Виктор Кудинов - Неволя

• Название: Неволя
• Автор: Виктор Кудинов
• Жанр: История

---

Ознобишин в один миг покрылся холодным липким потом, как только представил, что могли бы сотворить с ними и с Маняшей эти молодцы.

Тут Мещеряков приметил девицу, чьи серые чистые глазки смотрели на него с нескрываемым удивлением и страхом, и его широкое суровое лицо осветилось доброй улыбкой.

- А это кто така?

Не отвечая, Маняша смущенно потупила взор.

- Хороша? - осведомился Михаил, смотря то на Маняшу, то на воеводу, и вдруг шутя молвил: - Хошь отдам?

Мещеряков громко захохотал, запрокинул голову, а Маняша, тихо ахнув, округлила глаза. Михаил засмеялся тоже, обнял испуганную девушку за плечи и сказал:

- Не бойся, Маняшка. Никому не отдам. Самому нужна. - И добавил, повернувшись к Мещерякову: - Из самой Орды везу. У ханши выкрал.

- Как же... выкрал, - возразила Маняша, обиженно надув губки. - Сама прискакала.

Мещеряков захохотал ещё громче, совсем очарованный и юностью, и непосредственностью этой бойкой девицы.

Через некоторое время Михаил задал Мещерякову давно мучивший его вопрос:

- А скажи, Петро, сынка мой как? Здоров ли?

- О, Михал! Парень у тебя молодец! При князе находится. В его полку. И про тебя князь тож знает. Я ему говорил, и сарайский владыка тож. Вести от тебя получали. А что приехал - хорошо! Поживи теперя на отчине, русска душа.

- Изба-то моя, чай, цела?

- Цела. Да заколочена. Данилке она для чего? На дворе князя находится, на его харчах.

- Завезу их, - указал Михаил на Маняшу и Костку, - а сам в Кремль. Князя хочу увидеть да сына. Каков он?

- А вот погоди, увидишь. - И воевода хитро подмигнул Маняше. - Ишь, курносая, смеется, еж меня коли!

Дорога раздвоилась: одна, пошире, пошла прямо к Москве-реке, к переправе; другая поворотила влево, в село Хвостово, церковь которого одной своей главкой виднелась среди куп кудрявых лип.

Мещеряков и Ознобишин разъехались. И, не останавливая бега своих лошадей, все дальше и дальше удаляясь от воеводы, Михаил кричал:

- Я не задержусь! Скоро буду!

- Меня не сыщешь, спроси Бренка, - орал воевода. - Брен-ка!

- Хо-ро-шо-о!

Маняша глядела на Михаила восторженными сияющими очами.

- Мишука, ну что ты за человек! Всюду у тебя други...

- А то как же без другов-то, Маня. Ноне без другов никуда. Вот так-то, душенька моя светлая. Н-но, бессловесные! - и он хлестнул лошадей концами вожжей, чтобы те бежали живее.

Глава пятьдесят первая

Ознобишин издали увидел деревянные большие ворота и ограду своего двора, поверх которых торчали старая ракита со сломанной грозой вершиной и чета молодых статных тополей, поднявшихся за время его отсутствия. Они раскинули длинные густые ветви над полусгнившей и провалившейся соломенной крышей избы и как бы заслонили её от постороннего взгляда.

Михаил остановил лошадей возле двустворчатых ворот. Они были наглухо закрыты изнутри. Он потолкал калитку и, не открыв её, перелез через ограду, снял тяжелое бревно, служившее засовом, с крюков и растворил ворота настежь.

- Въезжайте! - пригласил он радушно Маняшу и Костку, светясь глазами и поблескивая влажными зубами в улыбке. Им овладело удивительное, не испытанное им ранее чувство. От этого чувства щемило сердце, хотелось одновременно и плакать, и смеяться, весело кричать во все горло - приехал, приехал, приехал! Но он не закричал и не заплакал - отвернулся, пряча от Маняши свое лицо.

Михаилу было непривычно видеть свой двор в таком запустении - ни одной живой души, даже дикого голубя и того не было видно. По скрипевшим ступенькам крыльца поднялся к заколоченной двери и долго возился, прежде чем распахнуть её в грязные сени. Низкая притолока, паутина, пыль - мрачно и тихо в избе. Сердце Михаила вопреки рассудку радостно заколотилось: ведь это его дом, здесь он родился, вырос, здесь жили дед и бабка, отец и мать, сюда привел он свою молодую жену и отсюда ушел в двадцатилетнюю неволю. Сюда и возвратился.

Проходя из одной светелки в другую, с грустью замечал, какое разрушение успели нанести прошедшие годы его дому, однако, не предаваясь отчаянию, сразу стал загадывать - сменить лавки вдоль стен, подпереть столбом лопнувшую посредине матицу, перебрать тесины. Печь, к счастью, ещё цела, но ни ухвата, ни кочерги; двери все в щелях; насест сломан, хлев разрушен; коновязь расшатана, вот-вот рухнет; погреба провалились... Дел много, да сперва нужно вымести сор из избы, сорвать паутину, протереть пыль, зажечь в печи огонь - словом, возродить в доме дух теплой человечьей жизни.

Костка приволок две бадьи колодезной воды, чтобы напоить коней. Маняша отыскала где-то старую метлу. Михаил стал разгружать арбу, потом, раздевшись до пояса, тщательно умылся, громко фыркая и крякая от удовольствия. Колодезная вода взбодрила его и развеселила. А как она была хороша на вкус! Не то что горьковатая вода степей. От этой воды ломило зубы и холодило нутро, зато какая благодать вдруг растеклась по телу, какая жажда движений появилась в ногах и руках.

У распахнутых ворот столпились любопытные ребятишки, мальчики и девочки, дети постарше и совсем малютки, голопузые и босые. Стали приходить и молодые бабы, будто за детьми, окликали свою мелюзгу, а сами с чисто женским любопытством оглядывали приезжих.

Михаил понимал, что их мучит и зачем они пожаловали к нему. Он никого не знал из них. За двадцать лет выросло новое поколение людей, которое в свою очередь успело обзавестись детьми. Он первый здоровался с пришедшими и, чтобы не томить их понапрасну, говорил, что он бывший хозяин этого двора, вернулся из Орды, из долгой неволи. Бабы крестились, кланялись, поздравляли его с благополучным возвращением и по-русски чистосердечно желали всех благ.

Михаил попросил Маняшу подать ему чистую новую одежду. Для встречи с князем Дмитрием он приберег шелковую небесного цвета рубашку с круглым воротом, скрепленным на левом плече серебряной пуговицей, синие штаны в полоску и желтой гладкой кожи узкие сапоги на небольшом каблучке, с загнутыми заостренными мысками. Облачившись в этот наряд, Михаил не стал надевать шапку, а, расчесавши волосы, скрепил их тонким ремешком, как это делали ремесленники. Теперь он совсем походил на русского, и глаза сделались светлее, и, как показалось Маняше, выше стал ростом.

Костка тем временем взнуздал гнедого жеребца. Михаил ловко, с земли, вскочил в седло. Маняша побежала у стремени, постепенно отставая.

- Мишука, а как же я?

- Привыкай! Ты теперь хозяйка.

Глава пятьдесят вторая

Через Москву-реку Ознобишина переправлял в длинном узком челне болтливый старикашка Федот, худой и жилистый, беззубый и смешливый. Гнедой плыл позади челна, удерживаемый Михаилом за уздечку. От Федота Ознобишин узнал, что к Москве прибывают ратные люди.

- Не иначе князь Дмитрий готовится в поход, - заключил старикашка. Воин наш князь, весь в сродничка свово, князя Юрья. Тот так же, все в походах. Я тогды мальчонкой был и видел его, как тебя. Ростом невелик, а храбрости отчаянной. Как прослышит, где драка, так летит туда, словно сокол. Никого не боялся.

Михаил улыбнулся и спросил:

- Выходит, Дмитрий-князь такой же, как Юрий?

- Именно такой!

- Так это хорошо! Нам такой князь и нужен.

- Конешно, такой! Жить в страхе, трястись от скрипа дерева - кака жисть!

Нос челна уткнулся в берег. Ознобишин сошел на твердую землю, вывел коня, с которого ручьями заструилась вода, увлажняя траву, поблагодарил старичка и поехал верхом на холм.

Михаил хорошо помнил улочку, ведущую во двор великого князя, но она, так же, как и все в Кремле, сильно изменилась: совсем стала узка, искривилась, обросла по обе стороны высокой городьбой каких-то дворов, которых раньше не было. Колымажные ворота представляли собой проезд под высоко выгнутой аркой между двумя квадратными башнями, сложенными из толстенных дубовых бревен. Под двумя поднятыми решетками стояли стражники с копьями. Старшой у них был усатый и строгий на вид мужчина, в кольчуге и при висевшем на поясе мече. Он придирчиво оглядывал каждого идущего, многих поворачивал назад, сердито объясняя, что тому-то надобно к такому боярину или дьяку, другим на митрополичий двор, к архимандриту Архангельского собора Михаилу. По его нахмуренному, недовольному лицу было видно, что ходоки ему давно надоели.

На Михаилов вопрос о Мещерякове спросил сам:

- Ты из Орды? Проходи. Тебя ждут.

Михаил в поводу провел своего коня под аркой ворот. Около него тотчас оказались два отрока в беленьких рубашках. Один из них взял у него повод и отвел гнедого к коновязи, другой вызвался его проводить.

У невысокого крыльца деревянного дворца под бочкообразной чешуйчатой кровлей мальчик оставил Михаила, а сам прошел в низенькую дверь.

Поднявшийся галдеж заставил Михаила обратить внимание на появившуюся группу дружинников. То были молодые ребята, гридни, шумливые, озорные, они были одеты в светлые рубашки и штаны, заправленные в сапоги; у двоих на поясах болтались охотничьи ножи в кожаных ножнах. Вначале парни беззлобно потешались над одним из своих товарищей, но так как он никак не отозвался на их шутки, начали приставать к мужику с метлой, очевидно дворнику. Того им удалось раззадорить сразу же, и он принялся гоняться за ними, злобно бранясь. Но где ему было угнаться за этими длинноногими молодцами! Они кружили вокруг него, точно собаки вокруг медведя, а тот лишь махал метлой направо и налево и своими неуклюжими движениями потешал их ещё больше.