как поживаешь, О'Бумба? - спросил профессор, наклонился и погладил кота по спине. О'Бумба всем своим видом показывал, что поживает прилично, как и положена профессорскому коту.

- Благодарю вас, господа,-сказал Бризкок,- за то, что взяли на себя труд вывести моих друзей на прогулку. В спешке я совершенно забыл это сделать, и хотя они,- он погладил сначала собаку, потом кота,- очень терпеливы, все же, боюсь, рано или поздно их терпение могло кончиться. Еще раз спасибо за участие.

- Не за что,- сказал Саша Могилевский.- Но вы забыли в спешке и о вечернем заседании. На конгрессе с ног сбились, вас разыскивая.

- Конгресс? Ах да, конгресс... Однако, господа, есть вещи поважнее конгрессов. Вот коллега вам подтвердит: - Да...- промямлил Кравчук, не желая спорить с профессором.- Наверно, есть, но все же, сэр, вы как-то странно исчезли... Мы с вами так хорошо беседовали, вы первый, кто сразу понял мою идею, я хотел обсудить с вами кое-какие интересные детали,- и вдруг вы говорите: "Минуту",- я жду минуту, и пять, и пятнадцать, а вас нет и нет!

Тут я позволил себе направить беседу в правильное русло.

- Простите, сэр,- сказал я холодным голосом,- вы обещали мне интервью, но вместо этого сначала позволили вовлечь себя в незапланированную беседу с этим гражданином, а потом исчезли вовсе, ни о чем меня не предупредив. Читатели нашей газеты просто не поймут, почему вы не нашли времени сказать для них хотя бы несколько слов.

Я перечитал свою тираду, написанную пером на бумаге, и засомневался, точно ли так я сказал. Во всяком случае, если и не так, то с тем же смыслом.

Тут я должен на минуту остановиться, чтобы дать необходимое разъяснение. Конечно, слова Бризкока, Кравчука и свои собственные я привожу по памяти - она у меня профессиональная и потому достаточно крепкая. Кажется, говорил уже о своем знакомстве с иностранными языками: "Хорошая погода, не правда ли?" Сэр Вилли не раз хвалил мой английский но цена таких похвал хорошо известна: когда ты действительно знаешь язык, никому и в голову не придет делать тебе комплименты, это будет даже дико - представьте, вам или мне сказали бы, что мы очень хорошо говорим порусски...

Насчет русского языка сэра Уильяма: я не раз ободряюще говорил профессору, как хорошо он знает наш великий и могучий язык. Полагаю что этим тоже все сказано. Могилевский в школе учил немецкий, причем ему попалась никудышная учительница, Кравчук болтал по-английски довольно бегло; хотя и с чудовищным среднерусским акцентом, акая и нажимая на "р", Бернар лаял и рычал, как все собаки на свете, а О'Бумба, когда нарушал обет молчания, мяукал как-то не по-нашему: не "мяу", а "мэу", с легкой вопросительной интонацией.

Понятно, что я воспроизвожу наши диалоги не так, как они звучали, а как спроецировались в моем сознании. Ни мой сомнительный английский, ни коверканый русский сэра Уильяма не достойны того, чтобы войти в историю, а у меня есть все основания подозревать, что эти записи не канут в вечность, и если их не оценят по достоинству сегодня,- что ж, время все расставит на свои места. Если бы подле Архимеда и Ньютона оказались в свое время толковые газетчики, которые по горячим следам записывали бы главные события, в истории науки не осталось бы места плоским анекдотам о человеке в ванне и человеке под яблоней.

- Приношу всем извинения,- Бризкок прижал руку к сердцу и склонил голову,- но обстоятельства оказались сильнее меня. Однако все закончилось благополучно, Бернар, как я понимаю, по следу привел вас ко мне, на вечернем заседании председательствовал кто-то из моих коллег, случай дал нам возможность познакомиться поближе - и, как мне кажется, все складывается на редкость хорошо.

Признаться, я не мог разделить оптимизма сэра Уильяма, ибо коту наскучило ходить по земле и он вспрыгнул в свою корзинку, полагая, очевидно, что я существую исключительно для того, чтобы носить его на руках. И надоевшая мне ноша, и неопределенность ситуации - все это начало меня раздражать. Ладно, пес помог нам найти хозяина в этом неухоженном дворе, спасибо случаю, приведшему нас сюда,- но Бризкок-то как здесь очутился?

Вслух этот вопрос я задать не успел - меня опередил Могилевский:

- Как вы попали сюда, сэр Уильям? Почему именно сюда? И отчего дверь вашего номера была незаперта?

Бризкок сел на бортик фонтана и жестом пригласил нас сделать то же самое. Могилевский и провинциал послушно сели рядом с ним. Я не знаю, сколько приличных костюмов у кембриджских профессоров, а у московских литсотрудников, как правило, один, и я остался стоять, только поставил рядом с Бризкоком корзинку с О'Бумбой. Бернар плюхнулся у моих ног.

- Когда вы видите фотографию,- начал Бризкок и для наглядности показал сначала на сумку Могилевского, а потом на японскую камеру, болтавшуюся на его собственной шее,- и эта фотография чем-то привлекает ваше внимание, образ, запечатленный на ней, преследует вас,- тут он достал из футляра цветной снимок и уставился на него,- какое желание вас охватывает?

Сэр Уильям замолчал, ожидая ответа.

- Оставить эту фотографию себе на память,- сказал я первое, что пришло мне в голову.

Профессор остался недоволен и строго посмотрел на Могилевского.

- Напечатать фотографию в газете,- сказал Саша без тени сомнения.

- Понять, как фотографу такое удалось,- предположил Кравчук.

Бризкок покачал головой - похоже, мы не оправдали его надежд.

- Снимок сам по себе ничего не создает, он только запечатлевает уже созданное природой или человеком. Сделанный блестяще, он не более чем копия, но, взглянув на копию, разве вы не захотите увидеть оригинал? Если так прекрасно отражение, сколь совершенным должно быть отражаемое.

Тут я понял, к чему он клонит, и вмешался:

- Позвольте, профессор, не хотите ли вы сказать, что нашли оригинал замечательного женского портрета, эту прекрасную незнакомку, которая возникла из трех слайдов? Я тоже был бы рад познакомиться с ней лично.

- Не исключаю, что такой случай вам представится,- сухо ответил Бризкок.- Боюсь, впрочем, что вы будете несколько разочарованы, ибо время преподносит нам постоянно скверные сюрпризы. Этот оригинал мне искать не надо, я слишком хорошо с ним знаком. Я нашел совсем другое - то самое место, где мы с вами находимся.

С этими словами профессор повернул к нам фотографию, которую он держал в руке. На аляповатом цветном снимке, скучноправдивом, каком-то безнадежно-машинном, словом, на туристском моментальном снимке я не без труда узнал этот двор - желтая с белым обветшалая усадьба, ротонда, маленький фонтан, на бортике которого мы сидели.