Генрих Жомини - Стратегия и тактика в военном искусстве

• Название: Стратегия и тактика в военном искусстве
• Автор: Генрих Жомини
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4237-5

Барон Генрих Жомини начал военную карьеру в Швейцарии, затем поступил во французскую армию, участвовал в наполеоновских походах, был начальником штаба маршала Нея, а в 1813 г. перешел на службу в русскую армию.

Подробно рассматривая все аспекты, присущие теории и практике войны, Жомини предлагает анализ стратегических проблем, сопутствующих различным театрам и полям боевых действий, тактики наступления и обороны, неожиданных маневров, специальных операций, уделяет внимание важности разведки и развертывания сил, организации тыла и снабжения, роли инженерных сооружений и влиянию на ход военных событий дипломатии.

Классический труд Жомини не только неоценимый исторический памятник, но и непревзойденное фундаментальное исследование по стратегии и тактике ведения войны, высоко оцененное специалистами и, безусловно, интересное для всех, кого волнует история развития военной мысли.

---

Боевой дух наций и моральное состояние армий

Принятие наилучших правил организации армии будет напрасным, если правительство в то же время не будет культивировать в своих гражданах боевой дух. В случае с Лондоном, расположенным на острове и защищенным от вторжения огромным английским флотом, титул богатого банкира будет предпочтительнее военных знаков отличия. Однако континентальная нация, проникнутая настроениями и привычками торговцев Лондона или банкиров Парижа, рано или поздно станет жертвой своих соседей. Именно благодаря сочетанию гражданского мужества и военного духа, выпестованных их институтами, римляне завоевали свои богатства. Когда же они в массе утратили свои древние добродетели и когда, уже не считая военную службу и делом чести, и долгом, уступили места в своей армии корыстным наемникам, готам, галлам и другим, падение империи стало неизбежным. Нет никакого сомнения в том, что ко всему, что повышает благосостояние страны, не будут относиться ни с пренебрежением, ни с презрением; необходимо также уважение к отраслям промышленности, которые являются основными инструментами этого благосостояния. Однако они всегда должны быть вторичными по отношению к великим институтам, которые укрепляют мощь государств, прививая такие качества, как мужество и героизм. Политика и правосудие согласуются с этим пунктом, потому что, как сказал бы Буало (Никола Буало (1636–1711), французский поэт и теоретик классицизма. – Ред.), конечно, больше славы в том, чтобы смотреть в лицо смерти, следуя по стопам Цезаря, чем жиреть на несчастьях общества, играя на превратностях национальной веры. Несчастье определенно свалится на страну, в которой богатство сборщика налогов или жадного азартного игрока на бирже в глазах общества выше униформы храбреца, который жертвует своей жизнью, здоровьем или удачей, защищая свою страну.

Первый способ поднятия боевого духа состоит в том, чтобы вкладывать средства в армию (при всех возможных социальных и общественных обсуждениях). Второй способ состоит в том, чтобы отдавать предпочтение тем, кто исполнил долг воинской службы перед государством в занятии всех вакантных мест в административных департаментах правительства, или даже потребовать определенную продолжительность военной службы в качестве обязательной квалификации для определенных учреждений. Сравнение древних военных институтов Рима с такими же институтами в России или Пруссии является предметом достойным серьезного внимания. Будет также интересно сравнить их с доктринами современных теоретиков, которые призывают не привлекать армейских офицеров к другим общественным функциям, не желая видеть в важных административных учреждениях никого, кроме краснобаев[4]. Это верно, что многие виды деятельности в обществе требуют прохождения специального курса обучения, но разве не может солдат при избытке свободного времени в мирное время подготовиться к той карьере, которую он предпочел бы, выполнив свой долг перед страной в профессии военного? Если бы эти административные учреждения были открыты для офицеров, уволенных в запас из армии в ранге не ниже капитана, разве это не было бы стимулом для офицеров в получении этого звания и не побудило бы их, находившихся в своих гарнизонах, проводить свое свободное время где-то еще, а не в театрах и общественных клубах?

Не исключено, что эта возможность перехода от военной к гражданской службе принесет скорее вред, чем благо, для военного с его высокими духовными качествами, и чтобы способствовать воспитанию этих качеств, было бы целесообразно возвысить профессию солдата над всеми остальными. Это вначале практиковалось у мамлюков в Египте и янычар в Османской империи. Семилетних мальчиков покупали, чтобы сделать из них воинов, и их обучали так, чтобы они были готовы умереть под своими штандартами. Даже у англичан – так ревниво относившихся к своим правам – в контракте при наборе солдат предусматривалось обязательство служить на протяжении всей жизни. Русские же, набирая солдат на службу сроком в двадцать пять лет, делают почти то же самое (с 1874 г. в России была введена всеобщая воинская обязанность со сроком службы в шесть лет и еще девять лет в запасе. – Ред.). В таких армиях и в тех, в которых на военную службу записывались добровольно, пожалуй, было бы нежелательно мириться с этим слиянием военных и гражданских учреждений. Иное дело, если военная служба является временным, но обязательным для граждан исполнением долга. Так что старые римские законы, которые требовали предварительного прохождения десятилетней военной службы для всякого кандидата на работу в общественных учреждениях, похоже, были лучше рассчитаны на сохранение боевого духа, особенно в таком возрасте, когда достижение материального благополучия и процветания явно преобладает в устремлениях людей.

Однако, и это, может быть, только мое личное мнение, при любых формах правительства должна быть мудрость в уважительном отношении к военной профессии для поощрения воинской славы и доблести, иначе такое правительство рискует получить упреки от потомков и подвергнуться оскорблению и унижению.

Но еще более важно, чем воспитание воинского духа у народа, укрепление этого духа в армии. Какая польза в том, что в стране будет почитаться военная форма и служба в армии будет считаться долгом при отсутствии воинской доблести? Вооруженные силы будут многочисленными, но им будет недоставать отваги.

Воодушевление армии и ее боевой дух – две совершенно разные вещи, и их не следует смешивать, несмотря на то что они дают один и тот же эффект. Первое – есть эффект страсти, которая носит более или менее временный характер, имеет политическую или религиозную природу, например великая любовь к своей стране, в то время как боевой дух, зависящий от мастерства командира и происходящий от военных институтов, носит более постоянный характер и в меньшей степени зависит от обстоятельств. Он должен быть объектом внимания каждого дальновидного правительства[5]. Мужество должно быть вознаграждено и чтимо, различные звания – почитаемы, а дисциплина должна жить в настрое и в убеждении, а не просто во внешнем проявлении.

Офицеры должны ощущать уверенность в том, что убежденность, преданность, храбрость и высокая верность долгу являются доблестями, без которых невозможна никакая слава, не уважаема никакая армия, и что твердость на фоне неудач заслуживает большего уважения, чем воодушевление в успехе. Поскольку для штурма позиции необходимо одно только мужество, то для того, чтобы совершить трудное отступление перед победоносным и активным противником, наступающим сплошным и неразрывным фронтом, требуется иногда героизм. Умелый отход должен быть вознагражден в той же мере, что и великая победа.

Приучая армии к труду и усталости, не давая им застаиваться в гарнизонах в мирное время, внушая им свое превосходство над противником (но не слишком недооценивая последнего), вдохновляя на великие подвиги, одним словом, всячески пробуждая в них энтузиазм в гармонии с их умонастроениями, превознося мужество, наказывая за проявление слабости и обличая трусость, мы можем ожидать, что высокий боевой дух будет сохранен.

Изнеженность была главной причиной краха римских легионов: эти грозные воины, которые носили шлем, щит и панцирь (кожаный с нашитыми металлическими пластинами) или кольчугу во времена Сципиона под жарким африканским солнцем, позже нашли их слишком тяжелыми в прохладном климате Германии и Галлии, а потом империя была утрачена (Западная Римская, погибшая в 476 г., Восточная Римская (Византийская) держалась еще почти тысячу лет – до 1453 г. – Ред.).

Я уже отмечал, что не следует возбуждать слишком большое презрение к противнику, чтобы моральный дух солдат не был поколеблен, если они встретят решительное сопротивление. Наполеон под Йеной, обращаясь к войскам Ланна (1769–1809, маршал Франции. – Ред.), хвалил прусскую кавалерию, но обещал, что она ничего не сможет сделать со штыками его «египтян» (т. е. прошедших Египетский поход. – Ред.).

Офицеры и войска должны быть предостережены от этой внезапной паники, которая часто охватывает самые храбрые армии, если они недостаточно дисциплинированны и поэтому не осознают, что в порядке самая верная надежда на спасение. Не из-за отсутствия храбрости сто тысяч турок были побиты принцем Евгением Савойским под Петервардейном в 1716 г. и Румянцевым при Кагуле. Это произошло потому, что были отбиты неорганизованные атаки турок, после чего каждый из них поддался своим личным побуждениям, и потому, что они сражались каждый по отдельности, а не упорядоченной массой. Армия, охваченная паникой, подобным же образом находится в деморализованном состоянии, потому что, как только в ее рядах возник беспорядок, всякие согласованные действия каждого становятся невозможными. В этом случае голос офицеров уже больше не слышен, невозможно совершать никакого маневра для возобновления сражения, и нет никакого спасения, за исключением позорного бегства.