Кадзуо Навата - Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

• Название: Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
• Автор: Кадзуо Навата
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94145-260-8

Сборник «Тигриное Око» — это двенадцать «исторических драм», написанных современными писателями о прошлом Японии, об эпохах, ушедших безвозвратно, но до сих пор хранящих обаяние тайны. Читатель найдет здесь немало историй о благородных самураях, об их кодексе чести и воинских умениях, о секретных приемах мастеров фехтования Кэндо, передававшихся из поколения в поколение. Эзотерическая техника одного из них и послужила названием заглавного рассказа сборника. В книге есть и другие истории — например, о слепом певце-сказителе, поющем баллады о падении дома Тайра, или о самурае-филантропе и его несбывшейся любви, или о голове казненного сановника. Словом, стародавняя Япония представлена здесь с подлинным разнообразием, достоверно и увлекательно.

Кураторы проекта: Мицуёси Нумано, Григорий Чхартишвили.

Составитель: Кадзуо Навата.

Художник: Кадзуя Нака.

Современная японская историческая новелла

М.: Иностранка, 2004. — 479 с.

---

— Я ни за что не позволю убить господина Гэндзиро. Прошу нам его доверить.

Но при этом тон его был таким, что в случае отказа он, казалось, не замедлил бы проткнуть Мибу клинком.

Для Гэндзаэмон, который был еще слаб, но уже понемногу начинал вновь овладевать речью, задумка Дзюдзо выглядела волей Но, единственной из Ёсиока, оставшейся в живых, поэтому он готов был смириться. Нельзя было перечить Нагано Дзюдзо во имя счастья Но. К тому же его убедили, что с Миямото Мусаси непременно покончат, устроив ему засаду с луками или ружьями.

Но потеряла братьев, из дома один за другим уходили люди, и теперь одного лишь Нагано Дзюдзо она считала своей опорой. Однако с тем, как он собирался действовать, она ни за что не могла смириться. Но понимала, что если Миямото Мусаси опять упустят, то жестоко обманут будет один человек — ее дядя.

Но поставила новые курительные свечи перед урнами с прахом братьев и, не обращая внимания на тревожные взгляды, которыми провожал ее Итибэй, с суровым видом вышла из комнаты.

Там, куда не попадало солнце, на улицах все еще лежал снег, выпавший несколько дней назад. Снег пошел после того, как Миямото Мусаси в решающем бою в храме Итидзёдзи, возле сосны с поникшими ветвями, разбил приверженцев фехтовальной школы Ёсиока. Это был первый большой снегопад в новом году, и разговоры о нем, как и разговоры о бое в храме Итидзёдзи, не утихали. Стоило лишь двоим горожанам встретиться и раскрыть рот, как разговор заходил все о том же, такие уж это были подходящие темы.

Однако по мере того, как таял снег, угасали и разговоры.

Понятно, что в Киото люди живут в центре всех событий века, и что бы ни случилось, слухи об этом больше нескольких дней не держатся.

Как только появляется новая тема, переходят к ней. Нынче утром городская управа Киото выставила на Четвертом проспекте доски с объявлением о том, что разрешается строительство христианских храмов, и вот — все уже забыли о школе меча Ёсиока.

Усадьба Ёсиока с тех пор стояла с запертыми воротами, притихшая. Когда через маленькую калитку Но выбиралась в город, то даже в многолюдных местах уже не было слышно пересудов о семье Ёсиока.

В усадьбу перестали приходить люди.

Горе Но было безмерно. От того, что случилось в течение одного лишь месяца, она страшно исхудала. Но более всего ее терзало то, что даже Нагано Дзюдзо перестал у них показываться.

— Не стоит беспокоиться. Наверное, господин Нагано желает временно заточить себя в стенах собственного дома, поскольку в схватке погиб юный Мибу Гэндзиро.

Так всегда говорил Итибэй, желая подбодрить упавшую духом Но.

— Но ведь он даже не пришел повиниться к отцу мальчика, Мибу-старшему. Разве сможет душа несчастного Гэндзиро упокоиться с миром? Я не в силах видеть страдания дяди.

— Господину Нагано, наверное, тяжело прийти.

— Не такой нынче повод, чтобы рассуждать, трудно ли ему прийти! Будь он сам тяжко ранен, его можно было бы понять, но ведь он же ходит на службу в городскую управу, верно?

Для ее колючего тона были все основания.

Нагано Дзюдзо не внял ни ее мольбам, ни возражениям, он объявил Гэндзиро главой школы и послал мальчика в храм Итидзёдзи, к сосне с поникшими ветвями.

И вот Гэндзиро погиб от меча Миямото Мусаси.

А Мусаси, видимо, счел дальнейшее кровопролитие бессмысленным. Он стремительно напал на Гэндзиро, которого и намечал в жертву, а сразив его, лишь поранил нескольких учеников школы Ёсиока, после чего скрылся в чаще у подножия гор.

Участниками этой схватки были ученики школы Ёсиока, которые поддались на подстрекательства Дзюдзо. Те же, у кого не вызывали сочувствия его действия, один за другим покинули школу. Остались лишь такие, кому, как говорится, недостало благоразумия.

— Зарубить малолетнего ребенка! Да есть ли у Мусаси человеческое сердце!

— Такое только демон может сотворить.

Ученики, на глазах у которых Мусаси безнаказанно скрылся, не догадывались, какими путями Нагано Дзюдзо добился назначения Гэндзиро главой школы. Они судили как умели: что знали, то и твердили друг другу.

На деле же Мусаси считал, что пока не сражен глава школы, в поединке нельзя поставить точку. Гибель учеников для него ничего не значила. А еще Мусаси догадывался про засаду с луками и ружьями. То, что он вовсе не был бессердечным, подтверждают слухи о некоем бродяге со взлохмаченными волосами, по виду вылитом Мусаси, который на следующее утро, утопая в снегу, читал сутры под сосной с поникшими ветвями в храме Итидзёдзи.

Недоверие Но к Нагано Дзюдзо все росло.

— Я, кажется, ошиблась в нем…

Теперь он совсем не похож был на того словно изголодавшегося мужчину, который всякий раз искал с ней близости, когда вокруг не было людей. Конечно, явиться в усадьбу семьи Ёсиока ему мешал стыд. Однако и в искренности прежних чувств Дзюдзо Но теперь усомнилась, ее собственное тело по прошествии времени пробудило в ней эти сомнения.

Мужчина, который сразу домогается тела женщины, как правило, эгоистичен. Пока еще Но этого не знала.

Уже пять дней назад она отправила в усадьбу городской управы посыльного с просьбой о приеме у Нагано Дзюдзо.

Вчера Итибэй ходил в качестве посланца в дом Нагано, который находился у моста Итидзё-Модорибаси.

— Велел передать, что очень занят, а как уж на самом деле… Кажется, не чужие мы ему, а он с такой кислой миной разговаривал…

Итибэй старался не смотреть на Но.

— Ну, что же, я сама, и завтра же, навещу господина Дзюдзо. Я должна о многом его спросить и узнать, каковы его намерения.

Но почувствовала, как лицо ее сводит судорога.

Она посмотрела в сад — под яркими солнечными лучами уже начала распускаться слива. А из-под садовых камней пробивалась сорная трава.

В саду явно чувствовались признаки запустения, и причина была не в том, что сад пережил зиму. В огромной усадьбе не было слышно ни единого звука, ни со стороны фехтовальной площадки, ни со стороны красильни. Только плеск воды. Это девочка, которая помогала по хозяйству жене Итибэй, занималась, видимо, приготовлением вечерней трапезы.

Запустение наступало, и не только в саду.

Многолюдье Четвертого проспекта осталось за спиной, и Но, которую неожиданно захлестнула волна гнева, торопила белейшие стопы своих ног к мосту Итидзё-Модорибаси.

Именно на этом мосту была распята деревянная скульптура, изображающая чайного мастера Сэн-но Рикю,[126] подвергшегося преследованиям Тоётоми Хидэёси. Это маленький каменный мост через реку Хорикава. Он находится недалеко от того места, где стоял прежде дворец Дзюракудай.[127]

Наместник сёгуна в Киото имел резиденцию на берегу рва, окружающего замок Нидзёдзё,[128] что чуть южнее реки Хорикава. Вместе с укреплением в Киото власти сёгуна Токугава вокруг замка Нидзёдзё ширилось строительство зданий для усадьбы наместника, для городской управы, для множества чиновников мэцукэ,[129] для родовитых воинских семей, и город все более приобретал вид самурайской вотчины.

В те времена под началом Итакура Сигэкацу, наместника сегуна в Киото, было тридцать чиновников городской управы и сотня стражников. Входивший в число этих ста стражников Нагано Дзюдзо слыл среди них человеком способным. Говорили, что недалек тот день, когда он станет чиновником городской управы. Родственные связи в серебряной гильдии Фусими весьма пригодились ему в делах службы.

Всем известно было, что Нагано учится искусству меча в фехтовальной школе семьи Ёсиока, однако мало кто знал о его отношениях с Но, дочерью Кэмбо. И уж конечно никто не ведал о том, какую роль сыграл Нагано в поединке Ёсиока Дэнситиро с Мусаси в храме Рэнгэоин и в решающей схватке у поникшей сосны храма Итидзёдзи.

Поэтому Нагано Дзюдзо мог не стыдиться людей, и на службу в резиденцию наместника он являлся с гордо поднятой головой.

Дом у моста Итидзё-Модорибаси, долгое время пустовавший, Дзюдзо приобрел в конце прошлого года у художника Кано Мацуэй, тому дом служил загородной усадьбой. Нагано пригласил плотников, потратил немалые деньги. Содержать такой дом не под силу было бы стражнику с его скромным жалованьем, и молва рассудила, что Нагано посчастливилось оказаться сыном чиновника серебряной гильдии — верно, мол, и его родители собирались когда-нибудь перебраться в этот дом из Фусими.

В тот день он вернулся домой, когда солнце скрылось за горой Нисияма на западе Киото.

На мосту Итидзё-Модорибаси было необычно многолюдно, по всей вероятности, из-за спектаклей Театра Но, которые ради сбора религиозных пожертвований устраивались на пустыре, оставшемся после разрушения дворца Дзюракудай. О том, что на месте, где были раньше строения Дзюракудай, часто давали спектакли, неоднократно пишет в своем дневнике «Бонсюнки» монах Бонсюн[130] из храма Хокодзи в Восточных горах.