Стивен Кинг - ОНО

• Название: ОНО
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85743-014-3, 5-85743-014-3

В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом — живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…

---

Когда она устремилась вниз, на него, и ее черные, ужасно живые глаза сфокусировались на нем, Майк срезал резко вправо. Птица чуть не потеряла его. Пыльный запах ее крыльев подавлял, был непереносим.

Теперь он бежал параллельно упавшей дымовой трубе и видел, где она кончается. Если бы он мог добраться до ее конца и забраться вовнутрь, он вероятно был бы в безопасности. Птица слишком велика, чтобы втиснуться туда за ним. Теперь она устремилась к Майку, ее крылья хлопали, создавая ураган, ее чешуйчатые когти распрямились. Она снова закричала, и на этот раз Майк услышал в ее голосе триумф.

Он опустил голову, выбросил руки вверх и двинулся прямо вперед. На мгновение когти птицы мощными тисками сжали его предплечье. Они кусали, как зубы. Хлопающие крылья отзывались громом в его ушах; он смутно сознавал, что вокруг него падают перья, порой задевая его щеки, как поцелуи фантома. Птица снова поднялась, и Майк почувствовал, как его несет вверх, вот он уже на цыпочках… на одну леденящую секунду кончики его кед потеряли контакт с землей.

— Дай мне УЙТИ! — крикнул он и вырвал руку. На минуту когти схватили его, затем треснул рукав рубашки. Он ударился, упав. Птица пронзительно закричала. Майк стал прорываться сквозь перья хвоста, задыхаясь от сухого их запаха. Это было похоже на бег через бесконечную завесу из перьев.

Все еще кашляя, — глаза застилали слезы и мерзкая пыль с крыльев птицы, — он наткнулся на упавшую трубу. Теперь он уже не раздумывал, сможет ли укрыться внутри. Он вбежал в темноту, его рыдания отдавались там эхом, повернулся к яркому кольцу дневного света. Его грудь поднималась и опускалась судорожными рывками.

Он вдруг осознал, что, если бы неправильно оценил размеры птицы или размеры жерла дымовой трубы, он бы убился так же наверняка, как если бы приложил отцовское ружье к голове и нажал спусковой крючок. Из трубы не было пути наружу. Это была не просто труба. Это был тупик. Другой конец трубы был захоронен в земле.

Птица снова пронзительно закричала, и вдруг свет в конце дымовой трубы погас, так как птица опустилась туда. Он мог видеть ее желтые чешуйчатые лапы, толстые, как икры человека. Затем она наклонила голову вниз и посмотрела внутрь. Майк обнаружил, что он опять глядит в эти отвратительно яркие, смоляные глаза с золотыми обручальными кольцами радужной оболочки. Клюв птицы открывался и закрывался, и каждый раз, когда он закрывался, Майк улавливал хорошо различимый звук, напоминающий зубовный скрежет. «Острый, — подумал он. — Я знал, конечно, что у птиц острые клювы, но по-настоящему никогда не думал об этом до сего момента».

Птица еще раз пронзительно крикнула. Звук так громко отдавался в кирпичном горле трубы, что Майк заткнул уши руками.

Птица начала пробиваться в устье трубы.

— Нет! — закричал Майкл. — Нет, не сможешь!

Свет убывал по мере того, как тело птицы проталкивалось в трубу.

(О мой Бог, почему я забыл, что это ведь перья? Почему я забыл, что она может сжаться?) Свет мерк… мерк… исчез. Теперь была только кромешная тьма, удушающий чердачный запах от птицы и шелестящий звук ее перьев.

Майк упал на колени и начал ощупью пробираться по искривленному проходу, разметав руки в разные стороны. Он нашел кусок разбитого кирпича, его острые грани покрылись чем-то похожим на мох. Он отвел руку назад и швырнул его. Звук попадания. Птица издала свистящий клекот.

— Уходи отсюда! — закричал Майк.

Наступила тишина… и затем снова этот хрустящий, шелестящий звук — птица возобновила прорыв в трубу. Майк ползал по внутренней поверхности трубы, и, найдя куски кирпича, швырял их один за другим. Они ударялись и отскакивали от птицы, стукались о кирпичный рукав дымовой трубы.

«Пожалуйста, Боже, — думал Майк бессвязно, — пожалуйста, Боже, пожалуйста. Боже…»

Ему пришло в голову отступить по трубе дальше. Ведь само собой, дальше она сужается. Он мог отступить, слыша пыльный шелест за собой, — птица прокладывала себе путь. Он мог отступить, и, если ему повезет, — достичь места, куда птица проникнуть не сможет.

Но что, если она протиснется?

Если это случится, он и птица умрут здесь вместе. Во тьме.

«Пожалуйста, Боже» — кричал он, совершенно не сознавая, что кричит громко. Он бросил еще один кусок кирпича, и на этот раз его бросок был мощнее — он чувствовал, как говорил потом, много позже, что кто-то словно был с ним в тот момент, и этот кто-то дал его руке огромный импульс. На этот раз глухого звука не последовало. Вместо этого — словно брызганье, как будто ребенок шлепает рукой по поверхности миски с полузатвердевшим «Джелло». На этот раз птица закричала на от гнева, а от настоящей боли. Мрачный шелест ее крыльев наполнил дымовую трубу; зловонный Дух разнесся ураганом, всколыхнув его одежду, заставляя его кашлять и задыхаться, и отступать, когда летели пыль и мох.

Снова забрезжил свет, сначала серый и слабый, он то появлялся, то исчезал: птица отступала от устья трубы. Майк залился слезами, снова упал на колени и стал лихорадочно нащупывать куски кирпича. Не сознавая, что он делает, Майк побежал вперед, к устью трубы с кусками кирпича в руках. (В этом свете он увидел, что кирпич затянут сине-серым мхом и лишайником, как поверхность надгробий). Он хотел удержать птицу от повторного вторжения сюда, если получится.

Птица наклонилась, нагнув голову так, как это делает на насесте домашняя птица, и Майк увидел, куда он попал последним броском. Правый глаз птицы почти что вытек. Вместо сверкающего шара свежей смолы был кратер, заполненный кровью. Беловато-серая липкая слизь сочилась из угла глазницы и тонкой струйкой стекала по клюву. В этой омерзительной слизи кишели и извивались мельчайшие паразиты.

Птица увидела его и ринулась вперед. Майк начал швырять в нее осколки кирпича. Они попадали ей в голову, в клюв. Она на мгновение отступила и снова ринулась на него — в открытом клюве виднелось розовое нутро и еще что-то, что заставило Майка на минуту застыть с открытым ртом. Язык птицы был серебряным, его поверхность дико трескалась, как поверхность вулканической лавы, которая сначала спекала, а затем выпускала шлак.

И на этом языке, как таинственные перекати-поле, которые временно пустили здесь корни, были оранжевые вздутия.

Майк бросил последний кирпич прямо в раскрытую пасть, и птица снова отступила, крича от боли и гнева. На мгновение Майк увидел пакостные ее когти… Потом ее крылья рассекли воздух, и она улетела. Он поднял лицо серо-коричневое от грязи и какого-то мха, которые крылья птицы, как крылья ветряной мельницы, надули на него. Единственными чистыми участками на лице были следы его слез.

Птица кружила вверху: так-так-так-так.

Майк немного отступил, собрал побольше кирпичей и положил их максимально близко к устью трубы. Если она повернет назад он должен быть во всеоружии. Свет снаружи оставался ярким, теперь, в мае, долго не темнело, но может быть, она просто решила подождать?

Майк сглотнул слюну, пересохшее горло на мгновение смягчилось.

Наверху: так-так-так-так.

У него теперь была целая гора боеприпасов. В тусклом свете, сюда не проникало солнце, они выглядели, как глиняные черепки, выметенные хозяйкой.

Майк обтер об джинсы свои грязные руки и стал выжидать.

Целая вечность прошла, прежде чем это случилось, — пять минут или двадцать пять, — он не мог сказать. Он только понял, что птица опять ходит над его головой по трубе, как лунатик на рассвете.

Затем она села перед входом в трубу. Но прежде чем птица наклонила голову, Майк, стоя на коленях за кучей кирпича, стал метать в нее снаряды. Один из них попал в ее желтую, как бы обшитую металлическим листом лапу и обозначил капельку крови, такую же темную, как ее глаза. Майк победно закричал, но крик его потонул в разъяренном вопле птицы.

— Уходи отсюда! — кричал Майк. — Я буду стрелять в тебя., пока ты не уйдешь отсюда! Клянусь Богом!

Птица возобновила хождение по дымовой трубе.

Майк ждал.

В конце концов он услышал шум крыльев — она взлетела. Майк ждал, что вот сейчас ее желтые ноги, так похожие на куриные, появятся вновь. Они не появлялись. Он еще обождал, убеждая себя, что это должно быть какой-то трюк. Но потом понял, что не выходит наружу, потому что боится оставить свое безопасное убежище.

«Что за ерунда? Я же не кролик!»

Сунул за пазуху целую пригоршню кирпичных обломков. Потом вышел из трубы, как следует осмотрелся, жалея, что у него нет глаз на затылке. И увидел только раскинувшееся вокруг поле, заваленное обследованными ржавыми останками чугунолитейни Кичнера. Он покрутился еще, уверенный, что сейчас увидит где-нибудь одноглазого хищника, жаждущего атаковать его в последний раз, изорвать, исколоть его своим острым клювом.