Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута

• Название: Горм, сын Хёрдакнута
• Автор: Петр Воробьев
• Жанр: Контркультура

Это творение (жанр которого автор определяет как исторический некрореализм) не имеет прямой связи с «Наблой квадрат,» хотя, скорее всего, описывает события в той же вселенной, но в более раннее время. Несмотря на кучу отсылок к реальным событиям и персонажам, «Горм, сын Хёрдакнута» – не история (настоящая или альтернативная) нашего мира. Действие разворачивается на планете Хейм, которая существенно меньше Земли, имеет другой химический состав и обращается вокруг звезды Сунна спектрального класса К. Герои говорят на языках, похожих на древнескандинавский, древнеславянский и так далее, потому что их племена обладают некоторым функциональным сходством с соответствующими земными народами. Также для правдоподобия заимствованы многие географические названия, детали ремесел и проч.

---

– Значит, все-таки есть доподлинное прошлое и будущее, что им известны? – спросил Кирко, берясь за весло.

– Хороший вопрос. Четырнадцать знают всё. Но они знают не только всё, что произошло, но и всё, что могло или сможет произойти. Они видят и мир, где обол Кирко упал снопом, и мир, где он упал гегемоном. Софисты говорят, что это очень важно – Четырнадцати открыто знание всех путей, лежащих перед смертным, но выбор пути принадлежит только смертному, как и ответственность за него.

– Свобода воли, учитель?

– Именно, Йеро.

– А есть ли она на самом деле? Так много из того, что мы делаем, предопределено! Раб делает, что велит хозяин. Хозяин делает, что велит тиран. Тиран, и тот несвободен. Да что тиран, сама мегалея не может, например, даже выбрать себе спутника! Все говорят, ей надо выйти замуж за Бениро, молодого тирана Килии. А если она не хочет? – лицо Йеро покраснело. – Говорят, он немощен телом…

– Это отчасти правда. – Плагго задумался, вспоминая. – Правая сторона его тела поражена спазмом, походка неровна, и он не может держать меч в правой руке. Но зато Бениро начитан, рассудителен не по годам, добронравен, и справедлив. Он будет достойным спутником для мегалеи, лучше, чем сын тирана Притеники.

– Все равно, что это за выбор? Раз тиран, два тиран, и обчелся?

– Говоря строго, есть еще возможности. Далеко на севере живет Эрманореко, молодой воитель из Кронии, ученик великого кораблестроителя Тороливо, уже прославленный за боевое искусство и мудрость. Еще рассказывают о Корумо, сыне архона танов, который заодно приходится то ли внуком, то ли племянником великому демарху венедов. Он объединил всех танов, живущих на южном берегу Янтарного моря. Но я не уверен, что он был бы хорошим спутником для мегалеи.

– Почему? – спросил Кирко.

– До нас доходят рассказы о поединках и поэтическом таланте Корумо, но по этим же рассказам, почти все его поединки были затеяны из-за женщин – от дочери корчмаря до жены архона.

– Нет, этого нам точно не надо, – сказал Йеро.

– А что это ты так близко к сердцу принимаешь выбор спутника мегалеи? – Кирко наклонил голову и посмотрел на Йеро.

– От этого выбора зависит всего-навсего судьба гегемонии? – ответил вопросом на вопрос второй схоласт.

– Только ли поэтому?

Йеро снова покраснел, но, быстро справившись со смущением, ответил:

– Да, я люблю мегалею. Скажи, что ты не любишь! Как ее вообще можно не любить?

Глава 26

– Ничего ты не понимаешь, Гаук. У Альдейгьи особенное предназначение, богоносное, там на Мегорскую гряду Свентана сойдет, помяни мое слово, – истово сказал Корило, тыльной стороной руки вытирая пот со лба.

Гребцы разделись до пояса, но даже раннее утро на зеркально гладких, пронзительно-синих водах Мидхафа было откровенно жарким.

– У всех у нас одно предназначение, – рассудил его сосед по ряду. – Грести, пока ветер не подымется или килейский берег не покажется. Дров едва осталось в гавань зайти.

– Ветер бы не помешал, особенно с северо-запада, – вступил в беседу, сопровождаемую размеренными движениями весел, еще один гребец.

– А почему именно оттуда, Стир? С запада не лучше ли? – уточнил Гаук.

– Если с северо-запада, то во-первых, по пути, а во-вторых, может, твою вонь в море понесет, а не на меня, – объяснил Стир. – Вроде мы все одинаково вчера поели этих бобов с селедкой, но твои шептуны не нашим чета – они прямо как овцебычьи!

– Если бы, – посетовал Корило. – Овцебык, он раз навоняет и дальше пойдет…

– Земля! – закричал с мачты Щеня.

В отличие от большинства гребцов, он был не только полностью одет, но сидел на рее в низко нахлобученной шапке, сплетенной из соломы – Сунна в южных широтах была безжалостна к носатым лопоухим рыжим.

– Как я и говорил, – удовлетворенно заметил Горм, стоявший на корме у прави́ла драккара, любовно названного «Кровавый Змей Бурунов».

Хан дрых рядом, в тени от маленького парусинного навеса.

– Все просто, когда облаков нет, Сунна заходит, север находишь по Лейдарстьярне, по ней же широту, а долготу – по Ногтю Йорра. Ноготь встал так, – Горм показал угол двумя пальцами, – значит, Килей в дне перехода.

– Странно все-таки, что Лейдарстьярна и Ноготь в небе всегда на одном месте, – Кнур держал за черешок сушеное яблоко с воткнутым в него гвоздем, пытаясь что-то сообразить. – Если это яблоко – круг земной, оно катится вокруг Сунны, выходит, Ноготь должен катиться с твердью заодно, как будто круг земной – ступица колеса, а Ноготь – обод.

– Тогда Лейдарстьярна выходит на оси того же колеса? – убийца Гнупы чуть двинул прави́лом.

– Да, этого-то я в толк и не возьму. Вокруг Сунны мы же по кругу катимся? – кузнец покрутил яблоко в воздухе. – Ось, она не в одно и то же место показывает, если так. Только в одном направлении…

– Но если Лейдарстьярна очень далеко, так что если с нее посмотреть, этот круг маленьким покажется… Направь-ка яблоко черешком на ту гору, да покрути так же, как крутил. С горы, если там кто стоял бы с наблюдательной трубой, он бы увидел, что черешок все время указывает точно на него.

– А как ты знаешь, что северная звезда очень далеко?

– Она всегда мерцает. То что поближе, например, Аудумла, у того ровный блеск, а что еще ближе, как Драйгенстьярна, можно серп разглядеть.

– Что ж тогда с Ногтем? Не мерцает, и не серп!

– Он близко, гораздо ближе, чем луна.

– Верно, луна может за ним пройти! Но что это такое? Драйгенстьярна, например, это кружок наподобие нашего…

– Шарик. Я об этом думал. Действительно похоже на ноготь. Но при всем моем уважении к Йорру, другу мореходов, вряд ли его ногти были размером с гору… А вот если это, скажем, щит…

– Или парус?

– Парус? Это было бы здорово… Представляешь, ладья Йорра стоит над кругом земным на якоре. Саму ладью не видно, она узкая, темная, а парус блестит, и Йорр ее там нарочно оставил с поднятым парусом, чтоб путешественникам было легче находить дорогу. Нам бы такую же ладью, только поменьше, можно было бы из Бирки до Мидхафа не две луны в обход идти, а напрямик перелететь. Весело бы вышло, и с ветерком не так бы провоняли. Что я чую – ноги спящего тролля, вчерашние бобы, или мой собственный подкольчужник? – Горм принюхался, безуспешно пытаясь определить источник смрада, понял, что обоняет все вышеперечисленное и еще несколько ранее незамеченных зловоний, позеленел лицом, и замахал рукой перед носом.

– Точно, развели пары, взмахнули крыльями, как у ветряной мельницы, и полетели! – недопоняв Гормовы взмахи рукой, Кнур на миг просиял, но почти тут же скуксился. – Недалеко бы пролетели, вот беда. Лететь, поди, дров вообще не напасешься…

– Молодой ярл, может, пора нам на водометный ход перейти? – с надеждой крикнул с одной из передних скамей Гаук.

– Что скажешь, кузнец, Сварогов любимец? – добавил Корило.

– Времени на то, чтоб пар поднять, уйдет не так много. Скажи мне, когда мы будем в полутора дюжинах вик[77] от бухты, – Кнур прошел вперед и погладил покрытую узором внешнюю обечайку котла, отделенную от внутренней слоем каменной шерсти, чрезвычайно полезного нововведения, имевшего только одно слегка досадное свойство – все, кто достаточно долго ее добывал, чесал, и плел, начинали кашлять и мерли, как мухи.

Стоило развести огонь в топке под котлом, горячий воздух и дым, шедшие через сплетение медных трубок внутри, быстро грели воду. Трубы, через которые выходили дым и отработанный пар, были изогнуты по ходу движения и сделаны в виде змеиных шей с головами.

– Кривому пора кормить огнем жы-ы-э-элезную змею с тремя головами и толстым брюхом? – спросил Кривой через зевок, показавший устрашающий набор зубов, цветом и размерами напоминавших россыпь небольших валунов с четырьмя поставленными стоймя изогнутыми рунными камнями.

Единственная во всем круге земном честная работа, искренне нравившаяся только что проснувшемуся троллю, была кидать дрова в топку и следить, как они горят.

– Заведем водомет, заведем, – успокоил ватажников Горм, – только не так, чтобы дрова кончились посреди бухты Гафлудиборга. Над нами тогда весь Килей до Хейаннира не просмеется. Еще с полдюжины вик?

– Только чтоб спасти нас от позора, молодой ярл! – Гаук начал песню, вскоре подхваченную остальными гребцами, главным достоинством которой была необходимость дико орать «Хрю!» на каждой проводке весел:

– Посмотри – хрю! – ая,
Мать честна – хрю! – ая,
Что там делает шпана —
Через ха – хрю! – ату
По кана – хрю! – ату
За – хрю! – тянут кабана!
Посмотри – хрю! – ая,
Мать честна – хрю! – ая,
Не твоя ли дочь идет?
Вся обо – хрю! – ая
И боса – хрю! – ая,
И в руках тот – хрю! – несет[78]…

Троллиных мыслительных способностей не хватало на воспроизведение всех слов, но «Хрю!» Кривой кричал так, что снасти дрожали. Драккар ощутимо прибавил ход.