Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне

• Название: Растущая луна: зверь во мне
• Автор: Алена Даркина
• Жанр: Фэнтези

Эйманы — таинственный народ, живущий в северных лесах. Каждый из них одновременно живет в теле человека и в теле зверя. Им безразличны люди. Они участвуют в их делах, лишь когда это приносит выгоду. Можно ли убедить их вмешаться в грядущую войну? Ногала — загадочная страна, в свое время почти полностью захватившая восточный Герел. Здесь судьба каждого предопределена еще до рождения. Здесь царят покой и порядок. Захочет ли Ногала нарушить его? Заговоры и интриги, любовь и предательство, мечи и магия — все идет в ход, когда кону судьба целого мира. И в этой битве так трудно остаться человеком. Особенно, когда твоя вторая половина — рвущийся наружу зверь.

---

Охотник подходит ближе и рывком разрывает рубашку на груди Делайи. Кладет открытую ладонь на грудь, возле сердца. Что-то щекочет кожу и болезненно покалывает, жжет огнем и тут же приятно охлаждает. Охотник убирает руку, а на груди Делайи остается синяя татуировка: нахохлившийся сокол, сидящий на земле. Но вот эйм расправляет крылья и взмывает в небо. Татуировка на груди медленно колеблется, и меняется, превращаясь в парящего сокола.

— Теперь ты эйман Делайя Лунь из дома Орла, — Халварда опять тих, даже вкрадчив, но он знает, что его слышат все эйманы, больше полутора тысяч человек. — Лети, сокол.

Делайя замечает темные круги под глазами Охотника, невидимые издалека морщины, изможденное лицо. Только сейчас он осознает, что взять имя — это не только стать одним целым с эймом, слиться с ним навсегда. Это еще и…

Да что же с ним такое? Почему он никак не выговорит это? И ведь Халвард знает, что не выговорит, поэтому и улыбается так…

Уже не юноша, но полноправный эйман, он поворачивается и идет к вратам, чтобы уступить место следующему парнишке, которого вызовет Охотник. Но прежде чем покинуть Ритуальный круг, Делайя Лунь оглядывается еще раз. Халвард так же сверлил его взглядом, будто только и ждал, что он обернется. И он, пусть внутри себя, но все-таки сказал то, что собирался. Чувство опасности, говорите? Да никакое это не чувство. Это Охотник, который, если пожелает, видит каждого эймана. Это он направлял его во время Обряда. И выжить можно только слившись с ним, поверив ему. Делайя доверился и обошелся царапиной на плече и вывихнутой кистью. "Спасибо", — благодарит он мысленно.

Халвард усмехается нагло, дерзко. Вскидывает к небу свои невозможно зеленые глаза, раскидывает руки в стороны, словно обнимая весь мир, и провозглашает громко:

— Щуа из дома Чайки!

Ифреам ушел чуть раньше, чем Делайя покинул Круг. Вряд ли кому-то могло показаться это подозрительным — он ушел поздравить внука, только и всего. Авиел с сыном уже ждали его у врат эйманов. Лунь тоже мялся рядом. Ифреам обнял его, слов для поздравления не находилось, он был очень рад, что все обошлось, что Делайю вызвали первым, до того как они…

— Па, что вы собираетесь делать?

У эйманов не в чести слово "дед". Старший эйман отец всем.

— Ничего, — он отпустил внука. — Ты иди.

— Па, нельзя его убивать, — возразил парнишка.

— Все будет хорошо, — Ифреам чуть нахмурился. — Иди к отцу.

Повиновение старшим воспитывается с детства. Мальчишка переполнен болью, горечью, недовольством, но он покорно скрывается во вратах эйманов, чтобы занять место на скамье своего Дома.

— Хорошо, что все обошлось, — вымолвил Авиел, как только Делайя ушел.

— Да, хорошо, — Беркут следил за эйманами, подходящими к ним. Одиннадцать человек — вполне достаточно, чтобы убить любого. Правда, Охотник — не любой.

— Поздравляю, — кивнул Цовев небрежно.

Ифреам тоже кивнул в ответ и повернулся к брату:

— Так где врата Охотника?

— Вы же помните, — объяснил Каракар. — напротив врат эйманов.

— Там ничего нет, — возразил Рохга Як. К сорока годам он сильно напоминал своего эйма: плечистый, с почти исчезнувшей шеей.

— Есть, — заверил Авиел. — Но мы их не видим.

Они обошли стены амфитеатра. Никакого другого входа, кроме врат эйманов так и не обнаружили. Но Авиел остановился рядом с каракарой, которая на этот раз сидела на земле. Другие эймы тоже приближались, выходя из леса с разных сторон.

— Врата Охотника скрыты от нас, — повторил Авиел, подходя к стене там, где сидела каракара. — Но эймы ощущают, где можно войти, — он едва-едва прикоснулся к стене, и ладонь ушла внутрь. Каракар тут же отдернул руку. — Пора принять напиток.

Юнко достал небольшой стеклянный сосуд и сделал из него два глотка, передал Яку, тот глотнув передал Беркуту, Ифреам в свою очередь Наве Калонгу — эйману с узким лицом, впалыми щеками и большими глазами на выкате.

— Шереш, — пробормотал Рохга. — Ничего себе… Это что-то… — глаза у него заблестели, дыхание участилось. Он еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. — Почему вы не попробуете такое? — обратился он к Авиелу. — Тогда бы мы быстро с ним справились.

— Потому что никто не знает, как долго действует этот напиток, — Юнко смеяться совсем не хотелось. И хотя веки у него чуть покраснели, как у всех, кто выпил из бутылочки, казалось, эйфории он не испытывал. Скорее горечь и гнев. — А если честно, вообще никто не знает, как он действует, — добавил он. — Но нам надо спешить.

— Як, твой эйм — первый, — в последний раз напомнил Авиел. — И действуйте быстро. Если мы не справимся за несколько мгновений, не справимся вообще.

Рохга со смешком повернулся к невидимым вратам.

— Понеслось! — победно выкрикнул он.

Огромный эйм с длинной почти черной шерстью и развесистыми рогами, будто в атаку бросился в стену и пропал за ней. Показав красивую бурую шерстку на груди, растворился в стене калонг вместе с серым пятнышком юнко. Беркут, словно преследуя их, скрылся из вида чуть позже. Эйманы перехватили мечи и вошли вслед за ними.

Многорукий монстр, похожий на осьминога, нарядившегося в жилетку, испарился в воздухе, точно его и не было. Щуа растерянно оглянулся. Во врата Охотника влетел, раздувая ноздри, як. Метнулся к Халварду, но тот скользнул в сторону, только кафтан взметнулся. Но бык тут же бросился на него снова — он отвлекал внимание. Пока Охотник уворачивался от рогов, беркут, стрелой метнулся к груди и схватил в лапы медальон, калонг и юнко подхватили цепь с боков и сняли с шеи. Халвард подпрыгнул, пытаясь достать талисман, но як сбил его с ног, так что он покатился по земле. Тут же вскочил на ноги, будто был большой кошкой, которая всегда приземляется на ноги. Выставил перед собой меч, расхохотался зло.

— Вы действительно верите, что без медальона я бессилен? Какие же вы дураки! Нас всего лишь не видят другие.

— И врата эйманов закрыты, — согласился Авиел, а потом обратился к Щуа. — Отойди, мальчик.

Парнишка безропотно ушел на скамью. Но так и не сел: вытянувшись в струнку, наблюдал за тем, что творилось на арене.

Охотник поднимает руку и эйманы, замирают, хватаются за грудь. Кажется, будто в сердце им вбили невидимый кол. Но не все. Четверо по-прежнему окружают Халварда. Они справятся. Не могут не справиться…

Цовев атакует стремительно, Щуа невольно любуется им. Хотел бы он стать таким: красивым, спокойным, смелым. Надежным. Халвард отбивает его удар, и еле успевает повернуться, чтобы встретить меч Яка, а вот удар Ифреама не отбивает, меч рассекает тонкую ткань кафтана, из плеча брызжет кровь. Но Охотник не кричит, стискивает зубы, перехватывает меч в левую руку, чтобы блокировать меч Калонга, но Нава вдруг вскрикивает и роняет меч. Мучительный стон проносится над ареной, Юнко, Беркут — все, на кого почему-то до сих пор не действовала магия Охотника, хватаются за голову, словно оторвать ее хотят.

Халвард смеется горько.

— Не все так просто с напитком, да? — интересуется он.

Щуа вскрикнул. Эймов: яка, беркута, калонга и юнко, — разорвало в клочья почти одновременно. Кровавые ошметки разлетелись по арене, испачкав присутствующих, но больше всех досталось Охотнику, он буквально искупался в крови яка. Эйманы, выпившие настой, замертво рухнули на песок. Охотник постоял над ними, прижав руку к сердцу, а затем, медленно поковылял к валявшемуся на земле медальону.

Но тут Алет дернулся и тоже пошел к нему. Ноги его подкашивались, из носа хлынула кровь, но он шел, преодолевая чудовищную боль.

— Не смей! — прохрипел Халвард. — Я убью тебя раньше. Тебе мало смертей?

Алет лишь оскалился: он бы предпочел умереть, но не повиноваться. Он был в трости от цели, когда боль свалила его, но и лежа, он полз, чтобы дотянуться до медальона. И тогда Охотник поднял меч.

Волчица появилась внезапно и, серой молнией метнувшись между эйманами, кинулась на Халварда. Он скользнул в сторону, уклоняясь от острых зубов, но теперь он стал дальше от медальона и Алета. Волчица нападала снова и снова, вертелась вокруг Охотника, клацая зубами, но он отбивался мечом, нанося удары плашмя. Он не мог ранить ее, но вот оглушить…

Ранели отвлекла его, и он отпустил оставшихся на арене эйманов.

— Спасибо, девочка, — прохрипел Авиел, оживая. — Уноси его отсюда.

Волчица повиновалась, давая дорогу эйманам. Обратившись в человека, она потащила Сокола к выходу, поэтому не могла видеть, как добивали Охотника.

Эйманы напали вместе. Сначала Халвард пытался взять контроль над нападавшими, то один, то другой замирал, не успев нанести удар, но чем дольше он был без медальона, тем меньше оставалось у него сил. Он тряхнул головой, словно отгоняя ненужное, и в него как злой дух вселился. Откуда ни возьмись, на арену прыгнул черный барс. Кафтан у Охотника тоже почернел от крови, и теперь две тени, бешено сверкая глазами, быстро двигались от одного эймана к другому, нанося удары, отбиваясь, не замечая ран. Упал с разорванным горлом Каскавела, не отразил удар в сердце Толай. Зорилла серьезно ранен и истекает кровью.