Крэг Клевенджер - Человек-змея

• Название: Человек-змея
• Автор: Крэг Клевенджер
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Контркультура
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040293-9, 978-5-9713-4627-2, 978-5-9762-2285-4

«Человек-змея». «Человек-хамелеон». Мальчишка из провинциального американского городка, страдающий уникальным психическим расстройством — отсутствием собственной личности. Однако проклятие становится даром — ведь отсутствие личности собственной идет у него рука об руку со способностью в совершенстве вживаться в личности чужие. Опасная способность. Способность, за которую в мире криминала платят большие деньги. Путь наверх «человека-змеи» начинается.

---

На самом деле всё сводится к элементарному уравнению, логической цепи, которая, образуя круг, мёртвой хваткой кусает собственный хвост. Вопрос первый: «Вы знаете, где находитесь?» Скажешь: «В больнице», и на некоторое время для эксперта ты нормальный. Вопрос второй: «Знаете ли вы, как сюда попали?» Ответ «Вены вскрыл» докажет: ты трезво оцениваешь ситуацию и отвечаешь за свои поступки. Вопрос третий: «Почему вы вскрыли себе вены?» Скажешь: «Чтобы больше не видеть зелёных человечков и не слышать голоса» — от репутации здравомыслящего не останется следа, и тебя закроют в дурке. Но стоит замкнуть логическую цепь, и ты на полпути домой.

— Дэниел, теперь посчитайте от ста в обратном порядке, каждый раз вычитая по семь. Задание понятно?

Я кивнул.

— Не торопитесь. Главное — начните, и я вас остановлю.

Нужно притвориться, что задание нелёгкое, и я прикладываю все силы, чтобы его выполнить.

— Девяносто три… восемьдесят шесть… — закрываю глаза и мерно раскачиваю рукой, словно такт отсчитываю, — …семьдесят девять… семьдесят два… шестьдесят пять…

— Спасибо, достаточно. — Вот так всегда: обрывают на пятом или шестом вычислении.

Обратный отсчёт — своеобразный тест, а семь — оптимальное число, которым может оперировать кратковременная память. Слабая кратковременная память — первый признак депрессии, демонстрировать которую мне совершенно ни к чему.

С цифрами я всегда дружил, тасую их в голове, словно карты. Размеры предметов определяю на глаз: расстояния, углы, объёмы. Дело здесь даже не в практике, просто у меня с самого детства такая способность.

Следующие задания четырёхфазные: фиксируешь — запоминаешь — называешь — показываешь. Эксперт называет три предмета, которые мне следует запомнить: мяч, дуб, дом. Затем просит следовать указаниям и поднимает карточку с надписью: «Закройте глаза», жирно выведенной маркером. Закрываю. «Отлично, теперь откройте. Возьмите карточку в правую руку. Хорошо. Сложите её пополам. Положите на пол. Замечательно. — Поднимает со стола карандаш. — Назовите этот предмет». Называю. Задаёт тот же вопрос, показывая на свои часы. Называю часы. «Какие три слова я назвал в начале теста?»

Мяч, дуб, дом. Слова почти всегда односложные, изредка длиннее, чем в два слога.

Если доктор — белый мужчина из среднего класса, то и слова будут среднестатистические: зонт, стул, стол, кот, пёс, нос. Бездетные предпочитают детский лексикон: мяч, дуб, дом. У тех, кто победнее, одно- или двухсложная история жизни: дверь, огонь, еда, поезд. Обвешанные этнической бижутерией женщины в шарфиках расцветки пейсли любят что-нибудь поабстрактнее: зима, лето, мама, папа, дождь, луна. Таких обмануть труднее всего.

Затем эксперт вручает толстый фломастер — и глаз не выколешь, и случайную ошибку не закрасишь — и карточку, на которой нарисованы два пересекающихся пятиугольника.

— Дэниел, пожалуйста, перерисуйте эти фигуры. Постарайтесь, чтобы получилось точно так же: все углы, линии, пересечения.

Вот эта задачка посложнее: кроме всего прочего, проверяется острота восприятия, координация и внимание. Слово «пятиугольник» Карлайл ни за что не назовёт: я сам должен пересчитать углы, стороны и грани.

Большинство людей смотрят на предмет, идентифицируют и пытаются скопировать. Но увиденное фильтруется через многолетнюю толщу воспоминаний и ассоциаций, и в итоге ничего не выходит. Покажет эксперт дерево, а калейдоскоп всех увиденных деревьев говорит: «Нет, не то», и получается, как у детей, образ-символ — палка с торчащими во все стороны ветками. Изумрудный, коричневый, травянисто-зелёный, может, даже с десятком огненно-красных точек, хотя та яблоня была не на карточке с заданием, а когда-то росла перед домом.

Секрет как раз в том, чтобы отрешиться от ассоциаций. Лучше перевернуть картинку и рисовать не дерево, а абстрактную фигуру, или не сами ветки, а расстояние между ними. Большинство людей могли бы рисовать гораздо лучше, чем думают, просто они не в состоянии на время подняться над своим жизненным опытом.

Мои пятиугольники получились немного массивнее и внушительнее, чем на рисунке. Для большего эффекта делаю паузу, пересчитываю углы-грани-стороны, сам прекрасно понимая, что никакой проверки не требуется.

— Спасибо, Дэниел. — Карлайл открывает чистый лист жёлтого блокнота, кладёт ногу на ногу и предлагает: — Если вы не против, давайте поговорим о ваших мигренях.

Глава 4

— Давайте. — Я смотрю ему в глаза, ёрзаю, пытаясь скопировать его позу. Эта часть экспертизы самая лёгкая, потому что не нужно врать.

— Вы сказали, голова заболела в пятницу?

— Угу, к концу рабочего дня.

— Расскажите, пожалуйста, как всё случилось.

— Сначала ничего, только предчувствие, что голова заболит.

— Ну а после?

— Я тону в синем. Синие и голубые предметы увеличиваются, становятся ярче и давят на меня. — Снова интенсивно жестикулирую. — Потом слышу шум, как у стоматолога или когда стену сверлят. Звук такой пронзительный, что сердце начинает болеть; он ни в каком-то конкретном месте, а везде. От яркого света и любого постороннего шума раскалывается голова…

— Значит, начинается всё постепенно. А проходит как, тоже постепенно?

— Нет. Я чувствую приближение мигрени, потом примерно через час она начинается: голова болит, болит, болит и вдруг резко проходит.

Всё это правда, только правда, ничего, кроме правды.

— А есть какие-то колебания, амплитуды? Бывает, что боль на время слабеет, а потом снова усиливается?

— Нет… — пауза, — то есть да, но только под действием таблеток.

По желтоватому листу снова поползли каракули. Мои ответы в сокращённом варианте, затем столбик сокращений: РВ, РГ, крестики, один из которых неизменно обведён, ПС и ПГ. Может, это просто черновик, а беловой вариант Карлайл напишет после окончания экспертизы? Если так, мне конец.

— Мигрень терзает вас четыре дня?

— Да.

— А болеутоляющие помогают?

— Немного. Глотаю одну таблетку — боль на время утихает, затем снова усиливается, поэтому я принимаю ещё одну. Результат тот же. Пытался остановиться, чтобы дождаться, когда станет совсем невтерпёж, но не выдержал. Выпил сразу две — не помогло, потом сразу три… Что случилось потом, вы знаете.

— Очень интересно: вы принимали таблетки от мышечной боли, при мигрени они бесполезны. Говорите, сильная головная боль вас и раньше беспокоила?

— Да, до этого два раза. — Ну, тут я снова слукавил.

— Когда всё началось?

— Пару лет назад.

— А в последний раз когда было?

— Кажется, в прошлом году.

Скажи я, что мигрень была всего раз, Карлайл счёл бы её единичным случаем и стал искать причину в недавних стрессах и травмах. Про смерть родителей, Флетчеров, естественно, я ему не рассказал, пусть лучше не знает, пока есть такая возможность. Врать нужно убедительно — все свои истории я переписывал по пять-шесть раз, тщательно прорабатывая каждую деталь, чтобы выглядело естественно и не слишком логично. Пусть лучше думает: боли нерегулярные, появляются нечасто, я осознаю свои действия, а передоз был случайным.

Эксперта интересует не только депрессия, но и возможные признаки соматоформного расстройства, то есть воображаемые боли.

— Расскажите поподробнее.

— Как и сейчас, началось всё на работе. Я тогда на складе вилочный погрузчик водил. Шёл испытательный срок, опыта, сами понимаете, никакого. Шум там стоял ужасный, так что к концу дня голова раскалывалась. Я заметил, что вокруг стало больше синего, но внимания не обратил. Вы понимаете, о чём я?

Эксперт кивнул.

— Принял аспирин и стал ждать, когда боль пройдёт, однако на следующий день она была такой сильной, что я почти ничего не видел.

— Где вы тогда работали?

— В грузовом доке Сан-Педро, — без запинки отвечаю я. Док не существовал в природе, но я подделал три корешка на зарплату с разными датами, простирнул в машине, два из них оставил в кармане куртки, а третий — в «бардачке» машины.

— Боль не проходила, и что вы сделали?

— Пошёл в больницу просить болеутоляющее. Говорю же, только начал работать в доке, страховки не было. — Ложь, ни в какую больницу я не обращался! Да и зачем? Услышать современную версию фразы вроде «Примите два аспирина»? Не думаю, что в больницах охотно выписывают сильнодействующие лекарства тем, кто живёт по поддельным документам.

— Не помните, в какую больницу обращались?

— Нет, какая-то бесплатная, на Лонг-Бич.

— И что сказали врачи?

— Что со мной всё в порядке. Помню, я страшно взбесился, потому что голова никогда раньше не болела. Вообще никогда, даже после похмелья. Мне дали тайленол и сказали прийти снова, если боль не пройдёт.