Владимир Смирнов - Над океаном

• Название: Над океаном
• Автор: Владимир Смирнов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5—203—00079—4

В сборник вошла заглавная повесть и три рассказа; все они посвящены авиаторам. В центре повести судьбы членов экипажа морских летчиков, их характеры, раскрывающиеся в экстремальных условиях, когда в результате провокационного облета американскими истребителями наш самолет получил повреждение и экипаж вынужден был несколько часов бороться за живучесть воздушного корабля.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Дай бог нашему теленочку...

Минут пятнадцать ехали молча. Воздух потихоньку серел — в нынешнюю погоду сумерки подбирались раньше обычного. Справа, за синеющим лесом, угадывалось море. Море почему-то всегда чувствуется издалека, заранее — как бы оно ни пряталось за лесом, за горою. По обочинам узкого, но чистого, ухоженного шоссе мелькали точеные лиственные деревца — какие, Кучеров не знал; он, человек сугубо городской, уверенно отличал сосну от березы, но ель и сосну уже путал.

На дальнем краю поля, на фоне опушки леса, показалась красно-белая тоненькая ажурная радиомачта. А там, дальше, уже в лесу, работала приводная станция их аэродрома. Почти приехали.

Радиоприемник рассыпал тонкую изящную дробь фортепиано, которую подхватили и нежно понесли, осторожно разгоняя на бегу, чисто поющие скрипки.

Кучерову стало грустно. Лето кончилось. И мечта, которой он жил много лет, которая всегда была неосуществимой и, значит, обещала будущее, оказалась исполненной. Все пришло, все свершилось. Но что ушло? Отчего такое странное ощущение утраты? Оттого, что никогда не повторятся те встречи — невыносимо счастливые, горько-щемящие и, как знать, может быть, потому и прекрасные.

Сидеть было неудобно, затекла нога, но он сидел неподвижно и молчал. Он вдруг подумал о том, куда ему везти Татьяну и... и дочку. «Да, черт возьми, дочку! Разве ты не мечтал об этом? Разве не говорил Татьяне, не клялся, что ее дочь — твоя дочь? Так вот, старина, жену и дочь. Итак, куда?»

А почему бы и нет? Его хозяюшка, какая-то невозможно дальняя родственница, которую он однажды навестил по совету и просьбе отца и которая настояла на том, чтоб он перебрался к ней из общежития («Очень приятно дому, когда в нем живет такой молодой, такой красивый и хороший мужчина!» — смеясь, лукаво утверждала она со своим немыслимым, непередаваемым акцентом), — так вот, «милая мадам Хэлен», как Кучеров всегда с удовольствием называл эту хрупкую, действительно милую женщину (он знал, что она почти всю молодость прожила в Финляндии, куда еще до войны уехали ее родители, но все-таки, очевидно, есть и зов крови, и голоса предков, и непостижимо великий закон родины, который гнездится в самом сердце человека, — потому что она, не выдержав, вернулась сюда, на землю своих отцов, и обосновалась в этом тихом курортном городке вдвоем с уже взрослой дочерью), чистенькая, тщательнейше следящая за собой и своим домиком хозяюшка вряд ли станет возражать, во всяком случае сначала.

Агеев остановил машину недалеко от КПП и, неспешно отстегивая ремень и доставая из-за спинки сиденья свой неизменный портфельчик, слушал, как Кучеров объяснял, куда Нине нужно отвезти цветы.

— А ключи? Как я их вам отдам? — спросила она, усаживаясь за руль вместо отца.

— К тому времени Хэлен будет дома, ей и отдадите. Я ей сейчас на работу позвоню, предупрежу. Мне надо с ней поговорить еще кое о чем.

— Пожалуй, — усмехнулся под нос Агеев.

— Что, так и говорить: Елена?

— Нет, — улыбнулся Кучеров. — Не Лена, не Елена. Когда вы ее увидите, вы поймете, что она именно Хэлен. Даже мадам Хэлен.

— Такая толстая? — осведомилась Ленка.

— Нет, напротив. Я же говорю — Хэлен.

— Ну, все! — хлопнул ладонью по крыше кабины Агеев. — Мы ушли.

Нина кивнула, мотор взревел, дверцы хлопнули, взвизгнули пробуксовавшие покрышки — и машина сорвалась с места, Агеев сердито крякнул, тихонько чертыхнувшись. Кучеров удивился: почему «жигуленок» помчался — и довольно резво — в противоположную от города сторону?

Агеев чего-то ждал. Кучеров, вежливо поджидая его, стоял рядом. Ах вон оно что: «жигуленок» выскочил на перекресток неподалеку, там лихо, скрипнув резиной, развернулся, благо машин не было, и помчался назад.

Поравнявшись с ними, он резко затормозил, трижды задиристо бибикнул — Агеев в ответ помахал рукой — и ринулся дальше так, будто за ним гнались.

— Чертенята, а не девки, — с удовольствием сказал Агеев. — Полностью в мать. Все у них не мое. Нинка, уж на что спокойная и рассудительная, за рулем — как пацан. Но ездит здорово, машину нутром чует, «ощущалом», как она говорит. Ну, пошли? Да, кстати, если сегодня летать будем, я с вами. Ты в курсе? За оператора.

— В курсе, — недовольно сказал Кучеров.

— Чего, не возьмешь?

— Попробуй не возьми...

— Напрасно, — усмехнулся Агеев. — Я, знаешь, какой добрый? Пусть твой оператор спокойно на югах отдыхает. Считай — обыкновенная подмена. В воздухе командир есть командир, а штурман — штурман. Как положено.

— Значит, тыкать буду, — утвердительно предупредил Кучеров.

— Договорились... Надо и мне полетывать помаленьку.

— Нет необходимости, — буркнул Кучеров.

— Надо! Обязательно.

Кучеров пожал плечами.

Когда они прошли КПП и шагали мимо двухэтажного невзрачного, с зарешеченными окнами здания штаба, их обогнала «пьяная машина» — ЗИЛ-спиртозаправщик. Звучно зашипев воздухом в тормозах, ЗИЛ остановился.

— Товарищ подполковник! — окликнул Агеева водитель-сержант. — Прямо? Я туда же.

— Поехали? — пригласил Агеев Кучерова и, устраиваясь в просторной кабине, осведомился: — Слушай, Тищенко, а чего это ты тут раскатываешь с этим? Балуешься? — Он потыкал большим пальцем за спину.

— Ни в коем случае! — весело улыбнулся маленький загорелый сержант, весь пропитанный запахами керосина, спирта, масел и всего остального перечня ГСМ.

— Узна́ю, балуешь, шкуру спущу!

— Не спустите, товарищ подполковник, — засмеялся сержант и со скрежетом врубил скорость.

— Это почему?

— А потому, что подполковник Агеев — человек дела и справедливый мужик. Это вам любой скажет. Ну, вам-то, понятно, не скажет. Так что не боюсь я вас. Пока не за что бояться. Как завтра — не знаю. — Сержант скосил на подполковника рыжий умный глаз.

— Вот паршивец, — уважительно сказал Агеев и повернулся к Кучерову: — Видал, капитан, что значит распустить личный состав? А ты — «Са-аня!»

— Мой штурман, товарищ подполковник. — Кучеров увидел широко шагающего навстречу Машкова. — Сержант, тормозни. Игорь Михайлович, мне надо. Можно? Разрешите?

— Оч-чень хорошо. И мне надо.

А Виктор Машков шел в штаб, чтоб разыскать там подполковника. Когда рано утром ему передали, что его хочет видеть Агеев, он сразу понял зачем. И все время помнил об этом — и когда стоял на построении, ежась от сырого утреннего озноба, и на завтраке, и когда лежал ,без сна во время предполетного отдыха в общежитии, и даже когда бултыхался, урвав полчасика, в бассейне в спортгородке; помнил и размышлял, куда будет клонить Агеев. Стандартное «Вернись в семью»? Ну, во-первых, подполковник знает его, Машкова, и, во-вторых, он, Машков, знает подполковника. Так что вряд ли. «Вернись...»

Он зябко передернул плечами, вспомнив тот дождь со снегом, гул ночного аэродрома, и себя, дурака, чуть не бегущего по лужам домой, и глаза жены, и жуткое ощущение чужого в доме, в воздухе, в глазах жены. Он замотал головой, отгоняя воспоминания, но это не помогло. Такое плохо помогает, особенно вечерами, а еще хуже ночью, когда спишь и ничего не можешь поделать: ее лицо, руки, голос, вся она приходит к тебе...

Рядом с шумом остановился ЗИЛ-цистерна.

— Машков! — услыхал он и увидел улыбающегося Кучерова, который уже выпрыгнул из кабины. За ним выбирался Агеев. Машков помрачнел, потом, решив, что, чем скорей, тем лучше, козырнул:

— Товарищ подполковник! Старший лейтенант...

— Здорово, Виктор Николаич! — Агеев сунул ему руку и, полуобернувшись, сказал: — Кучеров, мы с твоим штурманцом зайдем ко мне. Добро? Вот и славно. Пошли, Виктор.

В штабе они прошли по коридору, слыша под каблуками гулкие доски пола — здание было старое, строенное еще военнопленными в сорок пятом, — миновали огромную, разноцветно светящуюся доску-стенд «БОЕВОЙ ПУТЬ ЧАСТИ» с летящим над стилизованной картой Европы второй мировой войны фронтовым торпедоносцем-бомбардировщиком Ил-4, и Агеев широко распахнул дверь своего кабинета.

Пройдя в кабинет, Агеев машинально включил радиоприемник, толкнул наружу створки окна и уселся боком с края стола, показав на кресло у окна:

— Садись.

Он порылся в ящике стола, нашел и повертел задумчиво в пальцах какую-то лекарственную упаковку, подумал и решительно, со стуком, задвинул ящик.

— Послушай, Машков. Я не собираюсь предупреждать тебя, что, мол, разговор по душам и все такое прочее. Ты ведь, можно сказать, политработник. Я — давно политработник. И я женат двадцать лет. Ты понимаешь, к чему я?

— Нет, товарищ подполковник.

— Машков, — поморщился Агеев, — не валяй дурака. Ты ж неделю назад в этом кабинете называл меня по имени-отчеству. А через несколько часов вылетаем вместе. Ох, Машков!

— Так, выходит, все-таки по душам, товарищ... Игорь Михайлович?

— Не становись в позу, Машков. Никто тебя не обижал, а я тем более.

— Извините, Игорь Михайлович. Можно вопрос?