Владимир Смирнов - Над океаном

• Название: Над океаном
• Автор: Владимир Смирнов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5—203—00079—4

В сборник вошла заглавная повесть и три рассказа; все они посвящены авиаторам. В центре повести судьбы членов экипажа морских летчиков, их характеры, раскрывающиеся в экстремальных условиях, когда в результате провокационного облета американскими истребителями наш самолет получил повреждение и экипаж вынужден был несколько часов бороться за живучесть воздушного корабля.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Но как же тихо кругом!

Аэродром жил, но не обычной своей хлопотливо-раскаленной и в то же время размеренной, расписанной до секунд жизнью; нет, аэродром — многокилометровые сплетения рулежных дорожек, бетонные полотнища взлетно-посадочных полос основных и мокрый, блестящий гравий запасных, гулкие, неярко освещенные ангары, тщательно охраняемые склады горючего и смазочных материалов и боепитания с мокрыми, тяжелыми полотнищами «НЕ КУРИТЬ!» и тяжко провисающей колючей проволокой, склады летного снаряжения и продовольственных продуктов, бетонные хранилища парашютов и приборов, арсеналы, пекарни и мастерские, энергостанции и прожекторные установки, тиры и учебные классы, комнаты отдыха и караульные посты, утонувшие в лесу приводные станции и бесшумно и безустанно кружащиеся на взгорках радарные установки, метеостанции, казармы, столовые, автогаражи, бани, тренажеры и спортплощадки, пожарные и санитарные части, весь гигантский, невероятно сложный, похожий на отлаженные часы механизм, и не механизм даже, а необыкновенный, фантастический живой организм, циклопическое животное, — аэродром лежал, неслышно дышал в тумане и ночи, затаившись и прижавшись к земле в ожидании.

Царев поднял руку, глядя в тускло отсвечивающий фосфорной зеленью циферблат часов. Он старательно, стараясь быть разумно-спокойным, в который раз вспоминал технические подробности энергосистемы Ту-16, хотя в КДП находился уже который час инженер полка, и тут же был механик-приборист кучеровского корабля, и томился в ожидании техник по электрооборудованию; Царев вспоминал все параметры генераторов и возможности аккумуляторов, потребление питания бортовой сетью — основной и аварийной, высчитывал, прикидывал, что сумеет и чего не сумеет Кучеров на самом минимуме пилотажных приборов; и верил, истово, упрямо верил в мастерство Кучерова, в его умение и инстинкты летчика, в его мужество, самообладание и честность человека и офицера. Ведь учили же, учили — и он сам учил других...

Сделано все, что можно было сделать. Сейчас их встретили и повели над туманом, над циклоном. Задача ориентировки на время решена; только что ведущий пары североморцев сообщил, что Кучеров «в порядке» — идет на одном движке и при этом устойчиво держит запредельную высоту — и что Кучеров «парень что надо».

Царев покачал головой — да, парень, похоже, действительно «что надо». Но дальше? Дальше что?

Когда они выйдут к повороту домой, североморцы их оставят: они идут в точном расчете топлива. Но суть не в этом. Главное в другом.

Дальше Кучеров окажется перед нерешаемой, безвыигрышной дилеммой: либо аварийно покидать машину, либо входить на снижении в непробиваемо-мощный туман практически без приборов. Насколько он знает Кучерова, тот выберет второй вариант. Но и в том, и в другом случае шансов... А-а, ч-черт!..

Он старательно, неизвестно на что надеясь, вспоминал, сколько работает аккумулятор. Да, все верно: только двадцать — двадцать пять минут, ну, тридцать от силы. Значит, Кучерову и его экипажу будет отведено лишь двадцать минут, двадцать немыслимо кратких минуточек на снижение, расчет и выполнение посадки. В сплошном, безнадежном тумане...

Царев поднял глаза.

Проклятый климат! Проклятая погода!

 

...— Ну и погодка, — засмеялась Татьяна, когда они решили сдать билеты. Час назад их рейс посадили, и дальше предстояло либо ждать, либо добираться «одиннадцатым номером». Моряк, как выяснилось, морской пограничник, командир сторожевого корабля, категорически заявил, что это может быть надолго, и посоветовал сейчас же сдать аэрофлотовские билеты и мчаться на вокзал — тогда они как раз успеют на вскоре уходящий удобный поезд.

— Нормальная погода! — отрезал он, — Вот когда вы увидите наши места... Сказка!

Она вздохнула:

— Уже сказка, Сережа, добрых половина суток сплошная сказка.

Он искоса глянул на нее:

— Ладно, пойдемте к кассе возврата. Я уже очередь занял. А то не успеем.

И когда они ехали в такси на вокзал, он, глядя на серые дома Задвинья, тускло поблескивающие в тумане, уверенно сказал:

— Смотрите, они серые? Да? Туман! Вернитесь сюда в солнечный день — и вы увидите. А вообще-то он, конечно, ждет вас. Такая погода — какие уж тут полеты... Вот хуже будет, если он летал и сидит где-нибудь на промежуточном. Вот эт будет да!..

 

...— Промежуточного не будет! — зло отрезал Кучеров штурману. — Один черт — везде эта дрянь! Значит, будем садиться дома. Там и стены свои, которые помогут. Когда начинаем снижение?

Машков пожал сам себе плечами, насколько это позволяли ремни.

— Полагаю, через час десять можно начинать помалу.

Пара Ту-16 Краснознаменного Северного флота, развернув Кучерова на курс домой, легла в широкий разворот и, приветственно покачав крыльями, оставила его одного. Дальше он должен был идти один. Помочь они ему больше ничем не могли — могли лишь помешать. И с тем, что предстояло Кучерову, он должен был справиться сам.

Где-то глубоко внизу, под сомкнутым, плотным одеялом облачности, промелькнуло назад побережье материка. Дорога подходила к концу. Но каждый из шестерых знал, что теперь начинается самое главное, самое трудное на их пути — не только пути сегодняшнем...

Они страшно, они невозможно устали. Кислородные маски, казалось, уже не помогали, а мешали дышать, давя на лица, вжимаясь в горло; металл переборок тяжко наваливался отовсюду; вроде пригнанное обмундирование стягивало плечи и грудь. Человеческая выносливость имеет свои пределы; хоть и заманчиво говорить о ее беспредельности, но это не так. Просто каждый раз, с каждым новым испытанием, человек их отодвигает, по рано или поздно предел все-таки наступает...

Кучеров вел корабль вдоль побережья над холодным, безучастным морем, изредка проглядываемым сквозь громадную толщу облаков. Он знал, что на экранах станций слежения и оповещения систем ПВО, на радарах гражданских авиадиспетчеров они пульсируют яркой звездочкой уже включенного автоматического сигнала SOS, и потому смело воспользовался правом терпящего бедствие. Но и поэтому же сейчас он шел один.

Минуту назад из плотного облачного покрова вынырнули, вырвались в мощном прыжке два стремительно-тяжелых, сутулых из-за непривычно горбатых толстых фюзеляжей шведских истребителя-перехватчика «Джет-37» «Вигген» и пристроились слева. Уравняв скорости, они пошли неподалеку, осторожно, постепенно приближаясь. Их темная, густо-зеленая с черно-стальными и коричневыми пятнами, камуфляжная окраска отчетливо выделялась на фоне серых облаков внизу.

Ведущий пары резко качнулся и, прижавшись вплотную, показал Кучерову за прозрачным выпуклым фонарем кольцо из сложенных пальцев: «О’кэй! Порядок!» Кучеров усиленно закивал и помахал рукой. Кажется, шведский летчик улыбнулся. Его бледное лицо отчетливо виднелось под срезом черно поблескивающего шлема-каски.

«Неужели, — подумал Кучеров, — люди, чтоб поверить друг другу, должны поверить в чужую беду, в беду другого? Неужели только этому все мы научились за две тысячи лет? Обидно. Стыдно и обидно...»

Шведы вновь отошли в сторону и вышли вперед, стараясь держаться в сторонке, — чтоб не зацепить спутными струями советский самолет, как с благодарностью понял Кучеров. Золотые короны, сияя маленькими солнышками, ярко светились в голубом чистом поле их опознавательных знаков.

Но вскоре они оба размашисто покачали крыльями и, гусарски лихо врубив форсаж, дымными стрелами рванулись куда-то вверх и растаяли в небе. А Кучеров вновь остался в одиночестве — Кучеров и неразделимый с ним экипаж. Один в бескрайнем небе.

— Я не могу понять дрейфа, — включился в СПУ штурман. — Никаких ориентиров. Нас стаскивает ветер, но куда?

Кучеров посмотрел вниз за борт — ровная мглистая пелена.

— Не знаю, не знаю... — раздраженно-уныло бубнил Машков. — Ветер работает, но как работает? Куда идем, куда плывем... Три пальца влево, два лаптя вниз — пещерный век...

На какие-то секунды в мелькнувших разрывах облаков серо-сине блеснуло знакомое очертание.

— Ребята... — Кучеров внезапно осип. — Ребята, впереди берег! Дошли... Теперь мы почти дома!

 

...— Вот теперь вы почти дома. — Улыбаясь, Сергей захлопнул багажник такси и присел перед Евой: — Ну, малыш, давай прощаться. Теперь у тебя начинается самое главное.

— Школа? — немедленно заинтересовалась Ева.

Сергей сказал: «Гм-кхм!» — и поглядел на Татьяну снизу вверх и, рывком встав, подтвердил:

— Да, подружка. Школа. Именно — школа. Ты опять очень точно подметила. Ну, Танюша, Татьяна Юрьевна! — Он старательно улыбался. — По-моему, вы хороший человек, и, похоже, я начинаю в вас влюбляться. И завидую ему — свирепо завидую! А это все никуда не годится. Впрочем, вам тоже завидую... А вот это... — он протянул сложенную пополам бумажку, — это мой адрес. Тут, в наших краях, все рядом. Буду рад, действительно рад видеть вас и вашего Сашу. Будем налаживать взаимодействие флота и авиации! Звоните. Обещаете? — Он открыл дверцу машины и, подождав, когда Татьяна сядет рядом с Евой, грустно спросил: — Ждать? Честное слово, ухаживать не буду.